Тимофей Круглов - Виновны в защите Родины, или Русский

• Название: Виновны в защите Родины, или Русский
• Автор: Тимофей Круглов
• Издательство: ИнфоРос
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-903675-05-0

Эта книга о тех, кто, не сходя с собственного дивана, оказался за границей — о 25 миллионах советских русских, брошенных на окраинах бывшей империи. Эта книга о тех, кого Родина не взяла с собой. Эта книга о тех, кого не стали эвакуировать. Эта книга о совести россиян…

Как из советских становятся русскими? Ответ на этот вопрос дала новейшая история. Судьба человека снова становится главной сюжетной линией художественного произведения.

Любовь встречается с ненавистью и смертью, верность присяге — с предательством. В центре повествования Интерфронт Латвии и Рижский ОМОН, впервые описанные изнутри. Друзья и враги, победы над собой и поражение великой империи — случай, выбравший Иванова, становится точкой на графике закономерностей, частью всемирного плана, по которому русский народ стал одним из самых больших разделенных народов в истории.

---

Рига манила кинотеатрами, кафе, новыми знакомствами, неисследованными окрестностями. Именно тогда Валера впервые закурил, тогда же нормой стало выпить с друзьями. Причем не винца какого-нибудь, как изредка случалось и в Кингисеппе, а водочки. В доме было много девчонок — ровесниц, или чуть младше, или чуть старше — какая разница? Любови, танцы, страдания, стихи — все это переполняло до края последний «учебный» год. Ощущение свободного полета над бездной — вот что это было такое на самом деле. Неудивительно, что аттестат зрелости не изобиловал у ребят пятерками, чудо, что было не так уж много троек. У Иванова все они пришлись на естественно-научный цикл, остальное вытянул на «хорошо» и «отлично» благодаря старой школе. Если учесть, что бывали недели, в которые ребята ни разу не показывались на уроках, — ничего удивительного в таком результате не было.

Заранее подав документы в военкомат для поступления в Высшее пограничное военно-политическое училище в подмосковном Голицыне, Валера не загадывал много на будущее. Вернувшись домой после выпускного, он едва успел раздеться и тут же упал на постель, открыв глаза только на следующее утро. Правда, смутно припоминалась мама, будившая его, чем-то кормившая прямо в постели. Но окончательно в сознание он пришел только на следующий день — и не от выпитых символического шампанского да нескольких глотков водки тайком в пустынных школьных закоулках — от впечатлений.

«Детство закончилось», одновременно и грустно и радостно подумал он, проснувшись. И вспомнил свою кингисеппскую школу, как будто наяву услышал, как хор девочек-старшеклассниц всегда пел на последнем звонке: «Детство мое, постой, погоди, не спеши. дай мне ответ простой, что там, впереди?»

Здесь, в Риге, все было по-иному. Целых два школьных ВИА всю ночь соревновались друг с другом, кто лучше перепоет новинки из «Deep Pur-ple» или старые добрые шлягеры Beatles. Ну и, конечно же, «Отель Калифорния» и «Дым над водой» повторили раз по десять под тихий восторг танцующих в полумраке пар, тесно прильнувших друг к другу, под громкие выкрики старательно топчущих паркет зала «кружков». «Детство закончилось!» — сколько раз повторял про себя эту фразу Валерий Алексеевич потом… И в восемнадцать, и в двадцать пять, и в тридцать лет. Но вдруг, как-то резко, фраза зазвучала уже по-другому. «Молодость кончилась», — грустил сорокалетний Иванов. А уж когда стало под полтинник, то и вовсе: «Жизнь прожита.»

Детство на самом деле, конечно, осталось там, на островах, утонуло в Балтийском море.

А Рига стала для шестнадцатилетнего Валеры началом юности. А взрослым. стал ли он взрослым, женившись? Или приняв на руки новорожденную дочь? Или приняв крещение — во всех смыслах этого непростого слова — в августе 91-го года? Или не станет уже взрослым никогда? Я не знаю. Смотрю вот сейчас на него, курящего сигарету за сигаретой, сидящего в кресле у камина в тельняшке и валенках — круглый кот из детской книжки, не иначе.

