Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи

• Название: Ночь на хуторе Межажи
• Автор: Виктор Лагздиньш
• Издательство: Лиесма
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1987

Разве можно плохо справить юбилей в кругу друзей да еще и на новой даче в лесу? Конечно нет! И действительно, гости и хозяева ели, пили, произносили тосты, рассказывали анекдоты, болтали, курили, пели, ставили пластинки, танцевали и веселились как могли. Но, увы, вечеринка закончилась самым ужасным образом. Веселье оборвалось, когда юбиляр – хозяин дома, был найден мертвым. Ночью на однинокий лесной хутор вряд ли забредет кого-то чужой, так что убийцу нужно искать среди присутсвующих.

---

Алберт Алберт в кабинете смотрит телевизор.

Харалд Улас находится в зале.

Эдвин Калвейт – в «будуаре».

Вилис Зирап занят радиолой.

Расма Инсберга – в зале.

Ирена Алберта в «будуаре» рассматривает журнал.

Дина Уласе – в кабинете смотрит телевизор. Юрис Инсберг – неизвестно.

9.06.

Алберт из кабинета направляется в столовую.

9.07.

Расма из зала идет на кухню.

9.08.

Улас выходит из зала – как будто бы в спальню (а фактически, может быть, сразу на кухню?).

9.09.

(Не позже.) Улас уходит на кухню (утверждает, что остался в спальне).

9.10.

Ирена из «будуара» идет в пустую комнату. Калвейт из «будуара» выходит в зал.

9.11.

Расма из кухни входит в мастерскую (утверждает, что была только на кухне).

Улас из кухни входит в мастерскую (показывает, что по-прежнему оставался в спальне).

9.12.

Алберт из столовой идет в зал.

9.14.

Ирена из пустой комнаты идет в спальню.

9.15.

Расма из мастерской (по ее словам, из кухни) идет в зал.

9.16.

Ирена из спальни идет в зал.

Зирап из зала идет в спальню.

9.17.

Улас из мастерской (по его словам, из спальни) идет в зал.

9.18.

Зирап, возвращаясь, падает с лестницы.

9.19.

Зирап заходит на кухню.

9.22.

Зирап из кухни идет в зал.

9.24.

Расма выходит из зала и начинает искать Юриса (поднимается в кабинет).

Рандер прочел написанное и озадаченно покачал головой. Оказалось, что между 9.06 и 9.18 на старом хуторе происходило настоящее «переселение народов». Схема, правда, была весьма приблизительна – кое-где минуты могли быть сдвинуты в ту или иную сторону, – однако в общем все совершалось именно в такой последовательности. Разумеется, нельзя забывать, что почти все построение опиралось на высказывания самих опрошенных. На них в какой-то степени можно было бы положиться, если бы убийца действовал один, но если у него был сообщник, тот мог подтвердить любую ложь. Ладно, что зря сетовать. Работать нужно с теми фактами, которыми располагаешь, других все равно нет. Кроме того, не стоит забывать, что большинство гостей, несомненно, честные люди, вопрос лишь в том – кто именно…

Рандер снова взял ручку. Предстояло подвести итог. Кто, где и как долго оставался один, иначе говоря, выяснить: у кого не было алиби.

Алберт с 9.06 до 9.12, по его словам, курил в столовой – 6 минут.

Улас с 9.08 до 9.17 якобы занимался тем же самым в спальне (на самом деле находился на кухне и в мастерской) – 9 минут.

Зирап с 9.16 до 9.22 будто бы находился в спальне и на кухне – 6 минут.

Расма с 9.07 до 9.15 якобы была на кухне (по правде и в мастерской – 8 минут).

Ирена с 9.10 до 9.16, по ее словам, находилась в пустой комнате и в спальне – 6 минут.

Итак, если судить по этим данным, возможность совершить преступление имели пять человек. Вне подозрений остались только двое – Дина Уласе и Эдвин Калвейт, у которых было алиби на все полчаса. С актрисой Гирт вместе смотрел телевизор в кабинете, а координаты Калвейта сразу после девяти засвидетельствовала Ирена, с которой он, кстати, не был знаком, а потом на исходе получаса – все остальные.

Наибольшее подозрение сейчас у него вызывали Улас и Расма, поскольку оба имели не только возможность совершить преступление, но и вполне определенный мотив для этого. Ирену, по правде говоря, можно было из списка вычеркнуть. Во-первых, Гирт с самого начала сомневался, что она вообще способна на убийство, во-вторых, выяснилось вдобавок, что в те шесть минут, которые Ирена провела в одиночестве, она не могла это преступление совершить, так как в соседней комнате находились Инсберга с Уласом. (Конечно, если они действительно там находились – пока ему об этом было известно лишь со слов самой Ирены.) Еще раз изучив схему, Рандер пришел к выводу – присутствие хозяйки и Уласа в мастерской должно было помешать еще и мужу Ирены, хотя вполне возможно, тот спустился вниз гораздо раньше. Гирт, к сожалению, не помнил, когда именно Алберт вышел из кабинета. Что касается Зирапа, то у него возможностей было хоть отбавляй – он оставался за пределами зала еще и тогда, когда все остальные успели снова туда вернуться.

