Елизавета Михайличенко - Гармония по Дерибасову

• Название: Гармония по Дерибасову
• Автор: Елизавета Михайличенко
• Издательство: Книжное издательство
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5764403472

Герой сатирического романа молодых ставропольских авторов — плут и мошенник, таков уж его характер, и это роднит Мишеля Дерибасова с Остапом Бендером. Параллельно с приключениями главного героя перед читателями проходит история села Назарьино, в которой своеобразно преломляются события прошлого и сегодняшнего дня.

---

— Брось, Петр! С этими лучше не связываться, — одернул водителя сидевший с ним в кабине прораб. — Разгромят машину, будешь собирать до конца квартала.

Примерно такие же разговоры случились почти на всех запруженных блестящими «Жигулями» перекрестках. И тут же от центральной улицы по ответвляющимся зажурчали ручейки слухов.

Ближе к центру говорили о героическом молодом усатом милиционере в штатском, который один задержал целую летящую на демонстрацию колонну. Обогнал их на черной «Волге» и резанул в мегафон: «Я вас всех сфотографировал! Всех теперь знаю, а знание — сила!»

В ответственных же кругах циркулировала следующая информация: утром, с севера, организованно въехали в город на «Жигулях» в сопровождении милицейской «Волги» неизвестного происхождения несколько сотен боевиков общества «Память». Кургузость информации порождала парализующие сомнения. Неясно было, кто и на каком уровне выделил сопровождение и тем самым санкционировал демонстрацию. Каковы требования общества «Память», и что они собираются громить в первую очередь? По кабинетам прошелестел слушок, что все идет в плановом порядке — будут громить зарвавшихся «перестроечников» из народного фронта.

Тем временем назарьинцы разобрались, что Мишель перепутал городскую милицию с областной. Наличие подобных нюансов привело к выводу о раздробленности власти в Ташлореченске. Общими усилиями припомнили, что, кроме милиции, существуют еще и другие учреждения, с не до конца ясными функциями.

Короче, Тихон Назаров повел «вишневых» к областному УВД, Федор Назаров повернул «желтых» к областной прокуратуре, «белые» покатили за дедом Степаном в Дом правосудия, а краевед-любитель Осип Осинов погнал «разноцветных» к зданью тюрьмы, представлявшему, помимо прочего, большой исторический интерес.

* * *

Владимир Викторович Ивлев и одних штанах сидел у пыльного окошка на лучших в камере нарах, глядел на небезызвестную пронзительно-желтую бочку с квасом и мыслил. При всех раскладах выходила вышка: две старые судимости, организация вооруженной банды, один подстреленный мент уже кончился, да и второй за ним мылится. Тут уж никакое чистосердечное не прокапает. Жену жалко. Скоро тридцать, как сошлись, а вместе — и пяти лет не наберется. А не скурвилась — ждала. Дочкам образование дала. И их, конечно, жалко, а больше всего внучку. Безотцовщина, а теперь и деда не будет. Так толком и не обеспечил. Теперь еще и конфискация, За Мурым, правда, должок немалый. Но он же, падла, теперь не отдаст. Надо бы прямо сейчас к нему за капустой слать… Да разве передашь… Свиданку бы… Да пока дадут, в Ростове уже прочухают, что Ивлеву хана…

Жара прибывала. По коже сочился пот. Ивлев проследил как капля стекла по щеке вытатуированной красотки с рыбьим хвостом. На животе остался грязный подтек. К 30 годам своей накожной жизни русалка расплылась, обрюзгла и стала похожа на продавщицу кваса.

Загремела дверь:

— Ивлев! На выход.

— …Вот ты и упустил свой шанс, Ивлев, — посочувствовал Павел Константинович. — Другие нам Матвея Дерибасова отдали… Ладно, кури. Сейчас опознавать будешь, но это уже формальности.

— Не буду, — лениво сказал Ивлев. — Неохота. Мне теперь о душе думать надо.

— О душе тебе думать поздно, — объяснил Павел Константинович.

— Плевать. Только опознавать не стану. Я повернул глаза зрачками в душу.

— Это как? — хмыкнул Павел Константинович.

— Так мой лагерный кореш говорил. Когда перед ним была противная ему морда. Тонкий был человек — стихи писал, деньги рисовал.

— Да ладно тебе. Все равно его с поличным взяли. Не ломайся. Я передачу разрешу.

— За женой я соскучился, — задумчиво процедил Ивлев. — Свидание дашь?

— Черт с тобой, — махнул рукой Павел Константинович. — Я сегодня добрый…

Кроме почерневшего Елисеича, в комнату ввели еще четырех. В двух по хозяйски-спокойным манерам, выправке и стрижкам рецидивист угадал «граждан начальников». Третий был азиат, и Матвеем Дерибасовым оказаться никак не мог. У четвертого были руки бухгалтера.

— Гражданин Ивлев, знаком вам кто-нибудь из этих людей?

— Ну, — буркнул Ивлев, косясь в сторону. — Вот тот самый здоровый. Ну второй слева. Он мне пушки делал.

