Юрий Кларов - Пять экспонатов из музея уголовного розыска

• Название: Пять экспонатов из музея уголовного розыска
• Автор: Юрий Кларов
• Издательство: Молодая Гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1985

Повесть знакомит читателей с начальником Первой бригады Петроградского уголовного розыска Усольцевым и его другом искусствоведом Беловым. В событиях, описываемых автором, участвуют не только они, но и экспонаты созданного Усольцевым при уголовном розыске музея антикварных вещей, поисками которых занималась милиция. Читатель узнает о приключениях старинных часов, перстня Пушкина, медальона Марата и о многом другом.

---

Вы, конечно, помните прототипов Робинзона Крузо, а тем более его самого? Весьма увлекательные приключения. Но не только приключения. Это опыт на выживаемость среднего человека, приобщенного к цивилизации и оказавшегося на необитаемом острове.

Кулибин, судя по всему, предназначался для иной модификации того же эксперимента. Выдающийся механик и изобретатель был лишен возможности получить самое элементарное образование и заброшен на технически необитаемый остров, затерявшийся в необъятном океане мирового прогресса.

Этот остров именовался Нижним Новгородом.

На нем проживало тогда немногим больше пяти тысяч человек. Среди них были купцы, дворяне, монахи и монахини, чиновники, попы, будочники, мастеровые, рыбаки, разбойники, хлебопеки, лекари и колдуны. Но когда у губернатора, генерал-поручика Аршеневского, испортились часы, он приказал отнести их в кладовую, так как знал, что в городе нет часовщика…

Не было в Нижнем Новгороде и математиков, механиков, оптиков. Да и просто с мало-мальски грамотными было не густо, а в слободе, где жил Иван Кулибин, они и вовсе отсутствовали…

Выживет в таких условиях гений Кулибина или нет? В отличие от Робинзона Крузо Иван Петрович не ходил в козьей шкуре. Он носил кафтан. В остальном же ему приходилось значительно хуже. Робинзон попал на свой остров грамотным. Кулибину же только предстояло научиться у дьячка чтению. В распоряжении Робинзона имелись все инструменты корабельного плотника, а Кулибин до восемнадцати или двадцати лет, покуда не обзавелся соответствующей оснасткой и книгами, располагал лишь кухонным ножом. С его помощью были сделаны действующие модели оригинальнейших водяных и ветряных мельниц, движущихся против ветра парусных судов, сеялок и многое другое.

Этот кухонный нож заслужил право занять почётное место в музее технического прогресса. Но, как известно, на необитаемых островах музеев не бывает…

У необитаемого острова Кулибина никогда не разбивались корабли с инструментами, материалами и книгами. Поэтому Кулибин сам придумывал и сам делал необычные для нижегородских мастеровых инструменты, которых нельзя было достать даже в Петербурге, а книги, когда ему это удавалось, выменивал на вырезанные из дерева игрушки.

Робинзон Крузо не только знал о существовании подзорной трубы, но и пользовался ею. На необитаемом острове, куда судьба забросила Кулибина, подзорной трубы не было, и никто в слободе о ней не слышал. Так что вполне возможно, что Иван Петрович собирался сконструировать подобную штуку. Да только руки как-то не доходили…

Мой отец высказал предположение, что, сделав микроскоп, телескоп и электрическую машину, Кулибин не мастерил их, а вторично изобретал.

Это, конечно, было шуткой. К тому времени Иван Петрович побывал в Москве и прочел кое-что по механике, в том числе и некоторые труды Ломоносова. Но в каждой шутке есть своя доля истины. Была она и в шутке отца. Многие годы своей жизни Кулибин действительно потратил на изобретение, как теперь говорят, велосипеда, то есть создавал и открывал то, что было уже открыто и создано ещё до его рождения.

Кстати, если уж мы вспомнили о велосипеде, то следует сказать, что Кулибин может по праву считаться крестным отцом его дедушки. Именно он сконструировал и сделал чудо того времени - сказочный экипаж, который без лошадей и кучера лихо мчал по Невскому, пугая богобоязненных прохожих.

В этой «повозке-самокатке», как Иван Петрович назвал своё детище, выкатившееся на улицы Петербурга прямо из русской сказки (по щучьему велению, по кулибинскому хотению), были использованы маховое колесо, тормоз, коробка скоростей, подшипники качения…

Оба достаточно жестких эксперимента судьбы на выживаемость закончились сравнительно удачно. Моряк, ставший у Дефо Робинзоном Крузо, не только не погиб, но и обжил остров, обзавелся Пятницей. А затем отбыл победителем на родину, оставив процветающим некогда пустынный остров.

Выжил в Нижнем Новгороде (немало, впрочем, потеряв) и технический гений Кулибина. Но коэффициент его полезного для России действия значительно снизился.

