Николай Дубинин - Вечное движение (О жизни и о себе)

• Название: Вечное движение (О жизни и о себе)
• Автор: Николай Дубинин
• Жанр: История

---

С места. Значит, в настоящем это значения еще не имеет, а в будущем будет иметь.

Дубинин. В будущем это будет иметь крупное значение для практики, ибо позволит во многих случаях упростить селекцию через использование генетического сцепления хозяйственно ценных, сложных для анализа и морфологически простых признаков. Сейчас уже есть ряд таких примеров. Однако дело не в этом. Важны для практики общие положения генетической теории, такие, как учение о неопределенной изменчивости, об отсутствии адекватных изменений, о значении метода индивидуального отбора, о процессах, идущих при кросбридинге и инбридинге, и т. д. Знание этих положений накладывает руководящий отпечаток на всю работу селекционера. Акад. Лысенко сказал однажды, что менделизм имеет величайшее значение, только наоборот, потому что менделизм, мол, забил умы у всех селекционеров.

Очевидно, что генетическая теория теснейшим образом связана с практикой нашей селекции. Это и позволяет нам утверждать, что, например, все сорта, имеющиеся у нас по зерновым культурам, выведены на базе генетической теории. Только лишь в силу очевидной связи генетической теории и селекционной практики наша дискуссия и принимает столь существенное значение для всей практики советской селекции.

В заключение я хочу сказать несколько слов относительно положения внутри генетики. Тут было сказано, что в генетике нет никаких разногласий, что у нас царит групповщина и пр. Конечно, догматизма много, самокритики мало, новых течений недостаточно, нужна гораздо более совершенная разработка теории селекции, нужен несравненно больший охват практических вопросов и пр. и пр.

Тем не менее я все-таки хочу указать, что внутри генетики давно вскрыты глубокие разногласия. Для иллюстрации этого положения я позволю себе сослаться на мою статью под названием "О некоторых основных проблемах генетики", напечатанную в "Биологическом журнале" за 1932 г., где я пытался анализировать кризис буржуазной генетики.

Многие из положений этой статьи совершенно приложимы и к нашим сегодняшним дням. В этой статье я подверг критике лотсианство, бэтсонизм, механицизм морганизма, ограниченность менделизма и др. Указал на ошибки Н. И. Вавилова в связи с его законом гомологических рядов, подверг критике схоластическую постановку проблемы гена А. С. Серебровским и т. д.

Приведу лишь выдержку, характеризующую кризисное состояние проблемы гена: "Мы видим, что проблема гена является одной из центральных проблем современной генетики. Она вовлечена в острейший кризис, она в своих пределах, используя выражение Ленина, как и все современное естествознание, рождает диалектический материализм. Здесь, как и в кризисе физики, анализированном Лениным, эти роды происходят болезненно. "Кроме живого и жизнеспособного существа, они дают неизбежно некоторые мертвые продукты, кое-какие отбросы, подлежащие отправке в помещение для нечистот". Мы должны проявить максимальную бдительность в этой проблеме и должны суметь во всеоружии конкретной критики отправить в "помещение для нечистот" всю накипь идеализма и метафизики, которые расцветают на почве кризиса генетики и затащат науку в тупик, если мы не сумеем дать им отпор.

Еще сильна и недостаточно осознана механистическая и упрощенная концепция Моргана о гене. Идеалисты хватаются за ген, признавая в нем проявление идеалистической сущности, энтелехии и прочей чертовщины"51.

Совершенно очевидно, что генетика, как и всякая наука, отражает классовые противоречия и еще полна противоречий.

Я со своей стороны готов призвать товарищей, разделяющих в вопросах наследственности и изменчивости идеи акад. Лысенко, тоже к самокритике, ибо я не думаю, чтобы в их статьях, хотя бы в малой степени, можно было прочитать критику, подобную той, на которую я ссылаюсь в отношении ряда вопросов генетики.

Товарищи, несмотря на наши крупные разногласия по принципиальным вопросам теории генетики и селекции, мы, однако, имеем совершенно ясную, единую платформу. Это - создание советской науки, это - служение нашей Родине, умение по-большевистски решать вопросы науки.

Я думаю, что эта платформа объединит нас и приведет после исправления всех ошибок, как генетики, так и положений, развиваемых акад. Лысенко, к замечательной советской науке, которая будет передовой наукой и которая разрешит все основные вопросы теории и практики, поставленные перед нами нашей Родиной".