Да и стихи его стали другими, другими, другими.

Вишня. Девочка. Всюду кошки.
Яблоки падают прямо в темя.
Ветви тянутся прямо в окошко.
Наливается в яблоках время.
Наливается кровью сердце —
Толчками, сверчками, водой ключевой.
Солью, сахаром, луком, перцем
И смородинной кислотой.
Боже мой! Двадцать лет
Словно были и нет
Чай под яблоней — наш секрет.
Наш защелкнувшийся браслет.
Обручальное наше кольцо —
Ветер, вечер и лето в лицо.
Наши книги и наша река.
И скамеечка в лопухах.

Валерий Алексеевич щурится от дыма, попавшего в глаза, делает глоток кофе и продолжает рассказывать мне, дачнику, свою жизнь. У меня бессрочный, до полного старческого маразма, творческий отпуск. Я скучаю. И потому слушаю, от нечего делать, его бесконечный, немного ленивый рассказ, потихоньку соображая про себя, а не сделать ли из этого хоть какой да товар?..

Всего две недели прошло после выпускного, а на руках у абитуриента Иванова уже и воинское требование, и направление из военкомата. Три медкомиссии прошел он на пути к этим документам. Одну в военкомате, одну в поликлинике 4-го медицинского управления, одну в районной поликлинике. А все книга профессора Рабкина с тестами на цветоощущение, выученная им наизусть. Книгу эту, по просьбе отца, принес Валере сосед по площадке — майор медицинской службы. Иванов зазубрил все картинки, все правильные ответы, потому что, говоря по правде, на самом деле был дальтоником. И вот три комиссии победил. Несколько раз вызывали его и на собеседование в Большой дом на улице Ленина. Сначала за пропуском в приемную, вход с угла, в маленькую дверь под ажурным «фонарем» вычурного старинного здания с множеством балкончиков, башенок и прочих украшательств югендстиля начала XX-го века. Потом в главный вход, на второй этаж, по роскошным переходам, неожиданно скромным не по архитектуре, нет, по внутренним деловым интерьерам. «Целый полковник» за столом, сидящий напротив, приветливо расспрашивает о планах на будущее, о родителях и школьных друзьях.

Хитрый, как ему самому казалось, молодой человек называет самых приличных из приятелей, отличников примерного поведения, «забывая» упомянуть о тех, с кем провел в одной компании свой первый год в Риге.

— А как же Сергей Гасенок, Саша Ладейкин? — удивленно спрашивает полковник. — Вы же в одном доме живете, в одном классе учились. Что же, вы не дружили, что-ли? — Теперь он уже хмурится.

— Ну, это так, приятели, — краснеет Иванов, уже понимая, что вляпался на совершенно ненужной лжи.

А потом повторное собеседование и снова неприятность. Когда в первый раз заполнял анкету, нужно было указать место работы мамы, и он, не помня точно номер ее торга, написал от балды, какой придется. Теперь ему снова пришлось выслушивать внушение.

— Нам нужны серьезные и ответственные молодые люди, — втолковывал ему по-отечески полковник Матвеев. — Хорошо, что мы прекрасно знаем Алексея Ивановича, вот на кого вам бы надо равняться, Валерий. Да и старший брат ваш заканчивает институт с отличием, насколько я знаю, собирается после окончания идти на флот, становиться кадровым офицером. Направление в училище я подпишу, но пусть вам на всю жизнь будет уроком наш разговор — маленькая ложь, пусть даже без злого умысла, всегда может принести большие неприятности. И даже не вам лично, это как раз не так уж трагично, а делу, которому вы будете служить. А вот это уже очень и очень серьезно. Запомните, в жизни нашего офицера нет мелочей. Сегодня — забыл, завтра — недосмотрел. А за вами — люди, личный состав, ваши солдаты, а за вами — Родина. Помните об этом!

