Дмитрий Биленкин - Снега Олимпа (сборник)

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Снега Олимпа (сборник)"
Описание и краткое содержание "Снега Олимпа (сборник)" читать бесплатно онлайн.
Биленкин Д. Снега Олимпа: Научно-фантастические рассказы. / М.: Молодая гвардия, 1980. — (Библиотека советской фантастики). — 272 стр.
Сборник рассказов о первопроходцах космоса, о технике будущего и необыкновенных возможностях, которые она дает человеку.
Прохрипев, смолкли краны.
— И в самом деле похоже на агонию, — прошептал Смолин.
— В доме еще тлеет жизнь. Что-то скользит по моим пальцам.
— Вы думаете, он будет до самого конца…
— А что ему остается? Смолин вздрогнул.
— Воздух! Может быть, лучше…
— Отпустить и замуровать себя? Ничего, удушье не бывает мгновенным — успеем.
— Вы ручаетесь, что окно сразу поддастся?
— Да, если ударить посильней.
Пол, казалось, вспотел от усилий — такой от него исходил теперь запах. Преодолевая брезгливость, Смолин пошевелил в темноте рукой, пока не нашарил какой-то отросток. Тот слабо ворохнулся. Словно теплый осязающий кончик мизинца прошелся по ладони. Это было невыносимо — Смолин- тут же отдернул руку. Мертвая тишина дома больше не могла обмануть. В нем шла напряженная, жуткая своим безмолвием борьба. Живо представилось, как перестраиваются, агонизируют его ткани, как по всей массе дома в лихорадке снуют сигналы, мечутся связующие организм токи, слабея, гаснут, а дом инстинктом последнего усилия ищет приток спасительной энергии, ищет безумно, слепо, неотвязно, даже не ощущая, словно огромный, подсеченный ножом гриб… Или человек в беспамятстве, наедине с подступающей смертью.
Смолин почувствовал, что задыхается. Показалось? Он судорожно глотнул воздух, и новый вздох, вместо облегчения, перехватил горло тяжелым удушливым запахом, столь внезапным и тошнотворным, что сердце заколотилось в панике, а виски пронзила резкая боль.
— Послушайте, Юрков…
Судорожная возня вместо ответа. Вентиляция отказала… Так скоро?! Не может быть!..
— Я задыхаюсь…
— Спокойно! Держу отросток… Почти дотянулся, гад…
— Воздух… Дайте дому энергию, дайте!
— Без паники! Это запах дома, продукт его распада, он скапливается внизу… Удержу один, вы — бросайте! Живо к окну, слышите?
Смолин хотел вскочить — подкосились ноги. Перед глазами, вращаясь, замельтешили красные пятна. Воздуха как будто не стало. Горло, легкие забило что-то тягучее, вязкое, удушающее.
«Дом… Здесь все ускорено!.. Он умер и выделяет, выделяет… Надо… успеть…»
Он дотянулся до чего-то, пошатываясь, встал. Боль в голове душила ужас, изумление, все. Как из другого мира, доносилось чье-то хрипение.
«Шипят краны?… Нет, это Юрков… Просчитались… Среда дома — ловушка… Ну, еще шаг…»
Руки ухватили что-то тяжелое. Оторвали от пола. В окне, отдаваясь болью, пронзительно горело созвездие.
«Туда, в созвездие… Не смей падать, дрянь!..»
Руки, тело бросили тяжесть прямо в центр пылающего созвездия. Оно взметнулось, и Смолин ощутил, что сам он откидывается, падает, падает и дикая боль в мозгу блаженно стихает.
Погасло все.
…Мгновение, вечность? Темнота, укол звездного света, что-то мокрое стекает по лицу…
— Очнулись?
Чьи-то руки бережно приподнимают, мокрое лицо холодит воздух, под ухом такой знакомый голос. Юрков?
— Я… я разбил окно?
— Все, все в порядке. Нет, вы его не разбили.
— Значит, вы отдали…
Короткий смешок.
— Темно — видите? Я не отдал.
— Но как же воздух… Вы?
— Дом. Вглядитесь.
Смолин приподнял голову — это удалось без всяких усилий. Оглушающей боли как не бывало. Перед глазами было окно. Его испещряли тысячи искристых точек, и звезды терялись в этой алмазно мерцающей черноте.
— Последним, самым последним усилием, — зашептал Юрков, — дом раскрыл, разорвал все свои устьица. Ведь дыхание — важнее всего.
— Для кого? — Смолин сжал руку Юркова. — Для кого?
— Для нас, конечно. — В голосе Юркова послышалось удивление. — Все, что дом делал, он делал только для нас. Он и перед гибелью позаботился о нашей… нашей сохранности. Мы его душа, как-никак.
Юрков снова издал короткий смешок. Смолин, неловко опираясь на его плечо, встал.
— Можете сами двигаться? — спросил Юрков.
— Как видите…
— Тогда не будем терять времени. В темпе, в темпе! Разобьем окно и помчимся. Ах как неладно все получилось! Теперь, я думаю, вы и близко не подойдете к дому, как бы жестко мы его ни запрограммировали.