Нельзя упускать из виду также и первый мотив: деньги. Кто вынул их из тумбочки? Схема показывала, что в спальне побывали и Зирап, и Ирена, и, по его собственным словам, Улас. Мало того, деньги могла вынуть сама Расма, когда поднялась наверх за простыней, она просто могла их спрятать, чтобы направить внимание в ложном направлении…

Ладно, раньше или позже все выяснится. Пока следовало разматывать дальше ту нить, которую он только-только нащупал. Кого же расспрашивать следующим? Расму? Или сначала Уласа? Взвесив оба эти варианта, Гирт выбрал третий – он еще ни разу не говорил с актрисой. Этот пробел нужно было немедленно заполнить, хотя бы для порядка; кстати, может быть, заодно удастся выяснить, соответствует ли рассказ Ирены действительности. Кто-кто, а Дина об этом знать могла.

Рандер встал, вышел в зал. Как только открылась дверь, все взоры обратились на него. Встретив взгляд актрисы, Гирт спросил:

– Товарищ Уласе, могу ли я немного побеспокоить вас?

– Наконец! – иронически отозвалась она. – Я уже начинала беспокоиться, что вы меня забыли; чуть было не обиделась.

Преисполненной достоинства походкой, словно пересекая тронный зал в драме Шекспира, она прошла мимо Рандера и, пока он закрывал дверь, не дожидаясь приглашения, мягко опустилась в кресло.

– По-прежнему без результатов? – осведомилась она сочувственно.

– Нет, почему, кое-что уже есть, – Гирт усмехнулся, занимая свое место за письменным столом.

– Да? Интересно! И кто? – Актриса даже чуть наклонилась вперед, затем улыбнулась и, притворно вздохнув, сама себе ответила: – Уж этого-то вы мне не скажите. А жаль…

После небольшой паузы Рандер спросил:

– Дина – это ваше настоящее имя?

– Да, – она склонила голову. – Дина Уласе, дочь Яниса, – как по паспорту, так и по свидетельству о браке. Или незаслуженная актриса республики Дина Уласе.

Гирт помедлил, затем сказал:

– Я, конечно, знаю, что неприлично спрашивать у женщин об их возрасте, но…

Уласе засмеялась:

– Ну что вы, что вы, как принято восклицать в плохо переведенных пьесах. Я, очевидно, принадлежу к тем исключениям, которые подтверждают правило, ибо хотите – верьте, хотите – нет, мне уже давно совершенно безразлично, что обо мне думают, да и думают ли вообще… Словом, мне сорок три года – можете записать. Только, ради бога, не говорите, что вам казалось, будто мне гораздо меньше, что я замечательно выгляжу… и так далее, все это я уже знаю. Думаю, не ошибусь, если скажу, что сегодня я тут самая старая.

Рандер отметил про себя, что в этом отношении актриса действительно не ошиблась, и спросил:

– Вы хорошо знаете Инсбергов? Уласе пожала плечами:

– Кого мы вообще знаем хорошо? Боюсь, про себя мы этого сказать не можем, а уж про других… И события сегодняшнего вечера лишний раз подтвердили это, поэтому я никогда не говорю, что я кого-то знаю хорошо. – Помолчав, она добавила с иронией: – За исключением разве что моего мужа…

Гирт задумчиво слушал ее, потом спросил:

– Но с Расмой вы как будто подруги?

Актриса едва заметно усмехнулась:

– Можно считать и так.

– А что вы можете сказать о Юрисе?

– О Юрисе? Против него я ничего не имею, – несколько цинично ответила Уласе. – И вообще – о мертвых принято говорить либо хорошо, либо…

– Либо ничего. Знаю, – перебил ее Рандер. – Но на сей раз «ничего» не годится, и вы, несомненно, это сами прекрасно понимаете.

– Разумеется. – Тон Уласе стал серьезнее. – Говоря по правде, плохого о нем и не скажешь. Юрис в самом деле был славный малый. Иногда мне даже становилось его немного жаль.

– Вот как? Почему?

– Так просто, – уклончиво ответила актриса. – Это трудно объяснить… Женская сентиментальность, наверное.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Гирт решил спросить без обиняков.

– Скажите, это правда, что у вашего мужа… как бы это выразиться… особо дружеские отношения с Расмой?

– Ага! – Уласе сдержанно кивнула. – Значит, вы и до этого дознались. Так я и предполагала! Не стану любопытствовать, как вам это удалось, да и неважно. Во всяком случае, мое почтение! Поздравляю!… Ну что ж, раз грязное белье вытащено на всеобщее обозрение, нет смысла заслонять его грудью. Да, это правда. У моего мужа, как вы только что сказали, «особо дружеские отношения» с нашей уважаемой хозяйкой. Можете называть это связью, романом… или, если хотите, – эпопеей.

– И давно?

– Догадываюсь я об этом довольно давно. Возможно, все началось еще тогда, в Карпатах… Между прочим, для Харалда это не первый прыжок через оглоблю за те шестнадцать лет, как мы впряглись в одну упряжку, только Расма, бедняжка, об этом не подозревает.