Владимир Казаков - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: Владимир Казаков
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1973

Мир приключений: Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов / Оформление Б.И. Шейнеса. — Москва: Детская литература, 1973. — 448 стр.

В сборник входят произведения, посвященные наиболее актуальным проблемам науки и техники, а также затрагивающие морально-этические проблемы.

Для среднего и старшего возраста.

СОДЕРЖАНИЕ:

ВЛАДИМИР КАЗАКОВ. Загадочный пеленг. Приключенческая повесть… 3.

ВЛАДИМИР МАЛОВ. Я — шерристянин. Фантастическая повесть… 63.

В. ПАШИНИН. У берегов студеного Баренца. Повесть… 120.

НИКОЛАЙ ТОМАН. Робот «Чарли» грабит банк. Фантастическая повесть… 156.

И. СКОРИН. Обычная командировка. Приключенческая повесть… 201.

КИРИЛЛ БУЛЫЧЕВ. Умение кидать мяч. Фантастическая повесть 294.

Б. СОПЕЛЬНЯК. Закон леса. Рассказ… 332.

ВЛАДИМИР МИХАНОВСКИЙ. Стена. Фантастическая повесть… 344.

АНАТОЛИЙ СТАСЬ. Зеленая западня. Отрывок из фантастической повести. Перевод с украинского И. Копюшенко… 382.

ЕВГЕНИЙ ГУЛЯКОВСКИЙ. Легенда о серебряном человеке. Фантастический рассказ… 107.

АЛЬБЕРТ ВАЛЕНТИНОВ. «Черная Берта». Фантастическая повесть… 413.

АЛЬБЕРТ ВАЛЕНТИНОВ. Экзамен. Фантастический рассказ… 440.

---

Борис Петрович рассказывает не торопясь, с удовольствием вспоминая конец истории:

— Выкладываю я тебе все сжато, поэтому почти ничего не говорю о некоторых наших ошибках, а они ведь были. Вот сейчас думаю: все-таки зря мы выпустили Лаврова в воздух — ведь мог улететь далеко за десять-то минут. От патруля, конечно, трудновато скрыться, лучшие ребята глаз не спускали, пальцы держали на гашетках, но уж больно он классным летчиком был. Воспитывался в Берлине, в семье богатых русских эмигрантов, куда его отец определил, чтоб пропитался малец русским духом. С десяти лет его взяла на прицеп военная разведка, в шпионских науках преуспевал, а в семнадцать, официально не закапчивая училища, стал летчиком. Набивал руку у Мессершмитта, испытывал его самолеты. Звался он тогда не Слюняевым и не Лавровым, а Куртом Хорстом, с прибавкой баронского титула. И вот подошло время его переброски. Ты знаешь — немцы педанты, но тут они превзошли себя. Им оказалось мало подготовить лесника Слюняева к приему «сына», они решили полностью зачистить его след…

Я слушал Бориса Петровича, рассказ которого строился на показаниях Лаврова-Хорста, и представлял давние события.

1933 год. Берлинское предместье. Серые тучи сыплют мелкий колючий дождь на военный аэродром и одинокий самолет, стоящий посреди летного поля. Угловатые крылья и черный длинный фюзеляж будто покрыты незастывшим лаком, стекающим по бортам.

К застекленному зданию командного пункта подкатывает «мерседес», из него вылезает человек и, прикрывая полой пиджака фотоаппарат, висящий на груди без футляра, разбрызгивая лужи, бежит к двери.

— Хальт! — останавливает его у входа солдат, но, увидев на лацкане пиджака значок «Пресса. Германия», отступает в сторону.

Из глубины комнаты навстречу журналисту поднимается офицер. Пряча настороженные глаза в тени широкого козырька военной фуражки, он щелкает каблуками и протягивает руку:

— Прошу!

— Здравствуйте! Надеюсь, не опоздал? — спрашивает журналист, усаживаясь в предложенное кресло.

— Точны, как хронометр. — Офицер снимает трубку с телефонного аппарата: — Алло! Приготовьтесь. Да, я, — и, бросив трубку, поворачивается к журналисту: — У вас вопросы, молодой человек?

— Прежде всего — с кем имею честь?

— Представитель фирмы Мессершмитта.

— Задача сегодняшних испытаний?

— Всепогодный истребитель. Благодаря модернизации он развивает скорость, намного превышающую скорость обычных машин, не теряя их маневренности.

— Позволите? — Журналист нацеливает объектив на лицо офицера, но ничего не видит — объектив закрывает ладонь.

— Оставьте, молодой человек! Моя физиономия нефотогенична. Что нужно будет сфотографировать, я скажу, — негромко говорит офицер. — Еще вопросы?

— Кто будет пилотировать самолет?

— Молодой испытатель гауптман Курт Хорст, сын известного аса империи оберста Хорста-старшего. Да вот и он. — Офицер шагает навстречу сухопарому старику в серой чесучовой паре и приветствует его.

— Время! — говорит старик. — За мной следует гауптман. Прошу вас к выходу.

Тучи посветлели, но мелкий дождь продолжает сечь землю. К стеклянному зданию подъезжает машина с высоким закрытым кузовом. Она еще не останавливается, а из открывшейся задней дверцы выпрыгивает летчик в ярко-желтом комбинезоне на «молниях», кожаном шлеме, с поднятыми на лоб летными очками.

— Фотографируйте, — подсказывает журналисту офицер. — Это испытатель гауптман Хорст.

Курт Хорст приветствует всех взмахом руки и подходит к отцу:

— Пожелай удачи.

— Благословляю! Возьми. — Старый Хорст снимает с руки фамильный перстень и надевает его на безымянный палец сына. — Он всегда служил мне талисманом.

