Сара Парецки - Горькое лекарство

• Название: Горькое лекарство
• Автор: Сара Парецки
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-218-00084-1

Шестнадцатилетняя Консуэлло – жена гангстера Фабиано, – готовясь стать матерью, попадает в частную клинику «Дружба», где умирает от нерпавильного лечения. Руководство клиники, погрязшее в махинациях и коррупции, готово было заплатить огромные деньши, чтобы сохранить тайну смерти Консуэлло и избежать скандала. Любому, кто не пойдет на эту сделку и попытается расследовать обстоятельства гибели молодой женщины, грозит смерть. И только дерзкая Ви.Ай. Варшавски не может отказать отчаявшимся родственникам Консуэлло. К чему приведет ее расследование?

---

– Да нет, Кэрол, я вижу его насквозь, его дикие примитивные фантазии, но я не вижу его в качестве убийцы. Ну а уж если ты так хочешь, то я могу поговорить с ним. Это правда, что он крутится в одной уличной банде? Спроси-ка Пола, он знает.

– Это – «Львы». Он вообще-то не член банды, а так, «шестерка», у них на побегушках. А ты не думаешь, что он мог попросить их сделать это?

Я ничего не думаю. Завтра утром у меня разговор с полицией. А сейчас все, что я знаю, взято из ТВ. А это, может, вообще яйца выеденного не стоит.

Глава 5 В полицейском участке

Спала я беспокойно, преследуемая призраком ребенка Консуэло. Утром шел сильный дождь. Улицы южного Чикаго превратились в поток, и мне стоило больших усилий добраться до родительского дома. Когда я вошла в жилую комнату, увидела люльку, а в ней ребенка. Девочка лежала спокойно, не двигаясь, уставясь на меня большими черными глазами. Я осознала, что это – моя дочь, но у нее еще нет имени, и она оживет лишь в том случае, если я ее как-то назову...

Дрожа, я проснулась в пять, вся в поту. Я лежала чуть ли не час, уставясь в потолок воспаленными глазами, затем выбралась из дома – пробежаться до озера. Ну и двигалась же я: ни дать ни взять спущенная шина.

Солнце сияло на небосводе уже с полчаса. Озеро и небо цветом напоминали красную медь, этакий скучноватый тяжелый пейзаж – конец света да и только. Воздух уже давил во всю мочь, а вода была зеркально гладкая.

Метрах в десяти от меня расположился рыбак. Я сняла кроссовки и носки, оставшись в шортах и майке. За ночьхолодные глубины озера каким-то движением ветра и воды переместились поближе к поверхности, и я задохнулась, когда ледяная вода охватила меня, заморозив кровь. С трудом я выбралась на берег. Рыболов, без сомнения, втайне желавший бесславной кончины всем, кто сдуру беспокоил окуней, не удостоил меня никаким вниманием.

Несмотря на прогревшийся воздух, я задрожала, зато холодная вода прояснила голову. К тому времени, когда я забралась в машину Лотти, – это в полутора километрах от меня, в Шеффилде, – я чувствовала себя готовой соперничать с лучшими спортсменами Чикаго.

Мы доехали до штаб-квартиры Шестого полицейского округа в Белмонте. Лотти выглядела подчеркнуто элегантно в голубом шелковом костюме, который я у нее раньше не видела. Ее обычное одеяние – школьного типа белая блузка и темная юбка.

– Я купила этот костюм еще в 1965-м, когда получала гражданство. Ношу его только в официальных случаях, и поэтому он совсем как новый, – улыбаясь, пояснила Лотти.

Я также была одета соответственно: костюм, но пшеничного цвета, с блузкой такого же оттенка. Несмотря на нашу элегантную внешность, нам пришлось проторчать сорок пять минут в ожидании приема, наблюдая, как офицеры полиции приносят утренние рапорты. Я успела внимательно изучить доску с крупным объявлением «В розыске», затем приступила к чтению всевозможных похвальных грамот.

Настроение Лотти с каждой минутой улучшалось, нервозность улетучивалась. Она подошла к дежурному сержанту, напомнив ему, что от нас зависят человеческие жизни и мы не можем ждать долго. Затем снова уселась в пластиковое кресло, поджав губы.

– Это похоже – возможно, ты не знаешь – на обычное ожидание приема у гинеколога средней руки, – объяснила я. – Они ведь обслуживают только баб, а, по их мнению, время женщины не стоит и ломаного гроша, вот пациентка и мается в приемной.

– Что же ты раньше мне этого не говорила, – с укором произнесла Лотти. – Хотя я не заставляю людей долго ждать. Не то что эти кретины.

В конце концов к нам вышел молодой офицер:

– Детектив Роулингс весьма сожалеет, что заставил вас столько ждать, но он допрашивал другого подозреваемого.

– Другого подозреваемого?! А мы, что же, тоже подозреваемые? – спросила я, спускаясь вместе с Лотти за ним по винтовой лестнице.

– Не имею представления, мисс, о чем детектив хочет с вами говорить, – сухо ответил офицер.

