Вячеслав Запольских - Война с бабаноландией

• Название: Война с бабаноландией
• Автор: Вячеслав Запольских
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1998

---

Вячеслав Запольских Война с бабаноландией

ВОЙДЯ в цех, Белее обнаружил, что Фафнир уже сбежал. Рабочие рукава нагревались, брошенные на кожух станка. Он натянул их, пахнущие горячим маслом и въевшейся металлической пудрой, почувствовал прикосновение к коже нежных и острых точек, отчего руки охватила приятная анестезирующая невесомость, успел еще увидеть, как его коричневые, блестящие от смазок и эмульсий пальцы дрогнули и закаменели, превращаясь в универсальные, не знающие и микронных промахов манипуляторы. Каждый раз, как начиналась смена, он успевал уловить момент — начало посторонней жизни пальцев, успевал обратить внимание и на их нечистоту, на сильно отросшие и покоробленные ногти, но тут вводилась фанфарная заставка, появлялся сияющий, опутанный плетями серпантина, с бокалом пузырящегося шампанского в руках кудрявый блондин Симаргл и открывал вещание четвертой программы для дневной смены металлооб-работчиков Юго-Западного сектора. Вот и сейчас Симаргл, распространяя аромат надушенного шелка (от огромного черного банта на ослепительном пластроне рубашки) и чуть кисловатые запахи сгоревших пиротехнических реактивов (откуда-то с боков кадра хлестали бенгальские струи), чуть отпил из своего бокала, откинул назад голову, жестко ласкающий пьяный ручеек стек в горло — и вот он уже оставляет бокал в каком-то заэкранном инобытии, шибче сыплются бенгальские искры, рирпроекционные птицы кружатся в видеозените, роняя мультяшные перья, начинает журчать новая мелодия… А Симаргл тем временем уже раздвинул полупрозрачные занавеси задника и очутился в уютной каморочке. Здесь, видимо, оборудовали для себя отдохновенный бардачок студийные, чтоб можно было нырнуть сюда в свободные минуты, притулиться на парусиновом складном стульчике у засыпанного пеплом и цветочными лепестками стеклянного столика, никуда не торопясь поглазеть на развешанные в здешнем простеночке коллажики и гравюрки (камера неспешно пропанорамировала их), глотнуть горячего кофе (камера: старинный комбайн для размолки, кипячения и процеживания), поболтать о необязательном с такими же нырнувшими сюда из наружного, ослепляемого софитами, оглушаемого треском музыкальных петард телеуниверсума… Поперебирать безделушки, фарфоровые никчемушки, точеные простотакочки…

Ну, Велес, конечно, сразу разгадал ход Симаргла — показать тайную изнанку, кухню, именно своей закулисностью и привлекательную.

А у того уже в руках снова бокал и снова — маленький, как бы между делом, глоток, в четверть глаза — извиняющийся до верительный взгляд на Велеса, и бокал снова где-то исчезает, а в руках у Симаргла обнаруживается скромный, чуть потертый по углам фотоальбом. Самые настоящие старинные чернобелые (точнее, уже черно-желтые) фотографии. Ах, вот оно что… Любительские снимки первых дней работы телестудии. Фотоапокрифы. Действительно, редкость — и где это Симаргл откопал такой раритет? Первые теледикторы. Официозны, как гробовщики из сериала о нудно-заторможенной жизни в каком-то там веке. Кинооператор в берете, в плаще мешке, в резиновых сапогах прижимает к груди похожую на стрелялку из фантастических сериалов ископаемую протокинокамеру — а кругом не то болото, не то поле боя, не то стройка. А вот балерины раскорячились на фоне фанерных кустов и камышей, а приникшая к полу, чтоб не заехать в поле телезрения, пожилая женщина-ассистентка держит над головой жестянку с горящим спиртом — адское пламя, первый телеспецэффект! Фотографии сменяют одна другую. Вдруг Велсс начинает замечать, что в их частой смене есть ритм и сюжет, да и музыка подстраивается под создающийся прямо на глазах клип-ретро, а вот уже пошли вкрапления черно-желтых стоп-кадров дуэта «Фригг и Фрейя», но все это еще очень похоже на чередование древних снимков, закамуфлировано под старину. Но промежутки между фазами движений все сокращаются, наконец, потекло-поехало без притормаживав ий через считывающую головку видеомага счастливое и полноводное рукомашество и дрыгоножество Фригг и Фрейи, перемежаясь время от времени статикой натуральных фотодревностей — впрочем, оживляемых понемногу кряхтящими от натуги компьютерами; и как бы из глубин времен слал улыбку Велесу своим насильственно растягиваемым после смерти ртом чопорный перводиктор, а археоператор серией мелких рывков неуклюже поднимал ногу в резиновом сапоге и в сумме малоестественных движений перемещался на соседнюю кочку. Закачалось прозрачное спиртовое пламя над седой прической распластанной по полу помрежки, пустились в роботоподобный канкан среди бутафорских кущ получившие право на минутное компьютовоскресение видеомумии, телезомби в балетных пачках. Голова этот Симаргл! Ха-ха!