После моей речи Т. Д. Лысенко покинул кресло рядом со мной. Более того, на следующий день он не узнал меня и отказался пожать мою протянутую ему руку. С тех пор Т. Д. Лысенко никогда не узнает меня и не здоровается со мной, хотя со времени 1939 года прошло уже более 30 лет.

Моим утешением служит то, что я попал в неплохую компанию. Т. Д. Лысенко также не здоровался и не подавал руки в течение долгих лет Н. И. Вавилову и Д. Н. Прянишникову.

Дмитрий Николаевич Прянишников был замечательным ученым, учителем Н. И. Вавилова в годы его учебы в Тимирязевской академии. Обладая чувством ответственности перед страной, Д. Н. Прянишников был непримиримым врагом методов работы Т. Д. Лысенко в сельском хозяйстве. Обладая умом передового ученого, с государственной широтой мышления, он всем своим существом протестовал против прожектерства и легкомыслия. В свое время ему пришлось выдержать трудную борьбу с В. Р. Вильямсом, который, вводя свою травопольную систему земледелия, обещал сохранять плодородие почв без высоких затрат на создание химической промышленностью удобрений. Трудно пришлось Дмитрию Николаевичу, который, видя полезные стороны травополья, одновременно понимал, что сохранение и повышение плодородия почвы невозможно без научно разработанной системы постоянной подачи химической энергии в почву в виде удобрений. Этой борьбе он отдал свою жизнь и победил. В своих речах по этим проблемам, которые я всегда слушал с величайшим наслаждением, Д. Н. Прянишников поражал глубокой научностью, мудрым спокойствием, истинно государственным охватом проблем агрохимии, создателем которой в нашей стране он был. В наши дни очевидно, что Д. Н. Прянишников заложил истинные основы агрохимии.

В одном из своих обращений в президиум Академии наук СССР по поводу теоретических концепций Т. Д. Лысенко в связи с появлением его книги, Д. Н. Прянишников писал: "В книге "Наследственность и ее изменчивость" не содержится никаких новых идей, определения поражают бессодержательностью ("раскручивание" и "закручивание"), она полна погрешностей против элементарных понятий естествознания - в ней отрицается закон постоянства вещества, установленный Лавуазье, в ней высказывается утверждение, что не только каждая капелька плазмы (без ядра), но и каждый атом и молекулы сами по себе воспроизводятся... Так как появление за границей такой книги, как "Наследственность и ее изменчивость", подорвало бы репутацию советской науки, то следует принять меры к тому, чтобы эта книга за границу не попала и чтобы впредь произведения этого автора, претендующие на новаторство в области генетики, проходили бы через компетентную редакционную комиссию".

И. И. Презент выступал на дискуссии после меня. Он был явно рассержен моим выступлением. В своей речи Презент заявил:

- Мы стоим на новой высоте, куда нас поставили работы Т. Д. Лысенко... И с этой новой и более высокой ступени не Дубинину сбивать Лысенко, не Дубинину сбивать мичуринцев, не Дубинину... сбить завоевания советской науки.

О моем выступлении в обзорной статье журнала "Под знаменем марксизма" сказано, что оно было посвящено "защите основных положений классической генетики", и высказана надежда, что я свою высокую оценку деятельности И. В. Мичурина должен буду подтвердить делами. Тут же редакция журнала "Под знаменем марксизма" заказала мне статью о теоретических принципах и значении для практики работ И. В. Мичурина.

И еще об одном выступлении на дискуссии 1939 года считаю нужным сказать. Я имею в виду выступление профессора И. М. Полякова. Это был человек эрудированный в генетике и в философии. Его многолетняя борьба с ламаркизмом за реальные принципы современной генетики, дружелюбие всегда производили на меня самое приятное впечатление. Я хорошо знал И. М. Полякова, так как в 1938 -1939 годах несколько раз приезжал в Харьков в качестве консультанта по вопросам генетики в Институт экспериментальной зоологии, в котором он заведовал отделом генетики. И. М. Поляков прекрасно знал теорию генетики и отлично понимал ее значение для практики. К моему удивлению, выступая на дискуссии, в трудный момент перед лицом ученых и всей страны он уходил в дебри слов и оговорок. Слушая И. М. Полякова, я физически ощущал громадную опасность, которая подстерегает генетику. Когда кончилась эта речь, наступил перерыв, я подошел к большому проему окна в зале. Нервы мои не выдержали и отчаяние потрясло меня до глубины моего существа. Кто-то обнял меня за плечи и говорил: "Коля, Коля, что вы из-за этого..." Это был Яков Лазаревич Глембоцкий...