Детектив Роулингс, упитанный чернокожий примерно лет тридцати, приветствовал нас в дверях скромной комнатушки, предназначенной для допросов. В здании не было кондиционеров, поэтому он подраспустил галстук и был без пиджака. Несмотря на раннее утро, его воротник и подмышки намокли от пота. Он протянул руку куда-то в пространство, не мне и не Лотти.

– Доктор Хершель? Очень сожалею, что заставил вас так долго ждать. Моя встреча, назначенная на семь тридцать, продлилась дольше, чем я ожидал.

У него был мягкий, слегка хрипловатый голос, с оттенком увещевания: мол, не бойтесь, братцы, отвечайте на мои бесхитростные вопросы, и все тут.

Лотти пожала его руку.

– Это – мисс Варшавски, она мой адвокат. Надеюсь, вы непротив, если она будет присутствовать.

Это звучало в ее устах скорее просьбой, чем требованием: ага, фанаберии поубавилось.

– Нисколько, нисколько. Говорите – Варшавски? – Он прищурился. – Это имя мне вроде бы знакомо....

– Вероятно, вы вспоминаете дело, связанное с продавцом автозапчастей, – резко проговорила я. Газеты тогда уделяли мне слишком много внимания. А поскольку полицейские недолюбливают, когда частные сыщики суют нос в их дела, мне не хотелось бы ссориться с Роулингсом. – Между нами нет ничего общего, кроме того, что наши фамилии кончаются на букву «и».

– Возможно. Но я подумал сейчас о другом.

Некоторое время он хмурил брови, затем покачал головой и ввел нас в комнатушку.

– Обстановка здесь, конечно, не самая лучшая, доктор, но у нас мало места. У меня, например, даже кабинета нет, и я пользуюсь каким придется.

Он задал Лотти множество вопросов о Треджьере – о его врагах, друзьях, любовницах, повседневной жизни, были ли у него ценности...

– У него нечего было красть, – сказала она. – Малькольм – выходец из бедной семьи, с трудом пробился в медицинский колледж. Бессребреник. Сейчас таких врачей не найдешь. Ну, разве кто и мог бы на что-то позариться, так это коллекционер, знающий толк в гаитянских и африканских масках, тотемах. Но, мне кажется, все они бессмысленно испорчены и разбиты.

– Некоторые – да. А вам известно, сколько всего их у него было? Тогда мы могли бы составить список и искать недостающие.

Лотти бросила на меня вопросительный взгляд. Я отрицательно помотала головой.

– Нет, детектив, я не знаю. Несколько раз он приглашал меня к себе, и всегда присутствовали еще гости. У него, на мой взгляд, только в гостиной было около двадцати предметов искусства. Не знаю уж, сколько в спальне. Но в целом примерно тридцать – сорок.

Роулингс старательно все записывал.

– Уверены, что у него не было врагов? Ну а, допустим, обиженные пациенты?..

– Ни врагов, ни обиженных пациентов! Они могут быть у грубых и высокомерных врачей. А доктору Треджьеру не были свойственны эти качества. – Лотти произнесла это несколько напыщенно, даже надменно. – И у него были золотые руки. Лучший умелец из всех, кого я когда-либо знала. Даже среди опытных специалистов высокого класса.

– Журналисты считают, что это могла быть банда уличных хулиганов, – добавила я.

Роулингс пожал плечами.

– Вообще-то большинство преступлений в этом районе действительно совершается уличными бандами. И не из-за каких-то специфических криминальных наклонностей, а потому, что те или иные подростки тусуются в определенном месте.

Он указал на огромную городскую карту, пришпиленную к стене.

– Традиционно центр «Гарбанзос», то есть смелых налетчиков, находится здесь. – Он ткнул пальцем в район Ригли-Филд. – «Белые властители» тусуются в местах, расположенных ближе к – северу. Но за последний год «Гарбанзос» тоже переместились на север, в испаноязычную часть города.

Массивный палец очертил ареал между Бродвеем и улицей Фостер.

– Еще одна шайка из Гумбольдт-парка «Львы» заявила, что это их суверенная территория. Возможно, те или другие возомнили, что Треджьер каким-то образом связан с ними. Ну, допустим, снабжает их наркотой или в том же духе.

– Нет! – Глаза Лотти сверкнули. – Выбросьте это из головы. Не оскорбляйте память Треджьера даже помыслами о подобном.

Роулингс сделал примирительный жест.

– Ну что вы, док. Я согласен с вами и разделяю ваши чувства. Нет ничего даже отдаленного, я бы сказал, специфического, что могло навести нас на подозрения в отношении Треджьера. Но, как полицейский, я должен принимать во внимание все обстоятельства.

Скорее всего, он имел в виду надписи-граффити – инициалы Треджьера, намалеванные на стенах в перевернутом виде. Полицейские знают, что означает эта «черная метка»: жизнь такого-то обречена, он погибнет. Я была знакома с Малькольмом не один год и знала: никаких связей с бандитами у него нет. Другое дело – извлечь пулю у раненого или составить постмортем. Но кто знает, чем он занимался в юности, когда родители из райских кущ Гаити пересадили его в джунгли Чикаго? Может, стоит поинтересоваться?