Владимир Дрыжак - Точка бифуркации

• Название: Точка бифуркации
• Автор: Владимир Дрыжак
• Жанр: Научная Фантастика

---

- А? Петр Янович? Видал! Они все тут... Чего молчишь?

- Не было указаний, - сказал я.

- Привыкли жить по указке. У меня уже язык от этих указаний болит, - пожаловался Спиридонов Калуце. - Вот возьму и переметнусь! А что? Старый я уже... Кхе-кхе... Подсадите к какой-нибудь молодухе... А?.. Не хотите? Ну, как хотите... Стало быть, Свеаборг улетел ни с чем. Сомов его уговорил.

- Было дело, - оказал Сомов. - Мы решили, что так будет лучше.

- Для кого лучше-то?

- Для всех. Для Мариши в первую очередь, у него тогда часто эти переключения случались...

- И как это выглядело? - спросил я.

- Да так. Вышел на минутку, а вернулся... Смотрит, мучительно соображает, где он и с кем. Лицо - как у ребенка, которого уложили спать в одном месте, а разбудили - в другом. Я подал ему идею с календарем. То есть, предложил периодически записывать свое состояние, местонахождение и решения на кристалл. Сомов воспринял это скептически, а Свеаборгу было вообще не до того. Он так измучился, что в моменты "появления" большей частью молча сидел или лежал, опасаясь "испортить" ситуацию. Они с Сомовым были, с одной стороны, очень разные люди, а с другой - очень одинаковые... Ну, собственно, один из них - это отчасти я, поэтому Калуца меня на него натравливал, пытаясь понять, что там у них происходит. Свеаборг некоторое время жил здесь, но потом появилась Мариша, и нам стало очень трудно. Постоянный стресс, общение на грани истерики, и вот однажды мы с Сомовым решили: все, хватит. И он улетел.

- Как вы думаете. Ричард Яковлевич, Свеаборг не был опасен для окружающих? - вдруг поинтересовался Спиридонов.

- Опасен? В какой-то степени - да. Но вы, Василий Васильевич, гораздо опаснее... Скажу вам прямо, Свеаборг блестяще справлялся с собой и с ситуацией. Окажись на его месте.., - Калуца махнул рукой и не стал продолжать. Именно поэтому я поддержал его решение. Там, на Марсе, он был избавлен от необходимости постоянно следить за собой. Вы никогда не задумывались о том, что на Марсе живут другие люди, нежели здесь, на Земле? И существует опасность разделения человечества по психотипам.

- Да? Нет, не думал. Люди, как люди.

- Зря. Они более замкнуты, целеустремленны, менее сентиментальны, обладают повышенной работоспособностью и, заметьте, на Марсе почтя нет людей, занимающихся художественным творчеством. Их там единицы. Но зато "марсиане" чрезвычайно терпимы и спокойно относятся к недостаткам характера друг друга. Там почти нет склок, но, вот странность, очень мало психологов и философов. А, казалось бы, новая сфера бытия, искусственный мир - куча проблем!

- Черт возьми, а вы наверное правы! Я не скажу про "марсиан", но вот летный состав состоит из людей, которых я не всегда понимаю... Да-а... А мы сидим!

- Это все та же проблема, - тихо сказал Калуца. - Человек - дитя Земли. Космос ему чужд. Космос давит человека. Но если мы не сможем приспособить человека к жизни в космосе, мы обречены, потому что Земля - это, хотя и прекрасная, но все же тюрьма.

- А вы, часом, не романтик?

- Нет, я практик, и предсказываю, что если вы в своих ведомствах не начнете серьезных комплексных исследований, то через двадцать лет вся наша космическая инфраструктура развалится. Сейчас ваша деятельность разворачивается под лозунгом: "Продолжим Землю до границ Солнечной Системы!" Это абсурд. Искусственное поддержание в космосе земной ноосферы проглотит все наши ресурсы.

- К черту! - сказал Спиридонов с отвращением. - Уйду на пенсию. Что вы тут мне заталкиваете в голову? Я этого ничего не понимаю!

- Понимаете, Василий Васильевич, понимаете... Вы все отлично понимаете, во всяком случае, гораздо лучше, чем все члены Коллегии ГУКа вместе взятые. Иначе вы не вцепились бы в нас, как бульдог.

- Что-о?! Я - вцепился? Да мне на вас - тьфу!..

- Лукавите, уважаемый, лукавите!

- Я - чиновник! Я борюсь за свое кресло и только. Вы лучше скажите, зачем выдрали листки из блокнота Свеаборга?

- Вы и об этом догадались? Я снимаю перед вами шляпу! А листки - ну, допустим, я действительно их вырвал.

- Допустим или вырвал?

- Допустим. Они мне были нужны для научной работы.

- Для научной работы достаточно было снять копии.

- Верно... А я как-то и не подумал. Действительно, если бы я вздумал заняться научной работой, то копии было бы даже больше, чем достаточно... Но блокнот произвел на вас впечатление?

