В Фёдоров - Воители трех миров

• Название: Воители трех миров
• Автор: В Фёдоров
• Жанр: Эзотерика

 “Воители трех миров” являются продолжением книги “Служители трех миров”.

Автор счел возможным дать такое название второй части, чтобы подчеркнуть ее единство с первой, но вместе с тем обозначить и их различия Слово "воители" принесло в заглавие начало книги, в котором рассказывается о знаменитых шаманских сражениях, о борьбе ойунов друг с другом, с их врагами и стихиями. Тема эта прослеживается и во многих последующих главах, где повествуется об особенностях шаманизма эвенков, эвенов, юкагиров, чукчей и других народов Северо-Восточной Азии и Америки. Автор также рассказывает о знаменитых шаманах прошлого века, об их нынешних наследниках и продолжателях, о природе творческого дара, унаследованного с шаманскими корнями.

---

Известно, что Никон обладал ясновидением, но не пользовался им "по пустякам", мог он управлять и природными стихиями, вызывая дожди во время пожаров.

Однажды, когда заболела собственная мать Никона, он нарушил данное властям слово и, примчавшись в родное селение, приказал принести свой бубен из заброшенного балагана. Говорят, этот бубен был огромных размеров (по грудь человеку) и от ударов вспыхивал каким-то синим пламенем. "Закончив камлать,— вспоминал тот же зять, — Никон велел приготовить пустую бутылку с пробкой и платок. Платком он замотал себе лицо. Велев крепко держать мать (у нее опухоль от заражения пальца дошла уже до плеча), он взял ее за руку, скинул с себя платок, и вдруг все видели, что у него вырос огромный прозрачный клюв, похожий на журавлиный Мать закричала от боли, и тут же в конце клюва появился какой-то извивающийся червяк. Никон ухватил его пальцами и засунул в бутылку Таким образом он извлек из плеча матери девять тварей болезни, а потом пошевелил плечами, и клюв исчез."

Уже другие очевидцы говорили, что бубен Никона долго хранился в том самом балагане-сарае, но его не велено было трогать. Нарушавшие запрет — в основном это были дети — потом страдали головными болями, и их родители спасались тем, что делали жертвоприношения этому бубну, макая конские волосы в масло и сжигая их на огне с соответствующими заклинаниями-просьбами А каким был Никон во времена более близкие к нашим, рассказывает Иван Еремеевич Оросунский Старец тогда уже постоянно жил в селении Ботулу Верхневилюйского улуса близ его родных мест, где впоследствии и нашел вечное упокоение.

"Это случилось в 1974 году. Я тогда работал учителем в школе и вдруг очень сильно заболел. Врачи никак не могли поставить точный диагноз. Узнав об этом, Дедушка Никон сам передал мне, чтобы я приехал к нему во время весенних каникул. В качестве сопровождающих в Ботулу я взял с собой жену и невестку, которая тоже болела. Добрались мы под вечер. Никон жил с семьей в небольшом домике, что всегда был полон "гостей", приехавших лечиться. Увидев меня, Дедушка сказал, что ожидал мой сегодняшний приезд, поскольку ночью видел меня во сне. К моему большому удивлению, он заметил, что во сне же определил мою болезнь. Человек с высшим образованием, я тогда, признаюсь честно, не поверил его словам, посчитав все сказанное попыткой создать себе авторитет ясновидца.

После ужина старец долго расспрашивал меня обо всем, в том числе и о моих попытках лечиться и лечить травами, показывал кастрюли, где хранились всевозможные настои из разных растений. Под конец он тихо спросил:

— А есть ли у тебя, сыкок, заговоры от болезней?

— Нет, я пользуюсь лишь настойками.

— Лечить травами — это одно, но нужно знать еще и заклинания, — заметил он.

Потом дал ложку какой-то прозрачной жидкости. Мне показалось, что это просто вода с сахаром. — Нет, — покачал он головой, — это не простая вода, а навар из большой берцовой кости человека, умершего сто лет назад: очень сильное лекарство.

Мне стало не по себе, дрожь пробежала по всему телу. А Никон добавил:

— Тебе надо лечить людей, но только не своих родственников, им пользы не будет. Эти слова еще больше изумили меня. После разговора старец, хоть я и протестовал, уступил мне свою кровать в спальне, а сам ушел на кухню, где примостились все остальные — и хозяева, и гости.

Утром Дедушка тихо подошел ко мне и, улыбаясь, промолвил:

— Сынок, этой ночью одна женщина очень сильно к тебе потянулась. Сегодня ты будешь лечить ее и Марию.

Я, естественно, не знал, как это делать, поэтому повторял все следом за Никоном, как он велел. Получилось удачно. Впоследствии Мария больше десяти лет, до самой кончины, не пила спиртного, а другая женщина сразу пошла на поправку.

После этого Дедушка стал лечить нашу невестку. Раздел до пояса, несколько раз обошел вокруг, быстро нащупал указательным пальцем "больное" место на спине и заговорил:

— Придется делать кровопускание, только берегись потом простуды. — Поставил перед собой таз с водой, достал нож и острым кончиком его осторожно дотронулся до больного места: темно-коричневая кровь со сгустками брызнула, как из фонтана. Прошло совсем немного времени, и потекла чистая, свежая кровь. Пробормотав что-то под нос, старец нажал на рану указательным пальцем, и кровь моментально остановилась. Вот тогда-то я окончательно поверил в силу его волшебства.

