Кристин Арноти - У каждого свой рай

• Название: У каждого свой рай
• Автор: Кристин Арноти
• Издательство: РИПОЛ Классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-2424-9

Кажется, в судьбе Лоранс отразились все проблемы современной молодой женщины – не лишенной идеалов, образованной, энергичной и амбициозной.

Она считает, что счастлива в браке и успешна в работе. Она учит мать, как надо правильно жить, поскольку находит ее инфантильной и старомодной. Но мир полон парадоксов…

«У каждого свой рай», – утверждает известная современная французская писательница Кристин Арноти.

---

– Марк, пожалуйста, позволь мне собрать чемодан. Не отвлекай меня разговорами.

1 июля, в знаменательный день, в восемь тридцать утра мы оказались в машине, пропахшей никотином, словно курительная комната. Когда Марк закрыл багажник, замок остался у него в руке. Он нечаянно сорвал его. Он вел машину слишком быстро, чтобы казаться уверенным в себе. Он отыгрывался на коробке скоростей, а меня мутило от запаха его туалетной воды, которую ему по дешевке литрами покупала свекровь. На кольцевом шоссе он спросил меня:

– Куда ты положила ключи от подвала?

– Там ничего нет. За исключением нескольких ящиков с бумажным хламом.

– У нас внизу есть еще ящик бордо. Подарок Шлюммера.

– У тебя короткая память, вино из так называемого подарка, пахло пробкой. Ты еще бегал к бакалейщику за пятнадцать минут до закрытия, чтобы купить бутылку розового.

– Я хочу забрать этот ящик, – сказал Марк. – Мне нужен ключ от подвала.

– Ключ в стенном шкафу на кухне. Слева.

– «Набиватель шишек».

Дверца первого стенного шкафа при входе на кухню донимала нас, как только могла. Специалист по установке этой мебели прогорел, и некому было ее починить. Мы ее закрепляли кусочками картона, пробок, но она постоянно открывалась. Каждый раз, когда мы произносили слово «дерьмо», мы опускали пять франков в шкатулку бранных слов, эта копилка стояла на кухонном столе, на котором якобы я разделывала овощи.

– Какие счета я должен оплатить? – поинтересовался Марк.

– Я потратила целый день вчера, чтобы все оплатить. Все оплачено. Настоящая печатная форма для выпуска чеков.

– Лоранс?

– Да?

Я ждала ласковых слов. Это был подходящий момент.

– Где чистые простыни? Я видел белье в стиральной машине. Я попытался открыть ее. Но крышку заело.

– Уже неделю я сражаюсь с крышкой, нужно, чтобы график работы мастера по ремонту соответствовал нашему. Я не могу ничего, это фатально. Можешь разбить ее молотком или пусть гниет то, что внутри. Я ничего не могу с этим поделать.

– Что в машине?

– Трусы и простыни.

– Мои трусы?

Открытие было неприятным.

– Ты представляешь, как мне придется обходиться без чистых трусов?

– Прикройся фиговым листком.

– Ты чудовище.

Я воскликнула:

– Не только я должна следить за техникой. Я работаю так же, как и ты, почему ты считаешь, что я должна отвечать за эти чертовы машины. Кстати, посмотри пылесос, его фильтр разбух от пыли – застрял. Не вынуть. Придется подождать, пока не взорвется.

Марк накапливал информацию. Его мозг насыщался информацией, словно перфокарта. Морально. Он прекратил борьбу и с притворной нежностью спросил:

– А другие простыни? Где они?

– Две большие простыни в стирке.

– А квитанции?

– На письменном столе.

– У меня нет письменного стола. Я пожала плечами.

– На столе!

– Под египетской птицей?

– О да!

Суровая птица, созерцавшая нас шарообразными глазами, была изображением какого-то египетского бога. Привезена из Египта каким-то приятелем. Иногда птица опрокидывалась и погружала голову в пепельницу. На этом столе находились также шкатулка с квитанциями и другие предметы. Наши вехи, которые превращались под лапами или подставкой в клочки бумаги. Мне не хватало организаторской жилки. У меня было слишком много работы в лицее. Марк продолжал:

– Где мой плащ?

Его суставы побелели, так он сжимал руль автомобиля.

– Твой плащ? Посмотри на небо. Оно голубое. Умираем от жары.

– Где мой плащ?

– В химчистке.

– А квитанция?

– Под птицей. С пометкой «Оплачено». Теперь наша машина касалась бампера другой машины. Жара действовала на нервы водителям других автомобилей, судорожно вцепившимся в руль. Раздражаясь, они принимались сигналить.

– Лоранс?

Если бы он попытался меня удержать!

– Пакеты для мусорных ящиков? Ты их купила?

– Два рулона.

– О чем ты думаешь, Лоранс?

– Ни о чем…

Мы подскочили, машина сзади нас уткнулась бампером в нашу.

– Ты видишь этого дикаря? – закричал Марк. – Ты видишь? Какой болван. Все идет плохо. Мама ведет себя странно. Мне пришлось сочинить какую-то небылицу, чтобы объявить ей о твоем отъезде.

– Она обезумела от радости?

– Нет. Совсем нет.

