Алексей Дукальский - Ваня

• Название: Ваня
• Автор: Алексей Дукальский
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ваня передохнул, потом на тихом ходу повернул налево, выехал на Выгонную дамбу, с удовольствием вспомнив, что ее недавно заново асфальтировали, дал полный газ...

Впереди милицейский наряд - стоп.

- Я вас слушаю. .

- Это что ж ты, парень, так, а?

- Как - что?

- Ну, брось... скорость превышаешь, и вообще... А "кирпич" видел? Ведь под "кирпич" поехал!

- А-а, ну, да... да, конечно, бывает, знаете ли, это и, как бы вам сказать, по привычке, что ли, -как будто я на велосипеде, тогда не было тут "кирпича"..

Неудержимо краснея, Ваня вспомнил вдруг, что на мотоцикле он вовсе и ездить-то не умеет; потом чуть не заплакал, от того, какой хороший у него был велосипед, и вообще... но сдержался и необыкновенно решительно сказал:

- Да, очень приятно было с вами поговорить!

В ту же секунду Ваня опять растрогался, будто отправлял собеседников на вечную каторгу, а потому привстал с седла и торопливо поцеловал оторопевших милиционеров...

И уже в пустоту ветра по сторонам, не то извинялся, не то прощался:

- Ну, будьте здоровы, всего вам предоброго!

Сам по себе мотоцикл разогнался и почти не касался дороги, а Ваня, чуть склонившись над рулем, затаил дыхание. Встречный ветер вышибал слезы и срывал их со скул, но глаза не прищуривались, будто не было ветра, пыли, будто не было ничего вокруг, и лишь впереди будет важное; по-настоящему есть только оно; оно не исчезнет, не убежит; но нельзя оглядываться и верить еще чему-то, еще во что-то, - надо двигаться быстро, спокойно.

Ваня не раздумывал над этим, как здоровый человек не раздумывает, есть ли у него ноги, что это и как это.

Здоровый идет машинально, доверяясь ногам, так и Ваня мчался к неведомой еще цели, доверяя своему сокровенному знанию, безо всяких особенных мыслей, и только вздыхал иногда, как вздыхают на просторе в свежести ветра.

Улицу пересекли траншеи с водой, трубы. Ваня не успел ничего сообразить, как мотоцикл спружинил, взвился, вылетел на тротуар и остановился, вьехав в чью-то калитку.

Увидев палисадник и дом, Ваня подумал, что в таком же доме живет и один хороший его знакомый; жаль, но вот уже третье его письмо Ваня оставил без ответа. Начиналось это письмо так: "Пишу потому, что меня окрыляют возвышенные чувства к тебе..." Ваня не стал писать, что действительно стоит этого, не стал и разубеждать, а только улыбнулся и подумал, что обязательно станет хоть немного лучше, обязательно; тогда и ответит... как засветился из-за строк письма этот человек, как потянуло к нему, редкостно-радостно, как полегчало и осветилось Ванино существо.

Из дома вышла женщина, - что-то около тридцати, чем-то очень похожая на продавщицу винно-водочного в микрорайоне бани - и неожиданно мелодично заверещала:

- День добрый-день добрый.., это уже не первый, да-да, не первый случай, увы, за мою бурную с трагическим оттенком жизнь, когда приходится помогать в различных житейских неудачах, так сказать, братьям или сестрам по крови или духу. Милости просим, просим, не бойтесь, здесь вас не оставят ни на какой произвол, несите ж сюда ваш мотоцикл, вашу невинную жертву беспардонства строителей, которые так безбожно тянут душу, подумать только - самую что ни на есть душу из окрестностных жителей. Торопитесь-торопитесь, ваша прекрасная машина разбита, несите сюда ее, несите на белые простыни ее бедные части...

Ваня оторопел; смутно предчувствуя недоброе, он обернулся и увидел, как "Ява" рассыпается на мелкие кусочки, - неожиданно большая груда не деталей, а именно кусочков, загородила калитку.

Ничуть не испугавшись, будто все гало по заранее разработанному плану, Ваня отнес одну охапку металлического лома в просторную комнату гостеприимной, казалось бы, женщины, осторожно сложил все на простыне, хотел отправиться за второй охапкой, но оказалось, что вся груда уже здесь.

- Ах, молодой человек, вы такой молодой! Вы и ваша машина так приятно пахнете - какой букет! Да-да, особенно в этом железно-телесном комплексе... А мне всю жизнь не хватало, так не хватало подобного запаха! Если б вы знали, какой я прекрасный специалист по мотоциклам! Нет, нет, вам не дано до конца это прочувствовать! Ах, давайте, давайте же, ближе к делу... - Она взяла Ваню за руку, и в этот момент у входа в дом раздалось ругательство, но женщина, будто не слышала его, присела на корточки, потянув Ваню за собою, и стала проворно сортировать железки...

