РИЧАРД ХИЛЬДРЕТ - БЕЛЫЙ РАБ

• Название: БЕЛЫЙ РАБ
• Автор: РИЧАРД ХИЛЬДРЕТ
• Жанр: Классическая проза

Варварская расовая дискриминация и угнетение негритянского народа в США - такова тема романа Хильдрета "Белый раб". Его действие относится к 30 - 50-м годам XIX века - периоду обострения борьбы между рабовладельческим Югом и промышленным капиталистическим Севером. Со второго десятилетия XIX века, в связи с превращением южных штатов в главного поставщика хлопка для текстильной промышленности Англии, бурно развивавшейся после промышленного переворота, Юг заметно выдвигается в экономической и политической жизни США.

---

Для борьбы именно с этой категорией граждан виргинские законодатели изощрялись в издании строжайших законов.

С помощью таких законов они с похвальной энергией воевали с лицами, пытавшимися получить права "свободных граждан белой расы".

Все эти драконовские законы, однако, в большинстве случаев не достигали цели. Вести торговлю с неграми крайне опасно. Решаются на это только люди, которым терять нечего. И все же число их достаточно велико, чтобы служить для плантаторов неиссякаемой темой разговоров и жалоб, а для рабов - единственным источником тех немногих радостей, которых они напрасно могли бы ожидать от щедрости своих господ.

Сказать по совести, эти торговцы были попросту укрывателями краденого, и большая часть того, что приносилось им в оплату за проданные вещи, так или иначе похищалась с плантаций.

Напрасно тирания вооружается всей строгостью законов, напрасно рабовладелец рассчитывает из подневольного труда и пота своих ближних извлечь пользу только для себя… Раб не в силах противиться власти, которую закон дал в руки его господину; символ этой власти - плеть - сумеет подчинить себе самых упрямых и гордых. Но хитрость всегда является оружием слабого в борьбе против угнетателя. Несчастный раб, который весь день трудится ради выгоды своего владельца, - виновен ли он, если с наступлением ночи пытается присвоить себе мельчайшую часть добытого его трудом урожая?

Пусть осуждает его тот, у кого хватит на это решимости. Присоедините, если смеете, ваши негодующие вопли к возмущенным воплям хозяев, тех самых хозяев, которые, не задумываясь, похищают единственное добро раба - его силы и труд. И вот эти-то люди кричат о кражах, о грабеже, - те самые люди, которые изо дня в день доводят этот грабеж до такого совершенства, что ему могут позавидовать пираты и грабители на большой дороге. Раб довольствуется ничтожной добычей, которую предоставляет ему случай, а хозяин с бичом в руке, - разве не собирает он со своих жертв ежегодно обильную дань? Но и этого ему мало. Он продает, получает в наследство рабов - и льстит себя надеждой передать своим детям право и привилегию заниматься этим гнусным грабежом.

Однажды - это было довольно давно - я спас жизнь Джемсу Гордону, и он постоянно выражал мне горячую благодарность за оказанную ему услугу. Произошло это несколько лет тому назад. Устроившись в утлом челноке, он ловил рыбу на реке, вблизи Спринг-Медоу. Внезапно поднялась буря, и челнок перевернулся. Произошло это недалеко от берега, но Гордон не умел плавать, и ему грозила гибель. К счастью для него, мы с мастером Джемсом прогуливались в это время по берегу и заметили человека, барахтавшегося в воде; я не раздумывая бросился в реку и успел схватить утопавшего. Мистер Гордон с тех пор завел привычку время от времени подносить мне мелкие подарки в память об этом случае. Поэтому я и надеялся, что он не откажет мне сейчас в помощи.

Я решил купить у него шляпу и башмаки для себя, мужской костюм для Касси и попросить его проводить нас до дороги, по которой нам следует итти.

Нам предстояло встретить в пути множество препятствий, я знал это, но, не желая заранее терзать себя тяжелыми мыслями, счел за лучшее предоставить будущему разрешить все затруднения.

Нужно было прежде всего повидаться с мистером Гордоном и узнать, в какой мере я могу рассчитывать на его поддержку.

Гордон жил в небольшом домике, где помещалась и его лавчонка. Дом этот стоял на пересечении двух дорог, в пустынной местности, вдали от всякого другого жилья.

Я не решался показаться на проезжей дороге раньше полуночи; был уже поздний час, когда я добрался до дома мистера Гордона. Приближаясь к нему, я не раз в сомнении останавливался: доверить свою судьбу, свободу и все свои надежды человеку, полагаясь на его признательность, а тем более на признательность такого человека, как Джемс Гордон, - было очень неосторожно. Я понимал, что риск очень велик, и сердце мое замирало при мысли, какому утлому челну я собираюсь доверить если не самую жизнь мою, то во всяком случае все, что заставляло дорожить ею.

Была минута, когда я готов был повернуть обратно. Но я вспомнил, что надежда на спасение только здесь, передо мной. Дружба и помощь мистера Гордона были последним, единственным оплотом. Меня словно что-то подтолкнуло вперед, и, собрав всю свою решимость, я шагнул к двери. Охранявшие дом сторожевые собаки при моем приближении подняли неистовый лай, не проявляя при этом, однако, особенно враждебных намерений. Я постучал, и вскоре мистер Гордон, показавшись в окне, прикрикнул на собак и затем довольно недружелюбно осведомился, кто я такой и что мне надо.