А вот эти Фригг и Фрейя… Ну их. Белее их не любит. Не любит. Надо сосредоточиться, сконцентрироваться и опять сильно не захотеть. ФРИГГ И ФРЕЙЯ — ДОЛОЙ! F4 ЛЮБЛЮ! Вот так.

Будем надеяться, дуэт больше не появится в программе Симаргла.

Оценка Велеса почти всегда совпадала с оценкой зрительского телебольшинства. Велес уже давно понял, какая великая вещь — общий знаменатель. Это могучая сила, способная разрушить мир и тут же создать иллюзорную пародию на разрушенное. А потому нужно всегда держаться поближе к общему знаменателю.

Иногда Велесу казалось, что свое отношение к сюжетам и исполнителям он определяет, интуитивно предугадывая будущий вердикт Общего Знаменателя, а вовсе не исходя из собственных вкусов. И думалось: а все же это неплохо — уметь, когда надо, слиться, но сохранять при этом возможность отъединенных ощущений и мыслей. Только сохранять возможность, ни в коем случае это умение сверх пределов приличия не использовать. Потому что когда (а это случилось лишь однажды, ну, в крайнем случае, два раза) он начинал злоупотреблять своей патологией, то в его сознании приоткрывалась и начинала очень нехорошо щериться какая-то неприятная прореха; внутри копошилось что-то, даже будто подмигивало, напоминая… О чем? Велес пугался: о чем ему напоминают из этой щели?

И — о ужас! — он видел, что это он сам копошится и подмигивает самому себе из какой-то другой, жутковатой жизни, то ли еще не прожитой, то ли уже… Не было у того Велеса рабочих рукавов, а была на голове маленькая черная шапочка со свисающей кисточкой, и вот кисточка-то особенно сильно пугала… Впрочем, это все неважно. А важно то, что серию «Происхождение жизни» прикрыли, потому, что Велес так пожелал, и иллюзиониста Ахурамазду загнали в свои пыльные чуланы-запасники, и певцаробота Пьюти сдали на слом. Они были скучными. Велес их не любил. Нужно быть проще — любить или не любить. И все.

До конца рабочей телесмены Велес посмотрел еще костюмированный бал-репортаж из анатомического театра XVII века, видеоотчет о конкурсе едоков голотурий (происходящий, как уверял Симаргл, на глубине четырех тысяч метров), рутинный послеполуденный порноклип, попытался разгадать сильно идеологизированный гипноребус, впал на некоторое время в щекочущий неясными посулами и намеками транс, выпал оттуда, держа в памяти обрывок разгадки — «НЕ МОЙ САНИ САДИСЬ МИМО ВАРИАНТ ПЕРЕД ЕДОЙ ВАРИАНТ ЕСТЬ ПОКОЙ И ВОЛЯ», послушал затем объявление о требующихся телестудии специалистах (Велес по своим психофизиологическим индексам не подходил ни под одну из заявленных категорий), пострелял в видеотире по крокодилам, кинг-конгам и силуэтам вражеских эсминцев… — Снимай!

Фафнир тряс его за плечо. Велес покорно стащил рабочие рукава, отдал их сменщику и быстро пошагал к выходу из цеха, стараясь удержать в себе обрывки видеореальности и пошевеливая токающими несильной болью кистями натруженных рук. Он выбрал нужного цвета транспортный патрон, впихнулся и поехал домой.

Симаргл должен был сдать Велеса с рук на руки ведущему транспортной программы Уицилопочтли: в дороге Велес привык потреблять печальные блюзы, сопровождаемые абстрактно-динамическим видеорядом. Но едва он расслабился, как без всякой заставки, с чьего-то полуслова в сознание влезла совершенно посторонняя программа. Студия оформлена с библейской простотой, четверо или пятеро яйцеподкладочников (или белоголовых — что-то в этом роде) яростно вопили, перебивая друг друга, о наркоэскейпизме, об атрофии социоагрессивного начала, о вращении масс-медиа с административной системой, Ведущий отсутствовал. С губ скандально спорящих летела пена. Чья же это программа?

Может, Велес сел не в тот патрон? А может… (тут внутренности его неприятно скомкало, как от утреннего зевка) подпольное вещание?

Сообщить.

Как, кому? Ведь услышать безмолвный крик его психики могут только эти вспененные от ярости яйцеголовые. Ага, вот оно, «яйцеголовые». Правильно. У них свой профессиональный клан, свое вещание. Зря испугался. Но смотреть, впрочем, все равно не стоит.

Вот это да! На лбу одного из спорщиков образовалось широкое красно-влажное зияние. И яйцеголовый повалился со стула. В студии появились новые участники передачи — в спортивных трусах, гетрах, майках, загорелые, чистые, мускулистые. В руках держали прыгающие-дергающиеся штучки… вроде гайковертов. Яйцеголовые быстро улеглись на пол студии и замерли в самых неудобных позах.