— Спасибо, отец.

Пилот повертывается к автомашине, открывает дверцу и исчезает в темноте кузова. Автомобиль едет к одинокому самолету.

— Приготовьте телеобъектив, — трогает за локоть журналиста офицер.

И когда из машины вылезает человек в ярко-желтом комбинезоне, встает на крыло самолета и поднимает руку, щелкает затвор фотоаппарата.

Самолет выруливает на взлетную полосу, двигатель берет высокую ноту, из-под винта летит водяная пыль, истребитель быстро отрывается от бетонки, поднимает к тучам острый нос.

Спрятавшись от дождя под небольшой крышей входной двери, три человека наблюдают искусный пилотаж испытателя. Потом офицер незаметно отходит в сторону, проскальзывает в здание и зажимает в кулаке телефонную трубку.

— Доложите о готовности!

— Готовы!

Офицер через большое стекло смотрит на самолет. Нервно подрагивают синеватые мешочки под глазами. Вот истребитель, бросая к земле прерывистый гул, пошел на «петлю» и нижней частью фюзеляжа почти коснулся тучи.

— Импульс! — шепчет офицер в трубку.

Через долю секунды под тучами блещет взрыв. Ломаясь на куски, падает истребитель. Свистят горящие обломки. Мотор вместе с кабиной пилота падает в центре бетонки, с грохотом поднимая фонтаны мокрого щебня.

К месту катастрофы, беспрестанно воя сиреной, мчится санитарный автомобиль. На левой подножке машины старый Хорст; на правой — успевший вскочить на ходу жаждущий сенсации журналист.

На следующий день почти все немецкие газеты оповещают о преждевременной гибели талантливого летчика военно-воздушных сил Германии гауптмана Курта Хорста. В четкие шрифты некрологов были вкраплены серые, неконтрастные из-за съемок при дожде фотографии…

…- Понял, какую трагикомедию разыграли? — продолжает рассказ Борис Петрович. — В автомашине сидел другой летчик, одетый так же, как Хорст. Он сел в самолет, а Хорст остался в кузове и уехал. В машине он подарил летчику отцовский перстень, как талисман. Перстень с баронской короной послужил единственным предметом опознания человека, от которого почти ничего не осталось!. Ну, а потом все идет по задуманному плану. Хорст переходит границу, навещает своего «папаню», берет в сельсовете кое-какие документы, в том числе справку о пролетарском происхождении, поступает в летное училище, становится Кторовым, получает командирское звание, уезжает в отпуск, в кишлаке Тахтыш-Чок женится, берет фамилию жены, и теперь он уже Лавров! Так Лавровым и прибывает в воинскую часть. Как видишь, сработано чисто. Теперь главное — проникнуть в верхи командования ВВС Красной Армии. Для этого используется все — и прекрасная техника пилотирования самолетов, помогшая ему отличиться на Халхин-Голе, и глубокие знания, полученные в Германии и Советском Союзе, статьи и рефераты по тактике, многие из которых были написаны не им, а вручены заранее. При допросе он рассказал о двух случаях, когда ему представляли спарринг-партнеров в обусловленном месте, в заранее назначенное время; в одном случае это было над нашим аэродромом, и он сбивал их на глазах у своих ведомых, на глазах у воинов наземных частей. Это были блестящие демонстрации умного, молниеносного боя, если бы у немецких истребителей в пулеметно-пушечыых кассетах были настоящие снаряды, а не холостые. Ему просто подсылали людей на убой! Как видишь, влезал он к нам солидно, даже не забыли его жене прислать «похоронку» после Халхин-Гола. До сорок третьего года он не сделал никакого вреда, потому что не получал от абвера заданий. Его берегли. И вот, когда немцам стало туго, он понадобился. Ему придают Тугова, и они начинают действовать. Финал известен.

— Расскажите, как вы лично напали на след?

— Мой вклад мизерный! Основная заслуга — сотрудников полковника Старикова и дешифровщиков-москвичей. Они проделали адски кропотливую работу. Ну, а я… Первый посыл пришел во сне, как Менделееву его таблица или Вольтеру новый вариант «Генриады». Я вспомнил во сне, что на совещании у генерала Смирнова по поводу бомбардировки плавучего моста Лавров, перечисляя слабые пункты плана, отогнул палец от сжатого кулака. Ты читал в «Смене» интервью с Рудольфом Ивановичем Абелем? Помнишь, в ответ на вопрос 6 бдительности он рассказал, как по нескольким фразам выявил двух немецких лазутчиков. Ну, вот я и вспомнил, что Лавров отогнул палец. А ведь, считая по пальцам, русский загибает их, а немец разгибает. Правда, он быстро поправился, но память моя успела зафиксировать и отдала этот факт мне же во сне. Подвел его расчет и на трудность пеленгации радиосеансов. Известно: самое уязвимое звено в рабочей цепи разведчика — это связь. А он был уверен, что у нас нет пеленгаторов, способных накрыть его ультракоротковолновый передатчик. И оставил след. А инициатива Тугова гаркнуть с борта «Ахтунг!» — черт знает какая глупость! Но ведь без ошибок не бывает. В 1892 году профессор Владимиров в книге «Закон зла» писал: «Нет той прозорливости, которая предусмотрела бы всех возможных изобличителей преступления, и нет той ничтожной соломинки, которая не могла бы вырасти в грозную дубину обвинителя». После шума, поднятого Туговым в эфире, Лавров посчитал его конченым и решил провалить совсем, используя его будущие признания как дезинформацию. Тут-то он сработал под Хижняка.