А. Булгаков - «Святая инквизиция» в России до 1917 года

• Название: «Святая инквизиция» в России до 1917 года
• Автор: А. Булгаков
• Издательство: 000 «Новый Юрист»
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2001
• ISBN: 5–7969–0092–7

«Святая инквизиция» в России до 1917 года. — М., 2001, 240 с.

Наше дореволюционное прошлое далеко не всегда и не во всем было таким безоблачным и безмятежным, как представляется многим его нынешним поклонникам. Подлинная картина минувшего очень неоднозначна. Были «светочи веры», но были и религиозные преследования, о которых тоже забывать не следует.

Предлагаемая читателю книга основана на подлинных архивных документах, воспоминаниях современников, свидетельствах очевидцев. Она рассказывает о неслыханных гонениях на тех, кого называли «сектантами», но кто искренне искал свой путь к Богу. Это позволяет составить непредвзятую и далеко не благостную картину ушедших дней, отголоски которых слышны и поныне.

Булгаков Александр Григорьевич — историк–обществовед.

---

«Киевская мысль», 22 июня 1914 г., № 169

«Департамент духовных дел разослал циркуляр губернаторам с просьбой не разрешать сектантские молитвенные собрания вблизи православных церквей (курсив мой. — А.Б.), если это угрожает религиозными столкновениями…» [518].

«Правда», 13 июля 1912 г.

«В 1910 г. были изданы правила, которыми разрешение собраний сектантов предоставлялось всецело на усмотрение администрации. Наконец, в только что появившемся циркуляре МВД снова предписывается губернаторам относиться с «особой осмотрительностью» к собраниям сектантов, «чтобы не допускать на них проповеди (? — А.Б.) сектантства и влияние его на православие» [519].

«Речь», 2 июля 1912 г.

«Местные администраторы при таких директивах из центра, ввиду трудности определить, какое собрание может или не может быть использовано для пропаганды сектантства, вероятно найдут простой выход: «осмотрительность» при выдаче разрешений просто превратится в запрещение» [520].

В 1909 г. председатель Государственной Думы Д. А. Хомяков на одном из заседаний сообщил:

«Доходят вести даже о чисто изуверских расправах в деревнях… Когда мне рассказывали, я ушам не поверил. После разжигающей страсти проповеди священника, двух крестьян, впавших в баптизм, отвели в сельскую управу и там, наломав колючих веток сливового дерева, заставили, угрожая смертью, старика сечь своих собственных детей. И я не знаю, какой закон о свободе веры, который мы теперь вырабатываем в Государственной Думе, в состоянии будет войти в жизнь, если подобные изуверства будут иметь место…» [521].

Такого закона так и не приняли, и инквизиция продолжалась.

В 1910 г. один из руководителей баптистов писал:

«Всех гонений и преследований после провозглашения свободы слова и свободы вероисповедания не перечислить. Дело дошло до того, что некоторые общины и отдельные семьи наших братьев решили переселиться за границу» [522].

И к этому можно добавить, что сегодня уезжают туда же не только евреи. Российское население угрожающе сокращается. Факторов много, и не следует их перечислять, но автор данной книги доподлинно знает, что за последние годы уехало очень много инославных христиан. Два генерала, мы помним у Салтыкова–Щедрина, решили как–то очистить свой воздух от мужика; правда, потом чуть не померли с голоду.

Об этом «исходе» в те годы писал видный журналист А. Пругавин в статье «Отчего сектанты бегут из России?» Другой журналист С. Мельгунов отмечал: «И теперь, быть может, мы находимся накануне выселения из России огромной массы наших сограждан… Невольно хочется спросить: да кто же эти люди? И больно сделается за нашу страну, когда придется ответить, что это, несомненно, наиболее сознательные и передовые элементы нашей народной среды» [523].

Известно, что война с Германией принесла немало поражений русской армии. Престиж правительства и «святого воинства», окропленного многократно «святой водой» упал. На этот раз баптистов, да и вообще всякую «штунду» обвинили в том, что они являются пособниками Германии, и началась новая волна преследований. Многие были административным путем (без следствия и суда) высланы в Сибирь. Не принималось во внимание даже то, что сыновья и внуки репрессированных находились в рядах действующей армии. Верующим, своим же русским, инкриминировали «тесную связь с воинствующим германизмом».

«Киевская мысль», 30 сентября 1916 г.

«Совершенно естественно, что при наших крепко укоренившихся административных традициях за все 11 лет (с 1905 г. — А.Б.) мы встречались с фактами, которые могли быть отнесены лишь к категории проявления религиозной нетерпимости.

И как это ни странно на первый взгляд, эти факты значительно участились именно за последние два года… Вероятно, у читателей не исчезли еще в памяти пояснения, сопровождавшие три месяца назад принятие Гос. Думой (18 июня) внесенного с. — д. фракцией запроса по поводу усилившихся преследований сектантов со стороны местной власти… Депутат Скобелев в своей речи, обосновывавшей запрос, привел ряд примеров довольно беззастенчивых инсинуаций на этой почве по отношению к сектантам.