- Не то слово! Он меня просто-таки заинтриговал. Я грешен - люблю всякие блокноты. И письма люблю, особенно чужие. Человек-то не ведал, что я их буду читать. Писал, что думал. А я - шасть! И все про него знаю.

- Вот на это, Василий Васильевич, и был расчет.

- Как - расчет? - лицо Спиридонова сделалось обиженным. 8то что же, выходит, вы меня надуть хотели?

- Не хотели - надули, - сказал я.

- Э-э... И вам не стыдно? - Спиридонов ухмыльнулся, застегнул свою шикарную жилетку, но зато отпустил галстук. Меня, старого человека... Можно сказать, уже пожилого, в возрасте. С признаками старческого маразма - хотели надуть? Это как, а?

- Мы имели ввиду, разумеется, не вас. Василий Васильевич, а некоего обобщенного бюрократа из следственных органов. Бюрократы - они ведь тоже люди, правда? Одно дело - блокнот, все целое. Ну, написано разное. Да мало ли что можно написать. И совсем другое, когда нет целой пачки листов. Тогда все оставшееся приобретает загадочный смысл.

- Ты видел. Гиря, еще таких прохвостов? Я - нет, - заявил Спиридонов, - Но здесь есть еще одна тонкость.

- По-моему, все ясно.

- Да нет, не все, - Спиридонов подобрался. - Я не могу всерьез рассматривать вариант, что вы заранее предполагали смерть Свеаборга. А без нее это все - пшик. Дутик, как говорил один мой знакомый. Каким образом блокнот должен был попасть к бюрократу?

- Это можно было осуществить разными способами. Я полагал, что Свеаборгом заинтересуются. Им, собственно, уже заинтересовались, когда он прилетал на Землю. Поэтому было решено, что Свеаборг оставит тот блокнот, который, вероятно, и попал к вам, среди своих личных вещей...

- Точно, Василий Васильевич, - подтвердил я. - Сюняев так и радировал: "среди личных вещей". Не "в нагрудном кармане у покойного", а именно "среди личных...".

- Так-так, ясно... Мерзавцы... Нет слов! Это не мы их обхаживали, Гиря, а они нас. И помяни мое слово, чуть позже выяснится, что они вообще нас надули. Им, Гиря, верить нельзя. Ни одному слову. Они и сейчас нас дурачат.

- Да я, собственно, и не верю, - заявил я.

- Почему меня не предупредил? - деланно рассердился Спиридонов. - Мне что теперь, все сначала прокачивать? Нет уж, у меня есть версия - я ее и буду держаться.

- Ваша версия в основных чертах соответствует действительности. Так что можете не волноваться, - сказал Калуца, улыбаясь.

- А в каких чертах не соответствует?

- Она не полна.

- Так давайте, восполнять пробелы - чего зря воду в ступе толочь.

- Мы не против, - Калуца взглянул на - Сомова. - Но мы хотели бы уточнить позиции сторон. Ваша цель?

- Моя? У меня нет целя. У меня есть задача. Она состоит в том, чтобы собрать как можно больше фактов - лучше все. Далее, подготовить дело в таком виде, что его уже невозможно будет спустить на тормозах. Написать докладную в Комитет Объединенных наций по проблемам освоения космоса и не дать ее положить под сукно, то есть утопить в проволочках. Я успокоюсь только тогда, когда появятся решение Комитета, подлежащее обнародованию. Но самая главная цель - добиться, чтобы кто-нибудь из лиц или органов, имеющих право законодательное инициативы, поставил вопрос о пересмотре второго параграфа. О пересмотре, прошу заметить, или, скажем, о смягчении, а не о полной отмене. Отменять - рано. Все. Теперь ваша очередь.

- Что касается меня, единственное мое желание - добиться возможности нормально работать, - глухо сказал Калуца. Чтобы не били по почкам! И чтобы на это были выделены ресурсы. Мне надоело быть человеком безнравственным и малопочтенным! И надоело следить за тем, как ведомства изображают из себя невинных девиц. Шеффилд ставит вопрос шире. Он считает, что человеку пора начинать эволюционировать и приспосабливать себя к жизни вне Земли. Что касается Сомова, то у него свои проблемы. Он хочет знать, кто он такой и на что способен. А вынужден скрывать свою двуличность.

- Понятно, - задумчиво произнес Спиридонов. - Это и следовало предполагать, у каждого свое... Но в принципе, наши проблемы имеют общие корни. Следовательно, соглашение возможно.

- И желательно.

- Что же мы будем делать? - осведомился Спиридонов. Лично меня интересует слава. Я, знаете ли, тщеславен и желаю попасть в Историю.

- О, славу мы вам, Василий Васильевич, уступим, - заявил Калуца. - Как только мы провернем это дело, так немедленно прославим имя Спиридонова в веках. Тут нет вопросов.

- Ага... хм... Ясно. Ты, Гиря, свидетель. А уж я тебя не забуду, будь покоен. Тоже отметишься на скрижалях.

- В равных долях, - сказал я твердо.

- Как в равных? Ничего себе... Вы посмотрите на него каков нахал. Иди отсюда, я и без тебя с ними договорюсь!