Ури Геллер - Эффект Геллера

• Название: Эффект Геллера
• Автор: Ури Геллер
• Издательство: Соваминко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-85300-004-7

В автобиографической книге знаменитого экстрасенса Ури Геллера, написанной им совместно с писателем Г.Л. Плэйфайром, рассказывается о невероятных историях, происходящих в жизни этого удивительного человека, его уникальных способностях усилием воли сгибать металлические предметы, телепатически угадывать и передавать мысли на расстоянии, воздействовать на часовые механизмы и сложнейшие компьютерные системы… Встречи с крупнейшими политическими деятелями, популярными музыкантами, актерами, спортсменами, звездами эстрады ждут читателей на страницах этой книги, рассчитанной на самую широкую массовую аудиторию.

---

Должно быть, он все-таки поговорил с Манси. Мы стали гораздо реже бывать на людях, хотя виделись по-прежнему часто.

Как-то в начале 1978 года она попросила меня поехать вместе с ней и ее детьми отдохнуть на курорт Канкун, расположенный на берегу Карибского моря. Это был поистине романтический отдых. Прогулки по побережью при лунном свете я, наверное, никогда не забуду. Хотя даже во время них я знал, что телохранители Манси где-то поблизости. Боюсь, что, где бы и когда бы мы ни были, за нами постоянно шпионили. Не сомневаюсь, что президенту докладывали буквально о каждом шаге, сделанном его женой. Мы стали, как мне казалось, какими-то заложниками в руках сплетников.

10 февраля 1978 года лондонская «Дейли экспресс» опубликовала небольшую заметку под названием «Сгибая правила приличия для Ури». В ней была помещена моя маленькая фотография и три небольших столбика текста без подписи автора. Статья начиналась так:

«Сенсационные известия из Мексики о сгибателе ложек Ури Геллере. Израильская звезда парапсихологии Геллер завязал теплую дружбу с женой президента Лопеса Портильо по имени Кармен. Эта дружба, как считают некоторые обозреватели, может привести к мексиканскому Уотергейту».

Затем в статье утверждалось, что я и мой ассистент Шипи Штранг сумели стать мексиканцами благодаря услугам первой леди Мексики. Газета добавляла, что таким образом «сеньор Штранг был спасен от военной службы в Израиле». Затем в статье говорилось, что «Геллер и Кармен, пышущая здоровьем в свои сорок с гаком, изрядно удивили мексиканцев, проведя вместе каникулы в Канкуне, где жили в одном отеле и, как утверждают сотрудники отеля, вели себя достаточно интимно». Газета цитирует слова одного из них: «Мы не знали, где их искать». А я, по утверждению газеты, признался, что «очарован ею (то бишь Манси), ее мужем и детьми».

Статья была достаточно аккуратной. Я созванивался в те дни со многими своими знакомыми и неизменно подтверждал то, о чем знало уже все Мехико, — да, мы с Манси очень хорошие друзья. Хотя вполне могу предположить, что какой-нибудь официант или официантка могли быть шокированы поведением Манси. Я и сам не раз говорил о том, что и меня иногда пугало ее поведение. И все же как эта статья попала в Лондон? К чему весь этот разговор о мексиканском Уотергейте? Зачем беспричинно оклеветан Шипи? Ведь даже элементарная проверка фактов подтвердила бы, что он уехал из Израиля совершенно открыто и легально, задолго до того, как стать военнообязанным. Так или иначе, он наверняка, был бы освобожден от службы из-за того, что в юности перенес очень серьезное заболевание. После отъезда из Израиля он приезжал туда еще не раз, и у него никогда не возникало каких-либо проблем по этому поводу. Судя по всему, это была просто провокация, и мне, конечно, было интересно узнать, кто же ее провернул. Упоминание об Уотергейте натолкнуло меня на мысль о причастности к этому революционно-конституционной партии Мексики, единственной силы, имеющей власть в стране. По всей видимости, ее лидеры пришли к выводу, что дело зашло слишком далеко. И вряд ли можно упрекать их за это. Мои отношения с Манси легко могли быть неправильно поняты, хотя я уже не раз говорил, что в действительности это были самые что ни на есть дружеские отношения. И если бы президент захотел положить им конец, то ему достаточно было только сказать мне об этом, чего он никогда не делал.

Не исключено, что этой информацией газету снабдил кто-то из моих недоброжелателей, которые прекрасно знали, что в Мексике даже косвенный намек подобного рода мог быть достаточным для того, чтобы подвергнуть мою жизнь реальной опасности. Зная теперь о тех грязных приемах, которые они применят по отношению ко мне позже, я не могу исключить и этот вариант.

10 февраля я должен был ехать в Лос-Пинос, но этому не суждено было случиться. «Дейли экспресс» утром того же дня уже лежала на столе президента. К тому же ему заблаговременно был направлен телекс из мексиканского посольства в Лондоне. События стали стремительно развиваться.

В доме Тома Морриса, где я по-прежнему останавливался, когда приезжал в Мексику, зазвонил телефон. Это был Пепито.

«Не приезжай сегодня в Лос-Пинос, — начал он. — Случилась беда.» Отец, по его словам, очень сердит, даже разъярен. «Там написано что-то нехорошее обо всех нас в газете», — сказал Пепито.