— Ты чего, сказился?! — заревел Елисеич. — Отродясь пушек не делал! И тебя первый раз вижу! А танки я тебе не делал?!

Потрясенный Елисеич переводил гневный недоумевающий взгляд со следователя на рецидивиста.

— Да ладно, Матвей, — сплюнул Ивлев, входя во вкус подлости. — Нам-то с тобой чего упираться? Все одно — хана. Так что давай, Мотя, поворачивай глаза зрачками в душу…

— Ишь ты, сукин кот, — изумился Елисеич. — И имя мое знает! — старик даже возмущаться перестал, увлекшись поиском разгадки — как ни крути, выходило, что и дурной человек может быть провидцем.

Назарьинцы, несмотря на повальное здравомыслие, в ясновидение верили. Сам Назарий, по преданиям, едва освоив грамоту, начал читать мысли, причем не только у людей, но и у коров. Свойство это через старшую дочь Ангелину перешло к Скуратовым и таилось в их генах, проявляясь раз в несколько поколений, причем у самых морально чистых, непримиримых, бескомпромиссных и беззаветных особей. На веку Елисеича мысли читала только Марфа Скуратова, во всяком случае у Моти Дерибасова она их считывала саженей с десяти…

Глава 13 Сексуально расторможенный

…Брошенный армией и даже адъютантом, Мишель включил «мигалку» и, наслаждаясь щекочущим холодком страха, поехал на красный свет. Кроме правил дорожного движения, нарушил он и строгий наказ назарьинцев ехать к Дуне и ждать над собой суда. Но иметь собственную «мигалку» и не покуражиться — было свыше дерибасовских сил, и Мишель въехал в ворота рынка.

По широкому центральному проходу он подкатил к сиротливо стоящим у безлюдного прилавка дачникам, удовлетворенно отметил, что после группового отравления Арбатовых шампиньоны дедов не берут даже по цене картошки, немного «помигал» и только после этого вышел сам.

— А я за вами, — сурово сказал он. — Руки за спину и по одному в машину. А то там вас Елисеич заждался. Во-первых, статья номер… х-ха, ну, клевета. Слыхали? Но это вам так, на закуску. На адаптацию к тюряге. На первые год-полтора.

Дачники испуганно застыли. Дерибасов выдержал эффектную паузу и начал обидно ржать. Поначалу смех был немного неестественным, но потом Мишель вошел во вкус, у него отлегло от сердца, и даже на глазах выступили слезы.

Тем временем юрист, отметив, что в машине никого нет, незаметно исчез.

Дерибасов с большим удовольствием досмеялся и, прежде чем красиво уехать, включив «мигалку», поведал начальнику и шоферу, что четверо из отравленных ими людей скончались, в том числе трое — это двое детей и одна беременная женщина.

К Мишелю потянулись рыночные старушки.

— Да! — довольно сказал Дерибасов. — Но это еще не все! Пятнадцать человек уже признаны врачебной комиссией абсолютно негодными к дальнейшей жизни, и трое из них в эти минуты агонизируют со страшной силой! Целый полк добровольцев из числа военнослужащих безвозмездно и бесперебойно отдает кровь жертвам массового грибного отравления. Но, как сказал вызванный по такому случаю из Одессы крупный профессор: «Если это, что ждет тех, кто выздоровеет, вы называете жизнью, то тогда — да, два-три человека будут немножко жить». Это сказало одесское светило нашему главному хирургу. И знаете, что сказал главный хирург, поигрывая скальпелем, пока медсестра вытирала ему слезы тампоном? Он сказал: «Хотел бы я видеть на этом операционном столе того, кто продает такие грибы!»

Ох, не к добру занесло Мишеля в медицинский антураж! Может, и в Дерибасове ненадолго очнулся от спячки таинственный назарьев ген? Недолго еще изгалялся Мишель над сединами дачников.

В проход, распугивая домохозяек, влетел белый «рафик». Щуплый фельдшер и решительный врач пошли на Мишеля. И душа его затосковала.

— Вольно, ребята! — разрешил озирающийся Мишель. — Я капитан госбезопасности! Расследую дело о массовом отравлении. А вот мой служебный автомобиль! — Дерибасов замолчал, почувствовав, что, натягивая капитанский мундир, попал обеими ногами в одну штанину.

— Конечно, товарищ капитан, — заискивающе улыбнулся врач. — Нас как раз прислали за вами по этому делу. Там случай особо злостного отравления… Садитесь!

— Где ж вы вчера были? — пугаясь повисшей над ним паузы, потерянно сказал Дерибасов. — Вчера здесь отравленных много было. Ползали, как мухи, в проходах…

— Извините, — сказал врач, — вчера бензина не было.

— Только я на своей поеду, — строго сказал Дерибасов (мундир не только не надевался, но уже и не снимался). — Я служебную машину оставить не имею права. Там подслушивающее устройство и засекреченные материалы… И здесь тоже! — он постучал по плейеру.