— Полковник встал, подчеркнуто крепко пожал Валере руку и отпустил с Богом, подписав направление в погранучилище.

Кто бы как ни относился к Комитету государственной безопасности, но те слова ой как нужны были молодому Иванову. Да еще, если бы он не пропустил их мимо ушей… А так полжизни потребовалось ему потом для того, чтобы совершать ошибки, большие и маленькие глупости, страдать самому и заставлять страдать близких, пока не понял наконец, что на самом деле хотел ему сказать повидавший жизнь, виды и людей полковник. Пока не понял, что тот успел разглядеть важного в характере подающего надежды юноши, что может помешать Иванову в еще только начинающейся жизни.

Но давно известно пока гром не грянет — мужик не перекрестится. Банальные истины потому банальны, что они — верны. И пока ты не перестанешь отмахиваться небрежно — мол, знаю, знаю — от самых простых житейских истин, пока не дойдут они не только до ума, но и до сердца, пока не обожжешься до кровавых пузырей — не поумнеешь.

А если бы еще кто сказал тогда Валере, что есть еще отсечение собственной воли, что есть еще Царский путь Золотой середины, он и вовсе бы слушать не стал. Поскольку долгие годы был убежден, что соль жизни

— в ее крайностях. Любить так любить, гулять так гулять… Работать так работать. Меры не знал никогда молодой Иванов ни в чем. И удержу тоже. Делал что хотел, жил как хотел, ошибался как хотел. Много находил, много терял. Потом вдруг понял а жизнь-то пролетела почти! Приуныл. Стал есть себя поедом. А потом понял: наконец, что такова его жизнь, таковы его «пути небесные». Что только так он смог бы стать человеком, а никак иначе. Жизнь выковывала его, как каждого из нас, ударяя по той стороне, по какой именно этому куску мягкого железа надобно. Прибавляя стойкости, силы, ума, души, ответственности, жалости и ненависти в пропорции необходимой, чтобы в результате получился все же именно Иванов, а не Петров или Сидоров. И успокоился тогда Иванов и стал себе жить-поживать. Какой уж есть.

Глава 6

Гвоздики белые стояли
На этом праздничном столе,
И их фужеры отражали
В своем граненом хрустале.
Ты горько плакала впервые,
Ломала хрупкие цветы.
Кругом огни — огни ночные
Средь напряженной темноты.
Да тишина, что хуже крика,
Да кровь в прожилке на виске.
И никого. Лишь ты — трусиха.
Соль слез. Букет гвоздик в руке.

Гвардии рядовой Иванов переминался в тулупе и валенках с ноги на ногу. Обойдя пост, он мечтал о сигарете да вспоминал, чтобы быстрее закончился второй час смены проводы в армию. Была тогда середина мая… Влажная прибалтийская весна… Солдат поежился, передернул плечами в тяжелом тулупе, перехватил поудобнее карабин и медленно побрел обходить автопарк. Приказом начальника войск правительственной связи КГБ СССР в карауле в войсках выдавали личному составу СКС, несмотря на то что постоянным личным оружием у каждого был, естественно, автомат. Говорят, чтобы меньше было происшествий со стрельбой на посту. «С автоматом было бы удобнее», — возразил про себя приказу Иванов и снова вернулся мыслями к весне. После неудачной попытки поступить в военное училище жизнь неожиданно пошла совсем не в том направлении, которое привычно виделось Валере и его родителям раньше. Само собой подразумевалось, что младший сын пойдет по стопам отца, закончит погранучилище, будет себе служить, где прикажут, — вот и все планы на будущее. Так вроде и складывалось. Обманув последовательно все медкомиссии, абитуриент Иванов прибыл в подмосковное Голицыно и начал сдавать экзамены. Он уже успел получить две пятерки — по истории и за сочинение, готовился к ненавистной математике, но тут их группу направили на училищную медкомиссию.