Морье Дю - Стеклодувы

• Название: Стеклодувы
• Автор: Морье Дю
• Жанр: Альтернативная история

Пятидесятилетняя француженка Зоэ Розио случайно знакомится на вечеринке со своим двоюродным братом-англичанином, о существовании которого она до сих пор даже не подозревала. Оказывается, в жизни ее дяди Робера была тайна, известная лишь матери Зоэ, престарелой мадам Дюваль…История Великой французской революции, рассказанная через историю простой французской семьи.

---

– Бандиты уже показались в нашей округе. Одна из наших женщин, собирая хворост на вырубке, услышала шорох и увидела с десяток людей, которые прятались в подлеске. Она заметила, что лица у них были вымазаны сажей. Женщина бегом прибежала домой и подняла тревогу. А я послал людей в поселок, чтобы предупредить остальных.

Не успел он договорить, как мы услышали перезвон колоколов со стороны Плесси-Дорен.

Глава девятая

Мне кажется, что в эту ночь никто из нас не спал, кроме Жака и Робера. Жак сразу же повалился на постель, которую я для него приготовила, как и полагается измученному ребенку, который провел более десяти часов в дороге. Что же касается его отца, то он, после того, как показал мне пистолет, спрятанный у него под одеждой, заметил, что после штурма Бастилии, которому он был свидетелем, какой-нибудь десяток разбойников с черными рожами никак не моежт помешать ему выспаться. Сама же я с трудом дотащилась до своей комнаты наверху, разделась и легла в постель, однако сон, о котором я так мечтала, никак не шел. Снизу доносились шум шагов и разговоры, это Франсуа собирал очередной патруль из рабочих, которые должны были сменить Мишеля с его отрядом, находящихся в лесу; эти шум и движение на заводском дворе растревожили скотину на ферме. Мычали коровы, лошади беспокойно били копытами в своих стойлах – дело в том, что с начала беспорядков мы боялись выпускать скотину на пастбища по ночам.

Мишель, должно быть, предупредил народ в Монмирайле и соседней деревушке Милльрей, потому что с тамошних церковных колоколен неслись звуки набата, так же, как и со стороны Плесси. Звон доносился издалека, из-за лесов, басовые ноты монмирайльского колокола – церковь стояла на холме, звучали гораздо тревожнее, чем жидкий перезвон нашей собственной церквушки.

Я никак не могла отделаться от мысли о разбойниках. Судя по словам Робера, тысячи арестантов, преступников, обитателей парижских трущоб, голодных, доведенных до отчаяния и вооруженных, хлынули в наши края; они прятались в лесах, охраняемых отрядами Мишеля, и ждали удобного момента, чтобы напасть на нас, украсть наш урожай и порезать скотину.

Вскоре наверх пришел Франсуа и лег рядом со мной, однако раздеваться не стал и положил на стол у кровати свой пистолет.

Возможно, я немного подремала, не знаю, долго ли. Знаю только, что проснулась с тяжелой головой, нисколько не отдохнув. Да и состояние мое не способствовало хорошему самочувствию, мне становилось все труднее справляться с усталостью, ведь уже через два месяца должен был появиться на свет мой первый ребенок.

Сойдя вниз, я увидела, что Жак уже проснулся, он был на кухне и требовал у мадам Верделе, чтобы она накормила его завтраком, а оба моих брата и муж о чем-то совещались в кабинете. При моем появлении они замолчали, и я шутя спросила, не нарушила ли я своим приходом какой-нибудь масонский ритуал.

– Вы даже себе не представляете, мадам Дюваль, – с улыбкой проговорил Робер, – насколько вы близки к истине. Нам следовало выставить часового у дверей, как это мы обычно делаем на собраниях нашей ложи. Впрочем, ничего страшного. Наше совещание закончилось.

Он поднялся с кресла и начал расхаживать по комнате в своей обычной беспокойной манере. Я посмотрела на двух других. У Франсуа был задумчивый вид, тогда как Мишель, напротив, казался возбужденным и смотрел, не отрывая глаз, на Робера.

– Ну, п-пошли, п-пора приниматься за дело, – нетерпеливо сказал он. Нечего рассиживаться. Чем скорее мы все организуем, т-тем лучше для всех.

Робер предостерегающе поднял руку.

