Нодар Думбадзе - Цыгане

• Название: Цыгане
• Автор: Нодар Думбадзе
• Жанр: Русская классическая проза

---

Думбадзе Нодар Цыгане

Нодар Владимирович ДУМБАДЗЕ

ЦЫГАНЕ

Рассказ

Перевод З. Ахвледиани

В Гурии цыган называют чачанами. В то же время это слово в обиходе служит синонимом плута, обманщика, хитреца. Поэтому разнесшуюся по нашему селу в июле 1943 года весть о том, что в Зенобани появились чачаны и расположились в Лашисгельской прибрежной роще, я воспринял как набат, возвещающий о нашествии разбойников.

Отправляясь на разведку неприятельского стана, я на всякий случай вооружился старым дедовским перочинным ножичком и его же кремневкой, из которой никто не стрелял и при всем желании стрелять не мог, ибо никто ни разу не удосужился водворить на место курок, оторвавшийся при последнем выстреле из этого ружья в 1905 году.

Я подкрался к лагерю пришельцев, внимательно присмотрелся к нему и увидел... моих любимцев - шумливых, веселых, смуглых цыган!

А цыгане в свою очередь так обрадовались появлению в этой глухомани, в затерянной в горах деревушке мальчика, разговаривавшего на русском языке, что чуть было тут же не усыновили меня.

Первый день ушел на разбивку лагеря, устройство кузницы, стреножение коней. А на другое утро, когда мужчины раздули мехи и приступили к ковке топоров, серпов, кос, щипцов и цепей, женское население табора - цыганские жены, сестры и дочери, одни - стройные, как стебли камыша, другие брюхатые, на последнем месяце, но все одинаково красивые и очаровательные, подхватив на руки грудных детей, сопровождаемые ватагой полуголых своих отпрысков, рассеялись по селу. Словно саранча, налетели они на сады и огороды, и не будь на месте наших гурийских женщин - ядреных как орех, великих мастериц отстаивать свое добро, - к вечеру на деревьях не осталось бы даже листьев.

- Босячки! Мошенницы! Чачанки! Хотите сожрать все сразу? Слопать все за один присест? Оставьте хоть что-нибудь на завтрашний день! набросились они на босоногих цыганок. И - странное дело - неуемные, не привыкшие к повиновению цыганки послушно ретировались с поля боя, отгоняя от деревьев и грядок распоясавшихся вконец детей.

О цыганах сказано, написано, поставлено и снято так много - к тому же под заглавием, аналогичным заглавию моего рассказа, - что ждать от меня чего-то нового не приходится. И все же о том, что произошло в нашем селе за две недели лета сорок третьего, думаю, стоит рассказать...

В то тяжелое время если не все село, то, по крайней мере, половина его была в трауре. Известно: в грузинских деревнях люди селятся по признаку фамильного родства, в них много близких, кровных родственников. И потому весть о гибели на фронте члена одной семьи несла горе и слезы чуть ли не пяти-шести другим.

Вот в таком-то облаченном в траур селе и очутились пришедшие цыгане. И надо отдать им должное: они старались свести к минимуму свое врожденное веселье, свои шумные танцы и песни, и даже привычное свое стремление прибрать к рукам что плохо лежит. Правда, порой то здесь, то там вспыхивали грузинские проклятия и цыганская ругань, но до острых конфликтов дело не доходило.

Со мной цыгане сдружились быстро. Более того, узнав, что я сирота, они всерьез предложили мне перебраться к ним в табор навсегда, - авось-де станешь когда-нибудь цыганским бароном! Но я предпочел роль "козопаса" у бабушки и ограничился функциями переводчика между сельскими и цыганскими женщинами, - разумеется, безвозмездно. Цыганки в свою очередь также безвозмездно обучали вечерами меня цыганским песням, чечетке и игре на гитаре.

Мужчины, занимавшиеся в основном торговлей сельскохозяйственной утварью, в переводчике не нуждались. Как известно, язык обмена и торговли - это тот международный общепринятый язык, с которого человечество начало свое существование и которым оно думает закончить его.

- Сынок, приведи-ка мне хорошую чачанку-гадалку, уж я отблагодарю тебя! Пусть погадает... Давно нет писем от моего Ванойи... - просила меня соседка, и я приводил к ней "хорошую" цыганку.

- Слышь, веди сюда ту самую, что гадала Аграфене. Напророчила она добрых вестей... Веди ее ко мне, за мной, знаешь ведь, не пропадет! умоляла другая, и я вел к ней "пророчицу".

И если не каждой, то доброй половине жаждущих утешения семей нашего села цыганки гарантировали возвращение в добром здравии мужей и сыновей, братьев и отцов, зятьев и нареченных... В сердца многих страждущих вселили они надежду, у многих плачущих осушили слезы горя и отчаяния, во многих остывших было очагах раздули, разожгли они огонь... А довольствовались пустяком - понюшкой табаку, парой яиц, полголовкой сыра, кусочком мчади, бутылкой "одессы", а то и просто стаканом родниковой воды.