Ругательство повторилось, и Ване вспомнились слова старой комендантши о том, что муж и жена - одна плоть и кровь. Вспомнились потому, может быть, что хотелось надеяться на хорошее и нерушимое, - именно такою представлялась Ване сама старая комендантша из "Капитанской дочки".

Ваня следил за движениями женщины, и то ли от мыслей, то ли оттого, что ничего не понимал даже в неповрежденных мотоциклах, казалось, что тут вот-вот совершится чудо.

- Что за дьявольщина такая?! - голос прозвучал в комнате. - И это в моем-то доме?! Все загажено, перепачкано, да еще простыни подстелили. Вон отсюда эту мерзость! На каком основании...

Ваня вскочил и увидел палец, который указывал на дверь.

- Я, я... меня пригласили... большой специалист... только помочь... промямлил Ваня.

- Что-о, ты, сопля, большой специалист?! Да, знаю! Но тебя пригласили? Кто? Она? Верю! Но... помочь мне... Ха-ха-ха-ха-ха! Я покажу вам обоим, как и в чем мне надо помогать.

Стукнув коленками об пол, женщина раскинула руки, взвизгнула и завопила.

- Люстра нетленная, люстра моя хрустальная, хоть ты... Как зло клевещет этот мальчишка!

Ваня схватил за края простыню с железками и, волоча ее за собой, выскочил на улицу. Там он взял седло, и оно повисло в воздухе. Тогда Ваня сел на него, взял в руки руль, и в одно мгновение "Ява" собралась под ним из обломков, рванулась вперед...

Опять простор. Ветер. Легко и скоро идет машина; все - есть, но вот уже - было. Все - будет, и глаза опять не замечают ветра, глаза заворожены, и скорость, движение есть в них, и было, и будет...

Слепота осеннего неба пропала, и в бледной голубизне засветилось солнце, нежа шею и спину.

Зазеленели деревья вдоль дороги. Нерасправлённая листва ждала своего времени.

Мотоцикл взлетает на мост - впереди далеко вниз уходит дорога, а по сторонам буйно цветут сады...

Скорее, скорее - туда...

Между озер, сквозь запах лесов, пролегает дорога.

Дорога поднимается в гору, мотоцикл замедляет бег. По сторонам вырастают дома и вереницы людей, а мотоцикл вдруг тает, и в руках остается только руль.

Ваня чувствует, что летит по инерции, выпрямляется для удобства, вытягивает ныи; в руках уже оказывается не руль, а рулон исписанной бумаги, но он тоже как руль и придает полетность как будто...

Люди вокруг волнуются, начинают что-то кричать, размахивать руками, тыкать пальцами... - то ли это они так спорят, то ли возмущены тем, что чей-то путь не обозначен перильцами в пространстве вероятностей.

Ваня сильнее прижимает к груди рукопись (у нее разве сила, да и какой из нее руль!) и летит сам собою, под ним убегает назад асфальт, но вот он все ближе, все лучше видны темные следы от колес и мелкие камешки: дорога круто идет вверх.

"И мне надо вверх, а то - носом в асфальт... ах, как кричат люди... и ветер мешает, прижимает, давит на спину... асфальт пахнет смолой и резиной..."

- Гляди, падает!

- Может, поймать?

- За мной...

"Нет, сильнее смотреть, крепче... потому что последняя рукопись... сегодня утром додумался, вспомнил, и это важно... это надо, уверенно, уверенно и - вон отходит вниз, отдаляется асфальт, "еще, сильнее, будто отталкиваясь... смелее..." Асфальт падает, проваливается, уходит; все труднее различить его крупинки, и ветер уже в грудь, в живот, сдувает с лица к затылку волосы, словно поддерживает, и все уверенней чувство полета. Все спокойней, сильнее чувствует себя Ваня и знает уже, что не упадет, что может остановиться и парить, и лететь - воздух держит его.

Ваня поднимается выше и еще выше - вся гора внизу, деревья, крыши, между ним и землею пролетают птицы, едва различим запах земли. Чем выше, тем легче лететь, Полет теперь медленный, высокий...

Люди долго стояли у дороги и смотрели вверх, не веря глазам, - неужто совсем улетит?

Наконец, Ваня вошел в облачко, и его не стало видно.

Несколько энтузиастов, вооружившись биноклями, пошли следом за облаком, долго ходили, но так больше ничего, кроме облака, и не увидели. Разве только точка какая-то потом, далеко над облаком и впереди него, двигалась. Потом и точка потерялась, и облако уплыло от них.

Никто никогда больше Ваню не видел. А дом...

В доме на Промышленной улице в тот день случился пожар. От чего и где он начался, неизвестно, горело во многих комнатах, но, как оказалось потом, ни у кого ничего не сгорело, - словно чужие какие-то бумажки и вещи горели в комнатах; в Ваниной же сгорело все, вплоть до паутинок. По счастью, жертв тоже нигде найдено не было. Ванину, фотографию, которая осталась у родителей, показывали по телевизору, но никто ничего так и не сообщил. Пришлось объявить Ваню без вести пропавшим.