Дэвид Дучи - Смертельное сафари

• Название: Смертельное сафари
• Автор: Дэвид Дучи
• Жанр: Детектив

---

Я не высказал вслух подозрений относительно американца. То, что он поспешно покинул ресторан, еще ни о чем не говорит. После всего, что случилось, мне уже было не до писем, и я отправился на боковую с твердым намерением наутро обстоятельно побеседовать с фон Шелленбергом.

4

Я проснулся, как обычно, около шести, принял ванну, оделся - словом, приготовился к грядущему дню. Фон Шелленберг еще спал, когда я вышел из номера.

В вестибюле отеля было пустынно, так бывает в дежурке полицейского участка наутро после спокойно прошедшей ночи. Ночной портье, задрав ноги на телефонный коммутатор, делал вид, что бодрствует, но то и дело клевал носом. А швейцар даже не притворялся - он спал, как сиротка, свернувшись калачиком на узкой кушетке.

Хотя мне жаль было тревожить портье, я его разбудил и попросил разрешения позвонить в город. Со сна он даже не спросил, откуда я взялся и почему не звоню из номера.

Трубку долго не снимали, но наконец мне ответил женский голос. Оказалось, что Сэм лишь недавно пришел домой после ночного дежурства и будить его ни в коем случае нельзя - пусть хоть пожар начнется и все сгорит дотла. Я назвал себя, солгав, что Сэм ждет не дождется моего звонка. Это, мол, связано с его ночным дежурством.

Она пошла в спальню и долго отсутствовала. Наконец в трубке вновь раздался ее твердый, с хрипотцой, которая мне так нравилась, голос. Супруга Сэма весьма привлекательная дама.

- Вы меня слышите?

- Да-да.

- Он вовсе вам не обрадовался, однако сейчас подойдет. Даю вам ровно одну минуту.

Я не успел поблагодарить ее - она отошла от телефона. Видать, ее мой звонок обрадовал еще меньше, чем Сэма.

Время ползло на четвереньках. Я уже решил, что Сэм передумал говорить со мной, но тут он взял трубку - в сонном и сиплом от вечного курения голосе сквозила угроза.

- Короче! - буркнул он.

- Сейчас шесть утра, Сэм, - сообщил я.

- Порядочные люди раньше восьми не звонят. Какого дьявола тебе надо?

- Стареешь, дружище. Помнишь добрые времена, бывало, всю ночь гуляли...

- Теперь я семейный человек. Уяснил? Три сына и две дочери. На пять детей больше, чем у тебя. Так что короче.

- Как поживают твои малыши?

- Господи! - застонал Сэм, точно его пытали. - Не для того же ты звонишь в такую рань, чтобы спросить про их отметки!

- Что правда, то правда, - признал я. - Я звоню, чтобы попросить об одолжении.

- Нельзя подождать с этим пару часиков?

- Нет.

Он задумался.

- Это срочно, - прибавил я для большей убедительности.

- Что-нибудь насчет денег?

Мы всегда брали в долг друг у друга, когда только начинали служить в криминальной полиции и получали крохотное жалованье.

- На этот раз мне нужны не деньги, - ответил я. - Кстати, если тебе понадобится взаймы...

- Значит, тебе снова нужна моя машина?

- Нет.

Он обругал меня, и я поспешил объяснить причину звонка.

- И это все? - В голосе Сэма кипело негодование. - Любой чинуша из нашего ведомства может это сделать.

Пришлось напомнить Сэму, что в данный момент я, должно быть, занимаю одно из первых мест в списке смертельных врагов Омари и не могу довериться никому из его служащих.

Молчание на другом конце провода свидетельствовало о том, что мои аргументы показались Сэму достаточно вескими. Наконец послышался тяжкий вздох.

- Ты уверен, что кроме меня у тебя нет верных друзей?

- Ты самый надежный, Сэм! - воскликнул я и, не дав ему времени опомниться, добавил: - Жду тебя в восемь в вестибюле "Бульвара".

Сэм снова грустно вздохнул.

- Завтраком угощу, - добавил я, прежде чем он повесил трубку.

Газетный киоск уже открылся. Купив свежий номер "Нейшн" и пачку сигарет, я поднялся в номер. Фон Шелленберг еще не выходил из спальни. Я сел в кресло и полистал газету. В ней главным образом говорилось о конференции ЮНКТАД, которую на следующее утро должен был открыть не кто иной, как сам президент республики. В Найроби уже прибыли главы правительств Филиппин, Анголы, Замбии, Маврикия, а также личный представитель президента США д-р Чарлз К. Уэллс.

Что и говорить, комиссару Омари сейчас не позавидуешь. Ведь он как бы главный ангел-хранитель всех этих высоких гостей, а опытных людей под его началом не так уж много. Жаль, что я не могу на этот раз прийти ему на помощь. У меня на руках фон Шелленберг, который тоже нуждается в неусыпном внимании.