— Ничего вы не понимаете, — неожиданно для самого себя проворчал Смолин. — Нам жить с домом, но и дому жить с нами. Тут надо искать общий язык, а это занятие как раз для неторопливых…
ЧЕТВЕРТАЯ ПРОИЗВОДНАЯ
Конечно, Радунский имел представление о Шаре, но действительность оказалась иной. Цокая магнитными подковками и озираясь, журналист прошел от шлюзовой камеры к узкому, как столик для рукоделия, пульту. Позади бесшумно следовал Корк. Сферические стены сияли стерильной белизной. Над пультом змеилась коричневая вязь мнемографиков. Еще тут было несколько переключателей, видеорам, табло интегратора, экранчик оптрона. И это все! И это на диспетчерском пункте самой грандиозной космической машины!
— Разочарованы? — скрипуче осведомился Корк. Его морщинистые веки затрепетали. — Никак не могу этого понять. Ничто так не поражает и ничто так не свидетельствует о техническом примитивизме, как внешняя сложность конструкции. Необъяснимо! Возьмем человека. Глаза, уши, нос: вот и все основные выходы самого совершенного творения — мозга. В конструкции Магнитного мешка мы наконец приблизились к идеалу, а вас эта простота обескураживает. Так?
— Пожалуй, — помедлив, согласился Радунский. — Хотя… Самое удачное изделие человека, потому что никакие тысячелетия прогресса не смогли его улучшить, — это ложка. Но кого может поразить ее совершенство? Внимание не зря привлекает то, что обещает развитие.
Мигнув, Корк уставился на журналиста, будто не успел его разглядеть. Головой он едва доставал до плеча Радунского.
— Знаете, а это не банально, — проговорил он протяжно. — Весьма. Садитесь, время пока есть.
Радунский сел.
— Крохотный вопрос. Видеорамы — это все, что у вас есть для наблюдений?
— Нет, почему же…
Нагнувшись над пультом, Корк тронул переключатель. Вихрем растаяли стены. Кресла, пульт будто вынесло в бездну. Рывком подступили звезды — целый сонм. Радунский ухватился за подлокотники, сжал их, цепенея. Пришвартованный бот — его овал маячил тенью — загораживал Солнце, и миллионы звезд горели в безмерной тьме — переливчатые, холодные, редкие атомы света среди выжженного мрака, в котором одиноко искрился клуб Млечного Пути и туманились блеклые пятнышки дальних галактик.
— Курите, курите, — благодушно сказал Корк, заметив невольное движение руки журналиста.
Жадная затяжка ароматного тоника вернула равновесие. Да, находиться вот так среди звезд было совсем не то, что наблюдать их в иллюминатор, и стоило возблагодарить умную хитрость тех, кто, устранив из табака никотин и гарь, сумел обратить дурную привычку человечества в успокоительный ритуал.
— Земля? — Дымящимся кончиком сигареты Радунский указал на ярко-голубую звездочку.
— Вега. Земля — там. А вот Марс, Юпитер, Сатурн.
— Вся Солнечная система у нас под ногами, — прошептал Радунский.
Он посмотрел вниз.
— Не странно ли! Восседаем в кресле, как боги на облачке…
— Не увлекайтесь слишком — голова закружится.
— А Магнитный мешок? Он здесь? Там? Вокруг?
— Конечно. Он здесь… всюду…
Корк сделал неопределенный жест.
Радунский в который раз попытался наглядно представить Магнитный мешок и, конечно, не смог. Слишком все это было непохоже. Ни на что не похоже. Одним фактом своего существования Магнитный мешок опровергал когда-то незыблемые представления о назначении и виде машин. Многие столетия любой инженерный замысел привязывался к металлу. Лишь с середины двадцатого века стали появляться детали, которых нельзя было увидеть и пощупать, как невозможно рассмотреть или потрогать бег электронного луча в кинескопе. Но еще долго основой всякой конструкции оставалось земное — твердое, жидкое или газообразное, с колыбели знакомое и привычное вещество.
Только космос раскрыл глаза на его безмерную редкость. На то, что все могучие процессы вселенной имеют совсем иную материальную основу и невозможно идти вперед, опираясь лишь на земной опыт. Так главным стало невидимое и неощутимое состояние материи. Внешне мало что изменилось в Солнечной системе, но руда с астероидов заскользила по гравитационным рельсам, планеты связали электромагнитные шоссе, энергия Солнца потекла к Земле в незримых пучках, а бесплотные машины физиков размахнулись на миллионы километров. Сказка о платье короля, которое якобы мог увидеть лишь умница, неожиданно приобрела второй, не предусмотренный авторами смысл.
Но Магнитный мешок удивлял и ко всему привычных современников. Все в нем было «не таким», начиная с названия. Во-первых, магнитное поле играло в нем отнюдь не главную роль, и слово «магнитный» пристало к нему оттого, что оно было самым привычным. Во-вторых, это был не столько «мешок», сколько «одежда», «броня». И уж если совсем точно — машина. Машина диаметром во много сотен миллионов километров; машина, сама устанавливающая свои границы; машина, в чреве которой находились Земля, и Марс, и Венера; машина, имевшая лишь одну крупную твердую деталь — Шар. И то лишь потому, что в нем иногда должен находиться человек.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Снега Олимпа (сборник)"
Книги похожие на "Снега Олимпа (сборник)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Дмитрий Биленкин - Снега Олимпа (сборник)"
Отзывы читателей о книге "Снега Олимпа (сборник)", комментарии и мнения людей о произведении.