Пробыв свыше тридцати лет на своем «необитаемом острове», он был в глазах нижегородцев вначале непутёвым мальчонкой: «Вот несчастье-то у Кулибиных! Ваньке уже тринадцатый, а толку - шиш: знай себе меленки да кораблики режет!» Затем, когда странный парень запросто, будто чихнул, починил губернатору часы английской работы - одних колесиков добрая сотня наберется, - к нему прониклись уважением.

А вот микроскоп, электрическая машина и телескоп, чтобы звезды небесные на счетах отщелкивать, будто весовой товар или локотный, - это уж настораживало: «Иду вчерась мимо дома Кулибиных. Глянула на Ивана - батюшки! - перекорежило его всего. Вот те крест! Нет, люди зазря говорить не будут: как есть с нечистой силой связался. Не к добру евонные микроскопы да телескопы. Адской серой от них воняет, спаси нас господи!»

Всякое бывало на «кулибинском острове». Но духом он не пал. И своего верного Пятницу в конце концов нашел. Верней, не он Пятницу, а Пятница его. Звали Пятницу Кулибина, как вы уже знаете, Михаилом Андреевичем Костроминым…

Нет, не напрасно приобрел купеческий сын на распродаже в Петербурге старинные часы с восьмиугольным циферблатом, которые в ночь с 9 на 10 апреля 1735 года трижды, чуть ли не до хрипоты, кричали петухом, возвещая по воле Бомелия о рождении великого часовщика. И Костромин и часы Бомелия знали свое дело.

Великолепно знал свое дело и Иван Петрович Кулибин. А ведь это самое главное в жизни - знать своё дело.

- Одному из спутников Магеллана, - сказал Василий Петрович, - Себастьяну дель Кано, был пожалован герб, прославлявший в веках его подвиг. На нем не было свирепого леопарда, мощного льва, орла или иных хищников, столь излюбленных рыцарями всех стран и времён. Внутреннее поле герба заполняли всего-навсего две перекрещивающиеся палочки корицы в не менее скромной рамке мускатных орехов и гвоздики. Но зато пряности венчал рыцарский шлем, над которым парил в воздухе земной шар с краткой, но достаточно выразительной надписью по-латыни: «Ты первый совершил плавание вокруг меня».

Если бы Ивану Петровичу Кулибину пожаловали дворянство, а вместе с ним и герб, то на этом гербе следовало бы поместить часы с восьмиугольным циферблатом (кажется, они были первыми часами, с устройством которых Кулибин смог подробно ознакомиться). Над часами - сделанную из шестеренок и украшенную вместо самоцветов знаками зодиака корону короля часовщиков. А вокруг изобразить героев былин и народных сказок: Илью Муромца, Добрыню Никитича да Алешу Поповича; заколдованных царевен, мудрых Иванушек-дурачков и глупых умников.

Что же касается надписи, то она бы гласила: «Я превратил механику в сказку, а сказку - в механику».

Чтобы вы меня в дальнейшем не обвинили в плагиате, - продолжал Василий Петрович, - то на всякий случай оговорюсь: проект герба и надписи принадлежит не мне, а отцу. Это придумал он, и придумал, как мне кажется, весьма удачно. В своих работах Кулибин всегда пытался соединить сказку с реальностью, технику с чудесами, математический расчет с фантазией сказителя.

Думаю, что сказочность механики Кулибина чувствовали ещё его современники, в том числе и Александр Васильевич Суворов. Рассказывают, что, встретив как-то механика-самоучку, известный полководец трижды поклонился ему (первый поклон - «Вашей милости!»; второй, более глубокий, - «Вашей чести!»; третий, поясной, - «Вашей премудрости мое почтение!»). Затем взял он Кулибина за руку и сказал окружающим: «Гляжу на изобретения Ивана Петровича и будто сказку наяву вижу. Помилуй бог, сколько ума! Верьте мне, он ещё изобретет нам ковёр-самолёт!»

Самое любопытное здесь в последней фразе. Суворов говорит не о том, что Кулибин изобретёт летательный аппарат или механизм, а воплотившийся в народной фантазии ковер-самолет, необходимую принадлежность многих русских сказок.

Кулибин - механик-сказочник. Он не рассказывает сказки, а делает их из дерева и металла.

«В некотором царстве, в некотором государстве…»

И катится себе без лошадей и кучера по улицам Санкт-Петербурга дивный экипаж.

И превращает темную петербургскую ночь в солнечный день сделанный умными руками доброго волшебника доселе никем не виданный фонарь.

Как плывёт корабль? Известно, как: или под парусами, или с гребцами.

И всё? И всё. А вот и нет, смеется сказочник. И кулибинский чудо-юдо корабль не плывет, а, будто ярмарочный акробат, карабкается, подтягиваясь на канате, вверх по течению реки…

Ярче всего эта особенность кулибинской механики проявилась в часовом деле.

Находясь в Нижнем Новгороде, Кулибин задумал и сделал с помощью Костромина (речь, разумеется, ид т о финансовой помощи!) часы, по форме и величине напоминающие гусиное яйцо средних размеров.