С. Мельгунов» [524].

Журналист упоминает о циркуляре МВД «о незакономерных проявлениях сектантства», который предписывал «установить особо бдительный надзор за легализованными сектантскими обществами и вероисповедными общинами» и при обнаружении допущенных этими организациями нарушений закона закрывать таковые в установленном порядке.

Какой должен быть реальный результат нового министерского циркуляра? Не может быть сомнения в том, что он должен ухудшить положение сектантов, несмотря на провозглашенное объединение всех граждан России.

Не время, казалось бы, именно теперь выяснять и приводить в порядок то, что не выяснено было за истекшие 11 лет бытия религиозной свободы. Но тенденции современной административной практики заставляют думать по–другому» [525].

У Р. Киплинга в увлекательной книге «Маугли» есть описание наступившей засухи, и во всех джунглях было объявлено великое перемирие. В силу этого неписаного закона никто из зверей не имел права убивать кого–либо из обитателей джунглей — разве какой–нибудь шакал нарушал этот закон.

Николай II после объявления войны обратился к россиянам с уже известными нам словами: «В грозный час испытания да будут забыты все внутренние распри». Но православие, пользуясь военным положением, через министерские циркуляры продолжало свое дело.

Мать автора данного исследования, рожденная в 1904 г., всю жизнь помнила впечатление своего детства, когда в начале 1917 г. к ним в дом ночью пришли трое (опять знакомые черты! она и в сталинские годы в такой же обстановке рассталась с мужем): приходской священник о. Петр (г. Воронеж, Придача), миссионер Л. Кунцевич (мы о нем упоминали, когда он в 1913 г. в г. Воронеже призывал уничтожить всех сектантов) и полицейский пристав. Они сказали, что за уклонение от православия придется высылать всю семью Жарких в Сибирь. Но не выслали — подоспела Февральская революция…

Наша работа подошла к концу. Оставшийся материал относим в Приложение. Зададим напоследок только один вопрос: «Любили ли инославные христиане свою Родину?» О чем спрашивать, — скажем мы, — это после всего того, что им пришлось испытать от нее? Вместо ответа публикуем одно стихотворение, скорее — плач (простим неискушенному автору погрешности стиля и орфографии).

«О Россия, о Россия, незабвенна наша мать.
Ты не должна своих сынов изгнанных забывать.
Мы твои сыны, хотя живем за кавказскими горами,
Но не были не будем никогда тебе врагами.
О Россия, дорогая наша мать. Разве тем только мы тебя огорчили,
Что Иисуса Христа крепко полюбили…
О Россия дорогая и незабвенна наша мать.
Если же и мы участники с вами вместе святое Евангелие почитать,
То за что же нас так обременять?
В замки и тюрьмы заключать, и следствие по два года продолжать,
И в тюрьме в одиночной камере по три года содержать,
И потом суду предавать и с преступниками на подсудимую скамью сажать,
И при закрытых дверях судить и осуждать,
Всех прав и имущества лишать и потом в Закавказие высылать,
И по шести месяцев с конвоем провожать, —
И еще на пути в одиннадцати замках побывать.
Очень много приходилось труднаво видать.
О рассмотри–ка дорогая и незабвенна наша мать.
Это могло назад несколько столетий пребывать.
баптист Иг. Шарипов» [526].

Вспоминаются пятна крови на руках леди Макбет…

Приложение

«Когда начались массовые ссылки, и духоборов начали высылать сотнями и тысячами в разные отдаленные уезды, то можно было подумать, что при применении этих мер становится целью не только наказать и покарать духоборов, но и в конец разорить их. Так, когда были назначены в ссылку первые 415 семейств в Горийский, Душенский и Сигнахский уезды, то им было дано всего только три дня сроку, в который они обязаны были ликвидировать все свои хозяйственные дела, распродать все свое имущество и собраться в дорогу. Понятно, какие последствия повлекло за собою подобное распоряжение.

Жилища надворных построек, хлеб на корню, картофель на полях, большую часть хозяйственного инвентаря — плуги, сохи, бороны, повозки и проч. — все пришлось духоборам бросить на произвол судьбы; остальное же имущество, как например, лошадей, быков, коров, овец пришлось продать впопыхах за гроши, за бесценок…

Такому разорению и ссылке подверглось около 5000 душ духоборов. Распоряжением губернской власти (Сибирь, г. Обдорск) духоборческие семейства, предназначенные к водворению в том или ином уезде с таким расчетом, чтобы на каждое селение приходилось не более 2–3 семей; причем они поселялись обязательно в разных концах селения, с целью устранить возможность частого между ними общения. При этом земли ссыльным переселенцам–духоборам не было дано. Им предоставлялось жить, как и чем они хотят. Но в то же время они лишены были прав, без особого каждый раз разрешения, отлучаться даже в соседнее село. Словом, люди были разорены, обездолены и в довершение всего лишены земли и свободы» [527].