Я пытался добиться от него подробностей, но он ничего не мог мне сказать, кроме того, что люди осуждающие говорят о его матери и обо мне. По его голосу я понял, что на сей раз дело действительно серьезное: сквозь его слова я снова услышал как бы вой сирены, предупреждающей об опасности. Теперь уже близкой. Вокруг меня начали разворачиваться события, которыми Пепито уже не может управлять. И телефонный звонок был лишь дружеским предупреждением. Надеяться на его помощь и поддержку здесь уже не приходилось.

Внезапно мне показалось, что все вокруг меня рушится и чтобы спастись, необходимо немедленно предпринимать самые решительные меры и не мешкая готовиться к отъезду. Моя бесценная карточка компании «Аэромексико» давала мне право не только на бесплатный полет в салоне первого класса, но и на то, чтобы в случае необходимости ссадить с рейса любого пассажира, если для меня уже не окажется места. Можно было на некоторое время задержать вылет самолета, даже если он находится на взлетной полосе. Я, разумется, раньше не прибегал к подобным вещам, но сейчас пришлось это сделать.

Том Моррис довез нас с Шипи до аэропорта. Если бы не дипломатический номер на его машине, уверен, что он бы закончил эту поездку в тюрьме — столько грубейших нарушений правил он сделал. Мы ехали на красный свет, не обращали внимания на улицы с односторонним движением, проезжали даже по тротуару. Полицейские беспомощно размахивали руками и ругали нас на чем свет стоит. Прохожие останавливались и долго провожали нас своими широко раскрытыми от ужаса и удивления глазами. Должно быть, даже по мексиканским стандартам все это было слишком необычно.

Так или иначе, с грехом пополам мы добрались до аэропорта. У нас даже не осталось времени, чтобы как следует поблагодарить Тома за все, что он для нас сделал. Наконец я с облегчением вздохнул и плюхнулся в кресло самолета, взявшего курс на Нью-Йорк.

Моя совершенно невероятная жизнь в Мексике началась с весьма неожиданного приказа жены президента. Я покидал страну столь же неожиданно, но теперь уже по рекомендации ее сына. Даже когда самолет уже набрал высоту, у меня в ушах все еще стояли его последние слова. Они звучали даже громче, чем ревущие двигатели авиалайнера, увозившего меня от опасности: «Мой тебе совет — уезжай из Мексики, и побыстрее».

Глава 6. Удачи и поражения

В моей нью-йоркской квартире зазвонил телефон. Внизу меня ждал человек из американской таможни, который хотел со мной встретиться. Его удостоверение, по словам консьержки, было в полном порядке. Хотя это еще далеко не гарантия, кто знает, может быть, он кем-то подослан.

В Нью-Йорке любому поневоле приходится быть осторожным. Но я доверился мнению своей консьержки. Кроме того, хотя этот визит и был неожиданным, я догадывался о его возможной причине. Некоторое время назад я прилетел из Мексики, везя с собой дорогой кольт, тот самый, который подарил мне президент Лопес Портильо. Я уже несколько раз абсолютно открыто и легально провозил его в США и никогда не имел никаких проблем на таможне, предъявляя свои документы сотрудника мексиканской службы безопасности. Однако в последний раз таможенник отнес мой кольт куда-то на экспертизу, а затем, вернувшись после долгого отсутствия, объяснил, что пистолет временно останется у них. Якобы необходимо было что-то проверить в документах. О результатах этой проверки мне обещали сообщить позднее.

Пришедший ко мне агент таможни, которого я буду дальше называть Карлом, с виду и впрямь походил на таможенника, что подтверждал специальный знак отличия у него на куртке. Он принес с собой маленький пакет.

«Господин Геллер? — сказал он, когда я открыл ему дверь. — Я пришел, чтобы вернуть ваш пистолет по специальному решению министра юстиции США».

Каким образом министр юстиции был вовлечен в это дело? Было ли естественным то, что конфискованные вещи возвращались владельцу лично в руки — об этом я не имел понятия, как в равной степени и о том, действовал ли Карл по приказу или просто ему самому было интересно встретиться со мной? Как бы там ни было, я пригласил его зайти в квартиру, и мы очень приятно поболтали. Оказалось, что Карл очень интересуется телепатией. Уходя, он объяснил, как его можно найти, и попросил меня сразу же дать ему знать, если мне понадобится помощь любого рода.

И как это нередко случается, помощь мне понадобилась очень скоро. Моя мать жила в то время совсем одна в Израиле, и я хотел, чтобы она переехала ко мне в США, где я мог бы видеть ее гораздо чаще в перерывах между своими выступлениями и турне. Я не хотел становиться американцем или добиваться постоянного места жительства в этой стране. Просто это было не очень разумно с моей стороны устраиваться где бы то ни было на постоянное место жительства, так как я бесконечно путешествовал по всему свету, выполняя контрактные обязательства. Нью-Йорк был лишь одним из моих временных пристанищ — статус иностранца обязывал меня проводить в США не более шести месяцев в году, а если быть точным — 183 дня. Условие, которое я выполнял неукоснительно. И все же Нью-Йорк был тем местом, которое я посещал чаще всего, и поэтому мне хотелось, чтобы моя мать жила именно там.