– Как «совсем нет». Она заполучит своего дорогого сыночка и не рада?

– Она собирается сдать дом и уехать…

– Сдать свой дом? Я была поражена.

– Это и тебя тоже сразило, – сказал он, довольный.

Мы собирались восхитительно помириться за спиной моей свекрови. Пора ее расчленить на части, я ее почти любила. Словно кровопийца, я повторяла:

– Твоя мать не хочет проводить лето с тобой? Марк мне отвечал, словно мальчик в коротких штанишках, с ободранными коленками.

– Нет. Одна туристическая фирма уже много лет предлагала ей сдать дом. Она этого не делала из-за нас.

– О, святая женщина.

Я вспотела, пот струился под предохранительным ремнем, который обхватывал мою грудь, словно орденская лента.

– Ты меня слушаешь, Лоранс?

– Я тебя слушаю. Я думаю. Твоя мать пичкала нас своими салатами в течение восьми лет лишь для того, чтобы доставить нам удовольствие? Нам обоим? Нет, здесь что-то не так. Это неправда. Это даже абсурдно. От такого лицемерия могут быть колики в животе. В течение многих лет я изводила тебя, умоляя поехать куда-нибудь летом. Ты говорил: «Надо ехать к маме».

Марк страдал. Мы приехали и поднимались теперь по спирали паркинга Руасси в поисках места. Нам удалось пристроить нашу колымагу на шестом этаже. Марк взял мой чемодан и охнул. Я тащила сумку. Наконец мы нашли тележку. Выйдя из лифта в зал регистрации, мы предстали перед ошеломляющей сценой. Неужели я покидаю континент последним самолетом? Улетающий Ноев ковчег? Огромная и возбужденная толпа теснилась у стоек регистрации.

– У всех этих людей есть деньги, чтобы ехать в Нью-Йорк? – воскликнул Марк. – А еще говорят о кризисе… Платить, чтобы оказаться в такой сутолоке…

Мы растворились в беспорядочной толпе. Постепенно позади образовалась очередь. За нами слишком громко разговаривала пожилая пара. Жена успокаивала раскрасневшегося от напряжения тучного господина: «Не беспокойся, они здесь, чтобы нас зарегистрировать, нас не оставят». Впереди стояла молодая пара. Их тела, затянутые в джинсы, походили на начиненный пастой тюбик, готовый лопнуть. Шаг назад, и они бы нас раздавили.

– Покажи свой билет, – попросил Марк.

– Зачем?

– Так…

– Ты никогда не видел билета?

Я вытащила его из сумки. И Марк принялся изучать его, словно архивист. Мы пробирались сквозь багаж, стоявший на полу.

– Тебе придется оплатить излишки багажа, – сказал он.

Я заартачилась, как осел упирается четырьмя копытами на грунтовой дороге. С вязанкой дров на спине, с опущенной головой и с прижатыми назад ушами.

– Ты меня провоцируешь?

– У тебя лоб опустился к переносице, – сказал Марк. – Ты плохо выглядишь.

Такого рода замечания вызывали у меня отвращение. Я всегда страдала от них. Под напором рвущихся наружу вещей моя сумка-колбаса медленно раскрывалась. Показалась первая книга. Уже видны были буквы: «Мю» на обложке. Музиль. Я перечитывала роман «Человек без свойств», как только моя душа теряла покой.

– От твоего пристрастия к книгам можно свихнуться. Зачем ты везешь все эти книги в Нью-Йорк?

– Я не могу обходиться без некоторых книг. Я куплю другие книги. На английском языке.

Вскоре мы приблизились к стойке. Во избежание нервного перенапряжения служащий почти не смотрел на пассажиров. Он брал только билеты, проверял паспорта, чтобы убедиться в наличии американской визы. Смотрел на весы, фиксируя вес багажа. Перед нами было еще шесть человек. Мне хотелось разрядить атмосферу.

– А куда едет твоя мать? Марк пожал плечами.

– Тебе хочется поиздеваться над нами. К чему тебе это говорить…

Я вздрагивала от предстоящего удовольствия.

– Она, должно быть, выбрала шикарное место, если тебе неловко сказать об этом. Скажи мне, куда едет твоя мать…

– Тебе хочется это знать? На самом деле?

– Если хочешь, чтобы мы расстались по-хорошему.

Нам было необходимо переключиться на кого-нибудь. Он вздохнул.

– Мама едет в Венецию.

Его мать – в Венецию! Это сообщение меня повергло в блаженное состояние. Сверхженщина со своим вздыхателем в гондоле. Мне захотелось сесть на чемодан, разуться, вытянуть ноги, закурить и предаться неудержимому веселью.

– В Венецию?

Я умирала от любопытства. Но цедила слова сквозь зубы, продолжая говорить гадости спокойным голосом. Мне всегда удавалось влиять на Марка интонацией. Он реагировал скорее на звуки, чем на слова. Я могла рычать: «Ты славный», – и он обижался. Или же прошептать: «Ты мерзавец», – и он воодушевлялся. Марку недоставало опыта в общении с женщинами до нашей женитьбы. Я вступила в брак, как военный, который уходит в отставку молодым, в тот момент, когда он испытывает желание все познать.