Я отшвырнул газету и достал добытую накануне у клерков туристической фирмы "Кросс-Кения" фотокопию длинного списка имен, восемьдесят из которых были аккуратно отпечатаны и лишь одно в конце добавлено от руки. Туристы были разбиты на десять групп, по восемь человек в каждой. Большинство из Европы, но попадались также японцы и американцы. В списке указывались также профессии. Кого здесь только не было, даже один священник! Мужчин вдвое больше, чем женщин.

Я долго вчитывался в список, но мне это мало что дало. Фон Шелленберг вышел в гостиную без четверти восемь в защитного цвета костюме сафари. Он и в нем умудрялся сохранять внушительный вид. Снобистские замашки чувствовались в каждом его жесте, они сопутствовали ему, как крепкий запах сигар.

Мы пожелали друг другу доброго утра и отправились завтракать. Уже у лифта я извинился, сказав, что оставил в номере сигареты, и, вернувшись, повесил на дверную ручку люкса табличку с просьбой не беспокоить. Это для того, чтобы горничные не принялись за уборку, пока Сэм не соберет отпечатков пальцев. После этого я присоединился к фон Шелленбергу.

Завтрак начинался в половине восьмого, и пока что лишь немногие из постояльцев спустились в ресторан. Официанты, казалось, тоже до конца не проснулись, обслуживали медленно.

Я заказал тосты и кофе, приготовясь к созерцанию того, как фон Шелленберг будет поглощать яичницу с ветчиной, печенку и свиные сосиски, корнфлекс и фруктовый сок. Оказалось, что он большой любитель поесть, накануне за ужином это его свойство не проявилось достаточно наглядно. За едой он молчал - и слава богу! - говорить в такой ранний час было решительно не о чем.

В ресторан вошло французское семейство и село за тот же столик, что накануне. Потом появился американец, со следами жестокого похмелья на лице. Он громко заказал два стакана воды и целый кофейник, заявив, что никакой еды, а тем более яичницы видеть не может. Наверно, накануне он закатил бал в собственную честь.

В пять минут девятого я поднялся, вышел в вестибюль и увидел Сэма в черном костюме и узеньком красном галстуке, ставшем для сослуживцев его опознавательным знаком. Он был мрачнее тучи.

- Еще минута, и меня бы здесь не было.

Орудия труда находились в элегантном чемоданчике, который он держал в левой руке. Он никогда не был франтом, поэтому отделанный серебром дипломат никак не вязался с его обликом.

- Сначала завтрак. - Я повел его к ресторанной двери.

- Забудь про это. - Сэм снова взглянул на часы. - Побыстрее бы отделаться и завалиться спать.

Ему предстояло не такое уж простое дело, о чем я не преминул напомнить. Во-первых, надо заполучить отпечатки пальцев американца, их в нашем архиве, понятно, нет. Во-вторых, Сэм не мог заняться люксом номер пять до тех пор, пока мы с фон Шелленбергом не отправимся на прогулку по городу, назначенную на половину десятого.

Сэм, как и следовало ожидать, стал чертыхаться, но в конце концов смирился - не бросать же в беде друга, который никогда его не подводил. И Сэм неохотно поплелся вслед за мной в ресторан.

- Увидишь толстяка, который сидит один, это и есть американец, - сказал я.

- Кто он? - спросил Сэм.

- Не знаю. Работает под туриста.

- А ты - под кого ты на этот раз работаешь?

- Как обычно. Честно зарабатываю на хлеб.

У входа в ресторан я замедлил шаг.

- Мы не можем сидеть вместе, - сказал я. - Однако уговор остается в силе - я за тебя плачу.

Сэм дал мне несколько секунд и вошел, когда я уже садился за свой столик. Сам он выбрал место непосредственно за спиной американца. Я ему незаметно кивнул, намазал гренок маслом и налил кофе. Фон Шелленберг уже расправился со своей едой и, откинувшись на стуле, закурил сигару.

Через несколько минут американец ушел. Сэм поднялся с места и молниеносно схватил стакан, из которого пил янки. Несколько посетителей заметили его маневр, но ничего не поняли. Официанты же по-прежнему дремали.

Вскоре ушли и мы с фон Шелленбергом. Я первым домчался до двери люкса и перевесил табличку "Не беспокоить" с наружной ручки на внутреннюю. Когда же в половине десятого мы собрались на экскурсию, я снова вывесил табличку, причем немец ничего не заметил.

Такси довезло нас до Национального музея; это расстояние можно было пройти пешком, не будь фон Шелленберг такой важной птицей. Ходить пешком ниже его достоинства, вот и пришлось, не торгуясь, платить изумленному водителю столько, сколько он заломил.

Снова выдался яркий солнечный день, и двор музея был запружен туристами, все прибывающими в бесконечной веренице микроавтобусов. Протолкавшись сквозь толпу, мы быстро обошли залы, почти ни к чему не выказывая интереса, - от экспоната к экспонату, подобно нищим у витрин дорогих магазинов. Хотя фон Шелленберг и задерживался порой у какого-нибудь предмета, я видел, что мысли его далеки от музейных диковинок. Меня же музеи, как и публичные библиотеки, никогда не привлекали.