Я попросил его отпереть дверь, сказав, что у меня есть к нему дело.

Полагая, что к нему явился запоздалый клиент, и чуя наживу, мистер Гордон поспешил исполнить мою просьбу. Оп распахнул передо мною дверь. В эту самую минуту луч луны осветил мое лицо, и он сразу узнал меня.

- Как, Арчи? Неужели это ты? - воскликнул он с изумлением. - Откуда ты взялся в такой час? Я был убежден, что ты по меньшей мере месяц назад успел покинуть эти края.

Говоря это, он впустил меня в дом и тщательно запер дверь.

Я сказал ему, что нашел убежище в окрестностях и, доверяя его дружбе, обращаюсь к нему с просьбой помочь мне бежать.

- Все, что хочешь, Арчи, только не это! - воскликнул Гордон. - Ведь если только станет известно, что я помог беглому рабу - мне конец. Твой хозяин полковник Мур, майор Прингль, капитан Книрайт и еще какие-то другие господа были здесь всего только вчера и клялись всеми святыми, что если я не прекращу сношений с их рабами, они подожгут крышу над моей головой, а меня самого выгонят за пределы округа. Если сейчас меня еще уличат в том, что я помог тебе, Арчи, - что они на это скажут? Нет, я еще не сошел с ума!

Я пустил в ход слезы, лесть и мольбы и решился, наконец, напомнить мистеру Гордону, что он неоднократно выражал желание оказать мне настоящую услугу. Я попытался объяснить ему, что мне нужно только получить у него кое-какую одежду и точные указания относительно пути, по которому нам предстояло следовать.

- Все это так, Арчи, все это так, дружочек ты мой… - бормотал Гордон. - Я обязан тебе жизнью, не могу этого отрицать. А за услугу - услуга. Но дела твои, парень, обстоят, мягко выражаясь, скверно. Известно ли это тебе? И что за дьявол подговорил тебя и эту девчонку ни с того ни с сего сбежать? За всю жизнь не слыхал о какой-либо скверной истории, в которую не была бы замешана женщина! Вот и вчера полковника Мура и всю его спору привела сюда эта дрянная старуха Хинкей. Она хочет выжить меня отсюда и захватить мою клиентуру - проклятая старая ведьма!

Мне и раньше было известно, что чувствительность не относится к числу добродетелей мистера Гордона, и я понимал, что пытаться растрогать его - все равно, что метать бисер перед свиньями. Поэтому я ответил просто, что теперь слишком поздно, чтобы объяснять ему причины, которые заставили нас бежать. А кроме того - дело сделано, и сейчас весь вопрос только в том, чтобы нас не поймали.

- Да, да, дорогой мой… Чертовски скверная история, и мне кажется, что ты и сам уже сожалеешь о том, что затеял все это, - твердил мистер Гордон. - Лучше бы тебе вернуться, а? Отдерут тебя, конечно. А ты покорись! Больше всего полковник Мур взбешен потерей девчонки. Я убежден, Арчи, что если б ты покорился и указал, где скрывается эта несчастная, ты вышел бы почти сухим из воды. Тебе ничего не стоит свалить все на нее!

Я постарался скрыть гнев, вызванный этим гнусным предложением. Нередко, к несчастью, случается, что рабы выдают друг друга. Хозяева поощряют любое вероломство и низость и не скупятся на награды за донос.

У меня не было основания предполагать, что нравственный уровень мистера Гордона сколько-нибудь отличается от взглядов окружающих его людей. Я предпочел поэтому промолчать по поводу его предложения и заметил только, что мое решение непоколебимо и я готов перенести что угодно, но только не возвращаться в Спринг-Медоу. Если ему не угодно помочь мне, добавил я, то я удалюсь и только прошу его по чести ни с кем не говорить о моем посещении. Я попытался при этом пустить в ход еще один аргумент: намекнул, что у меня есть кое-какие деньги и что я предполагал заплатить за вещи, которые получу у него, не торгуясь и не споря о цене.

Не знаю, воздействовал ли на Гордона этот намек или же здесь сыграли роль другие, более благородные побуждения, но настроение его вдруг переменилось.

- Что до денег, Арчи, - произнес он с некоторой торжественностью, - то между такими друзьями, как мы с тобой, о них и речи не может быть. Если ты продолжаешь стоять на своем, то, принимая во внимание услугу, которую ты мне когда-то оказал, я поступил бы дурно, если б не доставил тебе все необходимое. Но не вылезешь ты из этого дела, нет, не вылезешь! Послушайся меня! Полковник клялся, что не пожалеет и пяти тысяч долларов, лишь бы удалось изловить вас. Он приказал отпечатать и повсюду расклеить объявления с таким заголовком: "Пятьсот долларов награды". Пройдем-ка со мной в лавку, и я покажу тебе это объявление. Пятьсот долларов! Н-да… Не тому, так другому достанутся эти денежки.