Об одном таком "пророчестве" хочу я поведать вам.

Как-то утром зашла к нам во двор соседка Дзнеладзе и окликнула бабушку.

- Чего тебе, Нина? - отозвалась бабушка.

- Одолжи, милая, своего мальчика!

- Бери его навсегда, коли сыщешь непутевого! Мне-то толку от него что с козла молока! Целый день бездельничает с чачанами, бренчит на гитаре! А вчера привел сюда пятерых отпетых босяков, сожрали, бродяги, последнюю луковицу в огороде и последнюю черешню в саду!

- Господи! И ничего не оставили?

- Как же! Оставили горсть вшей!

- Все равно, одолжи мне мальчика!

- Да говорю же тебе: найдешь его - бери на здоровье!

Разговор этот я слышал собственными ушами, так как сидел на ветке и разыскивал спасшиеся чудом от вчерашнего набега цыганят черешни. Я спустился с дерева и предстал пред очи соседки.

- В чем дело, бабушка Нина, зачем я тебе понадобился?

- Спаси меня, сыночек! Приведи ко мне самую лучшую чачанку, пусть погадает... Гриша, мой мальчик дорогой... - Глаза у старушки наполнились слезами, голос задрожал.

Мог ли я отказать ей?

Я тотчас же повернулся и побежал к табору. Бежал и думал - кого я мог привести к несчастной женщине, да какой был смысл в гадании, если "похоронка" и окровавленное письмо домой, извлеченное из пробитого пулей кармана Гриши, уже два года лежали на полке перед образами у нее в доме... Два года! На что же она надеется? На чудо? На воскресение из мертвых?.. Но разве закажешь сердцу матери? Пока она собственными глазами не увидит мертвого сына, в ней будет теплиться надежда, крошечная надежда в тайнике старого сердца...

Табор был пуст. Кроме беременной дочери цыганского вожака Николы, все разбрелись кто куда. Я опустился на колени перед ней и взмолился:

- Оксана, прошу тебя, сходим в село к одной несчастной старушке!

- Да ты что, парень, свихнулся? Еле на ногах стою, сегодня-завтра рожать собираюсь, куда мне тащиться-то?

- На полчасика, Оксана, дорогая! Жалко старушку!

- А есть что у нее? - спросила Оксана равнодушно.

- Видать, есть, коли приглашает, - ответил я с сомнением, так как отлично знал, что село наше, как и все другие, в голодные годы войны влачило жалкое существование.

- "Видать"! А того ты не видишь, что я с трудом дышу?

Цыганка кряхтя встала, накинула шаль и пошла со мной.

Моему появлению бабушка Нина обрадовалась, как небесному знамению, но при виде Оксаны она забеспокоилась.

- Ты кого ко мне привел, чертова пята! А вдруг она здесь рожать начнет, где я повитуху сыщу?!

- Не бойся, бабушка, свое дело она знает лучше тебя!

- Что она говорит? - спросила меня Оксана.

- Говорит, что ты еще молода, чтобы уметь гадать, - солгал я.

- Не ее это забота... Скажи-ка ей, пусть принесет таз, воду, горсть соли, золотое кольцо и три куска сахара.

Я перевел.

- С ума она, что ли, сошла? - запричитала бабушка Нина. - Трех кусков сахара вместе я три года не видела!

Я опять перевел. Оксана захохотала и смеялась так долго, что еле потом отдышалась.

Бабушка принесла все, кроме сахара, потом с трудом сняла с пальца обручальное золотое кольцо и протянула его Оксане.

Цыганка осторожно опустилась на низкий трехногий стульчик перед камином, налила воду в таз и засыпала туда горсточку соли.

- А как же без сахара? - забеспокоилась бабушка Нина.

- Без сахара нельзя! - заявила Оксана.

- Господи, что же мне делать? - Старушка готова была расплакаться.

Оксана полезла рукой в карман, скрытый в складках ее широкой пестрой юбки, извлекла три кусочка леденца и бросила их в таз.

- Боже всесильный, ниспошли добра и радостей этой милосердной женщине! - Бабушка Нина перекрестила Оксану.

- Чего это она? - отодвинулась цыганка.

- Благословляет тебя.

- Вот еще...

Оксана долго мешала воду рукой. Когда соль и леденцы растаяли, она опустила в таз кольцо.

- Чистое золото? - спросила она.

- Червонное! - ответила с гордостью бабушка Нина.

- Гадать-то про кого?

- Про сына, сына, Гришу моего!

Оксана прищурила глаза и зашептала что-то на родном языке.

- Переведи! - попросила меня старушка.

- Да не понимаю я, она по-своему говорит! - объяснил я.

Долго бормотала Оксана. Вдруг она замолчала, повернулась к бабушке Нине и заговорила по-русски: