Владимир Щербаков - Чаша бурь. Научно-фантастический роман

• Название: Чаша бурь. Научно-фантастический роман
• Автор: Владимир Щербаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1985

Щербаков В. Чаша бурь: Научно-фантастический роман. / Худ. Т. Дроздова. — М.: Молодая гвардия, 1985. — 320 стр. — (Библиотека советской фантастики). 1 р., 100 000 экз. (п).

В романе обсуждаются вопросы, связанные и с современностью, и с далеким прошлым Земли. Где располагалась Атлантида? С кем воевали атланты? Можно ли представить атлантов, доживших до наших дней? Эти и многие другие вопросы связаны с положением нашей планеты в Солнечной системе, ее геологическим прошлым, а также с влиянием космических факторов.

---

Это об астероиде, вызвавшем катастрофу. Факт, который трудно отрицать. Я не был согласен лишь с тем, что астероид взорвался от перегрева. За время полета в атмосфере нагревается и светится тонкая оболочка, скорлупа, а тело космического гостя остается холодным. Бывали случаи, что после падения на небесных камнях выступал иней. Из-за огромной скорости и сопротивления атмосферы гигантский метеорит мог сбросить с себя скалистые выступы и камни.

В пол-литровой кружке, которую я взял у Сергея Герасимовича, вторые сутки сидевшего на безалкогольной диете, осталось немного чаю. Я пил его маленькими глотками. Погасил свет и лежал с открытыми глазами, слушая, как внизу шумит Хоста. Снова включил приемник. Совпадение: диктор говорил об очередной экспедиции в район Средиземноморья исследовательского судна «Витязь», причем намечалось изучить подводную гору Ампер.

Я поднялся с койки, пошарил в кармане куртки, извлек из него голубой камень, подарок Жени. Что это было? Я не знал, но был уверен, что моя просьба выполнена. Я насчитал шестнадцать граней. Столько же, сколько на древнем символе Солнца. И внутри затаилась белая искра. Кристалл или каменный цветок был размером с игральную кость. Ничего в нем не было примечательного, кроме искры внутри, готовой, казалось, разгореться по моей просьбе. Я попробовал передать мысленный приказ. Ничего не изменилось. Огонек в камне дремал, не обращая внимания на мои пожелания. Положил сувенир в карман и забыл о нем.

Поднял с пола упавшую книгу и положил ее на табурет. Книга легла так, что портрет автора на суперобложке был виден в странном ракурсе: внимательные глаза точно наблюдали за мной. Впечатление было таким сильным, что я невольно отодвинул книгу. И снова чужой взгляд следил, следил… Часто меня сопровождает этрусский квадрат, подумал я, но еще чаще, наверное, атланты наблюдают за мной со страниц книг, которые я читаю. Когда мгновенный страх, навеянный этой мыслью, улетучился, я уснул.

Утро выдалось пасмурное, прохладное. Проспал я, оказывается, до полудня. Вышел на улицу, спустился по лестнице к двум двенадцатиэтажным домам, заглянул в тир, поприветствовал его хозяина. Он кивнул мне, подавая ружьецо. Значит, все правда, и это не сон… Вот и черная машина с приоткрытой дверцей. Но это уж слишком. Я ведь еще не завтракал. Зашел в вареничную, где уже на многих столах красовался обед. Не беда: если пообедать, я как раз нагоню время. Дело не в трех часах. Второго октября я должен был быть в Хосте, поскольку из Владивостока вылетел первого вечером. Стало быть, сегодня, по моим расчетам, третье октября. Из разговора в вареничной выяснилось: четвертое! Стоило ли удивляться? Ведь хорошо помню, как вчера пробирался по галерее и попал сразу в следующий день, где вместо предыдущего вечера в гостинице «Привал» был солнечный пляж у синего моря.

* * *

С обедом покончено. Шофер корректен и настойчив. Он ждал меня у порога. Сажусь в машину. Он ведет машину в нужную мне сторону, хотя ни слова не было сказано. Это выходит за рамки обычных отношений.

— Вы что же, сами знаете, куда меня подвезти?

— Догадываюсь… — не оборачиваясь, отвечает он на мой вопрос.

— Каким образом?

— Знаете ли… — говорит он тихо и окидывает меня быстрым пристальным взглядом. — Я все равно не смогу ответить на все ваши вопросы.

— Почему?

— Вы умеете водить машину? — отвечает он вопросом на вопрос.

— Нет.

— А я не умею отвечать на вопросы, зато умею обращаться с машинами… с машиной.

Эта оговорка «с машинами» вместо «с машиной» навела меня на мысль, что ему, конечно, приходилось водить машины много сложнее автомобиля. Я сказал это вслух. Но не в форме вопроса. В форме утверждения.

— Возможно, — спокойно парировал он. — Нам нужно к самшитовой роще, так ведь?

— Вы опять угадали.

— И вы хотите прогуляться по роще? После того что произошло?

— А что произошло?

— Вам лучше знать.

— Да. Когда-то я сорвался с обрыва. Но теперь я лучше экипирован.

— А позавчера?..

— Это было неопасно. Психологический нажим, не более того. Дружище, если бы они всерьез захотели шлепнуть нас с вами, они это сделали бы раньше.

— Не знаю. Не понимаю, о чем вы.

— Да чего уж там… не будем играть в прятки. Я ведь не прошу отвечать на вопросы, заметьте. Но если они испытывают крепость наших нервов, не стоит ли нам сделать то же самое с ними?

— Это не просто испытание нервов. Ошибаетесь. Это всерьез! — Он обернулся ко мне, и я увидел искаженное гримасой незнакомое мне лицо, а когда я отшатнулся, он снова стал сам собой и произнес: — А нервы должны быть в полном порядке!

— Сдается мне, что вы превысили свои полномочия… на этот раз.

— Откуда вы знаете о моих полномочиях, — ответил он резко и снова обернулся, и в лице его мне показались знакомыми несколько черточек. Да, я знал этот тип лиц, даже писал о таких вот людях. Это же… лицо космонавта, идеального космонавта в моем, конечно, представлении. Может быть, он и был космонавтом, командиром корабля, а теперь вот возит меня.

— Вы просили не задавать вопросов, — сказал я. — И все же один вопрос я вам задам. Скажите, могу ли я, не подвергая никого риску, в том числе и себя, пройти по самшитовой роще до того места, где я сорвался вниз?

— Зачем вам это нужно?.. Извините, я отвечаю вопросом на вопрос, но уж лучше вы будете отвечать, чем я.

— Я хотел бы убедиться, что там все в полном порядке, то есть что деревянный настил снова уложен и опасность никому не грозит. И, кроме того, мне нужно осмотреть этот настил. Разумеется, я надеюсь, что меры приняты… на уровне современной, гм, техники, и нас с вами никто сейчас не слышит.

— Какая разница? Мы же едем к роще. Это известно всем, кого интересует.

— Ну что ж, прогулка. Традиционная прогулка…

— Мало вам… всего… еще и в рощу захотелось. Сожалею, что это не запрещено.

— Ладно, я буду осторожен, — сказал я примирительно этому человеку, который наконец-то заговорил со мной по-настоящему.

— Я не смогу вас сопровождать, — сказал он.

— Знаю, старина. Я сам.

— Там нет никого из наших, — добавил он. — И не может быть. Ведь большой маршрут закрыт для посетителей. Никто из нас не нарушает правил, установленных для всех.

— Да, да, охотно верю. Ведь в этом я убедился, когда вы выволокли меня из гостиницы!

— Там было все иначе.

— Конечно, иначе, гораздо интересней и веселей!

И СНОВА ОРУЖИЕ ДЖИНСА

Неподвижен серый воздух, нет дыхания ветра, небо закрыто слепыми облаками. Белеют как свечи стволы самшита. Асфальтовая тропа остается позади. Впереди — камни, сплетения седых корней, крутые подъемы и спуски. Липнет к ботинкам коричневая земля, за мной остаются следы. Их видно, если оглянуться и присмотреться, низко нагнувшись. На краях следов кое-где видны капли воды. Так же в камере для фотографирования частиц после их пролета конденсируются капельки тумана. Мысль эта беспокоит меня с тех пор, как я увидел следы и впереди — не мои, чужие.

А ведь я уже на запрещенном участке маршрута. Значит, не я один здесь. Не я один… Повернуть назад, пырнуть в машину — и домой?

Может быть, я так и поступил бы, если бы… Я подбираю слово: знал, предполагал, чувствовал… Нет, ничего я не предполагал сейчас, ничего толком не знал, но я больше всего, может быть не отдавая себе отчета, хотел увидеть их лицом к лицу. А чувствовал я только вот что: с того дня, как я узнал об их существовании, прошло полжизни. Не разбирая дороги, я соединял зигзаги горной тропы цепочкой моих следов, карабкался, и когда дорогу преградила старинная крепость, я не обошел стену, а перебросил тело через светлые камни и двинулся дальше.

Я вышел на самую высокую точку отрога. Начинался трехсотметровый спуск. На пути к реке высились тысячелетние тисы, гигантские липы, закрывавшие мутное небо. Ухватившись на скользком месте за тонкий ствол, я узнал редкое дерево хмелеграба. С его плодов-шишечек капала на меня вода, стекала за воротник. Я встряхнулся, как спаниель, и пошел дальше.

Слева кое-где проглядывало ущелье, один раз я даже видел реку. За ней тянулись неровные участки галечного пляжа.

Вступил на деревянную галерею. Доски были покрыты мхом и увиты лианами, но в одном месте на свежем срезе было хорошо видно, что это настоящее красное дерево. Что это, кстати, за срез? Если так обозначена условленная точка встречи нескольких моих недругов, я не удивлюсь. Высоко, высоко, справа от меня прыгал по камням этрусский квадрат.

Вот и водоем с тритонами. Знакомый папоротник венерины кудри. Серебряная струя сбегает по моей руке. Не хочется уходить от источника. А надо мной застыл этрусский квадрат.

Нет, нет. Пора. Там, впереди, карстовая пещера, бывший дом ста десяти тысяч летучих мышей. А теперь возможное место засады. Так и есть. Скорее угадываю, чем слышу, постукивание камней. Вот он, провал, передо мной. Только он шире, чем я думал. Тридцать метров, не меньше. Все выглядит очень естественно. Здесь рухнули доски, и остались кое-где торчащие из каменной стены ущелья бревна. Перепрыгнуть по ним нельзя. Когда-то на моем теперешнем месте остановилась Женя. Потом она вернулась назад, на тропу. Если собрать всю волю, все умение, которое выручило меня тогда, наверное, удастся преодолеть этот участок. Трудно настроиться, как всегда, на подобные фокусы, очень трудно. Но ничего невозможного в принципе нет. Чудо Джинса возможно не только на уровне техники, но и на уровне живой природы. Только вот вероятность его остается всегда очень малой. Нужен толчок, внешний или внутренний.