Изумительная диагностика обходилась ему не очень сложно: стоило лишь несколько раз повернуть пациента в сторону света и как бы посмотреть насквозь. Потому-то его и сравнивали с рентгеном, даже врачи в сложных случаях советовали больным проконсультироваться у Дедушки..."

По знанию трав Никона величали профессором, и на то были даже официальные основания: еще в 30-е годы его настойки вместе с показаниями по применению отправили на проверку в медицинский научный центр Новосибирска, и оттуда пришел отзыв об абсолютной правильности предназначений и дозировок. На самом же деле он был, конечно, гораздо выше обыкновенного профессора фармакологии, поскольку травы являлись для него не просто соединениями различных лечащих компонентов, а живыми существами. Собирал он их только после Петрова дня, по росе, сразу же определяя целебные свойства, а выкапывание корней вообще возводил в ритуал "по заветам предков". Говорят, он особенно ценил "траву, которую ест волк", что росла у одной заветной горы, но широко использовал зверобой, чабрец, василичник малый и многие другие. В книге "Лечебные травы Якутии" ее автор А.А.Макаров отвел особое место рецептам и методикам лечения Никона.

Он в равной мере владел искусством массажа, точечного прижигания, вправлял вывихи и выправлял неправильно сросшиеся при переломах кости, с помощью самодельного старинного фонендоскопа прослушивал сердце и легкие, разбитых параличом лечил закапыванием в землю, а страдающих болями в позвоночнике, избыточным весом и нервными заболеваниями укладывал в молодые листья в предварительно разогретую костром яму. А ко всему этому добавлял свое доброе волшебство. В результате почти все недуги отступали. В том числе и такие, с которыми не могли справиться не только якутские, но и московские доктора наук. Когда же Никон видел, что в данном случае более эффективной может быть именно официальная медицина, — сразу же отправлял пациента к врачам, как правило, снабдив точным диагнозом. Случалось, и с довольно сложным, например, таким, как плохая работа определенного сосуда сердца, который кардиологи не могли до него "вычислить" в течение нескольких лет.

Интересно, что Никон не закончил ни одного класса даже начальной школы и, судя по словам окружающих, не умел читать и писать. Но зато в родной устной речи мог поспорить с любым филологом, прекрасно выступить на любом торжестве, принять участие в разговоре и дискуссии с самыми учеными людьми. Недаром он в свое время произвел огромное впечатление на приехавшего в Якутию знаменитого педагога Сухомлинского, а известные писатели проговаривали с ним ночи напролет и потом использовали фрагменты этих бесед в своих произведениях. Поражает и жизнестойкость, жизненная энергия Никона. В 90 лет он мог дать фору на охоте любому молодому, растил последних маленьких детей, и его тогдашней жене было только 40 лет. Всего же от всех жен, которых он пережил, у Никона родилось 24 ребенка, интересно, что лишь одна из них была девочкой.

И даже в 103 года Никон был еще в состоянии пройти во время охоты несколько десятков километров по разлившимся озерам и речкам, переночевать не одну ночь в скрадке под открытым небом и вернуться со связкой добытых уток в прекрасном настроении. Именно таким он предстал перед Алексеем Борисовым и двумя его друзьями весной 1983 года, когда они, выполняя волю самого Никона, сооружали для него "последний дом". Да, Никон уже знал, что жить ему осталось меньше года, и потому попросил в облюбованном им месте, на красивом лесном пригорке построить склеп. Он и завернул сюда с охоты, чтобы лично "принять работу". И остался очень доволен: все сделали так, как он хотел и как лично разметил на пригорке. Борисов и его помощники выкопали яму глубиной в три метра и установили внутри нее сруб из бревен такой ширины и длины. Настелили пол, закрыли крышу, сделав сверху открывающуюся "дверь" и приставив к ней изнутри лестницу. Получился и в самом деле "дом" под землей, а точнее — маленький мавзолей в вечной мерзлоте. В центре соорудили скамью из толстых плах, на которую должен был в печальный час встать гроб. Никон спустился вниз, все осмотрел, еще раз похвалил и поблагодарил плотников и попросил, чтобы после похорон не убирали лестницу. О гробе он тоже подумал заранее, лично примерил его после изготовления, убедился, что в пору, и велел сыну обить белым листом. Предупредил и о том, в какую одежду его следует обрядить. Примечательно, что она, как и у большинства шаманов прошлого, должна была быть теплой — меховая шапка, унты, рукавицы... Правда, вместо шубы — дань современности — любимая темная нейлоновая куртка... Может быть, шаманы и удаганки знают чуть больше нас о загробной жизни, коли так основательно экипируются, а не уходят в небытие в легкомысленных легких платьях и костюмах?.. Или пути-дороги у нас разные?.. Во всяком случае, Никон как-то упомянул, что "мы, необычные люди, и после смерти будем не там, где будут остальные". Когда все было готово, старец обрел душевное спокойствие, а самой смерти он не боялся, считал ее естественной. За четыре дня до кончины Никон велел оповестить всех родных и близких и тихо покинул мир под их взорами 9 марта 1984 года. Он просил не делать по нему пышных поминок. А еще сказал о том, что страждущие могут приходить к его могиле, просить исцеления или облегчения и даже брать с собой немного земли, которая им будет помогать.