– Спокойно, спокойно, – остановил он брата. – У вас с Франсуа есть свои дела, занимайтесь патрулями. А что касается меня и Жака, я прошу только одолжить мне повозку, обещаю вернуть ее через несколько дней.

– С-согласен, – сказал Мишель. – Я с-сразу же об этом позабочусь. – Он воспользовался предлогом и выскочил из комнаты, в то время как во взгляде Франсуа, обращенном на меня, можно было прочесть сомнение и неуверенность.

– Что вы решили? – подозрительно спросила я. – Неужели ты снова хочешь увезти отсюда ребенка, ведь он еще не оправился от усталости и от страха.

– Жак такой же выносливый, как и я, – отвечал Робер, – и ничего ему не сделается после вчерашнего. Я собираюсь отвезти его сегодня к матушке в Сен-Кристоф…

Сен-Кристоф, снова в дорогу, за пятнадцать лье, а то и больше, а в лесах Бог знает сколько тысяч разобйников гуляют на свободе…

– Ты сошел с ума, – протестовала я. – Ведь мы же ничего не знаем о том, что делается на дорогах между нами и Туренью.

– Придется рискнуть, – сказал Робер, – и я не предвижу особых затруднений. Во всяком случае, мы будем двигаться впереди, перед разбойниками, и одна из причин, по которой я хочу поехать на север, это предупредить людей в округе.

Я так и думала. В такое время безопасность собственного ребенка ничего для него не значила. Его миссия заключалась в том, чтобы сеять рознь, и мне было безразлично, чем продиктованы его намерения: собственным ли извращенным чувством юмора или же распоряжениями, полученными от приспешников герцога Орлеанского. Меня беспокоило только одно: мой племянник, мальчик, которому едва минуло восемь лет.

– Если ты собираешься раздавать монеты с изображением герцога Орлеанского, – заявила я брату, – для того, чтобы подстрекать людей, призывая их к насилию, как ты это делал накануне ревейонского бунта, это твое дело. Но ради всего святого, не вмешивай в это дело своего сына!

Робер удивленно поднял брови.

– Ревейонский бунт? – повторил он. – Какое может быть сравнение между беспорядками, которые устроили рабочие и которые с такой легкостью сумели подавить, и революцией, охватившей всю нацию?

– Этого я не знаю, – ответила я, – но только не говори мне, что одно и другое не связаны между собой и что ты и твои друзья не заинтересованы в том, чтобы сеять смуту.

Тут я снова заметила, что у моего мужа смущенный вид, и вспомнила те времена, еще до того, как мы поженились, когда мы пытались спасти Мишеля от позора; но Робер улыбнулся своей неподражаемой обаятельной улыбкой и потрепал меня по щеке.

– Милая моя сестричка Софи, – сказал он, – не путай, пожалуйста, герцога Орлеанского, чье единственное желание – служить своему народу, с принцами, подобными братьям короля, то есть с графом д'Артуа и графом Провансским, которые преследуют свои интересы и стремятся удержать свои привилегии, а на буржуазию им глубоко наплевать. Это они устраивают беспорядки по всей стране, а вовсе не герцог Орлеанский.

– В таком случае, ты, наверное, получаешь деньги и от их агентов тоже.

Если бы я бросила ему в голову кирпич, это, наверное, не так поразило бы его, как мои слова. Какое-то время он испуганно смотрел на меня, но потом пришел в себя и пожал плечами.

– Моя маленькая сестричка слишком утомлена и взволнована, – небрежно проговорил он и, повернувшись к моему мужу, добавил: – Если бы ты был настоящим мужем, она бы больше внимания обращала на тебя, вместо того, чтобы спорить с братом.

Это окончательно вывело меня из себя. Франсуа никогда не покинул бы меня в трудную минуту, как это сделал Робер по отношению к Кэти.

– Я была рядом с твоей женой, когда нам грозила опасность, – заявила я Роберу, – с теперь сделаю то же самое для твоего сына. Если ты настаиваешь на том, чтобы тащить его сегодня в Сен-Кристоф, можешь считать, что у тебя есть еще одна спутница.

Тут в наш спор вступил Франсуа, говоря, что в моем положении совсем не годится трястись по скверным дорогам. Для паники нет никаких оснований, говорил он; слухи о том, что вчера ночью в наших краях видели разбойников, не подтвердились. Если я хоть сколько-нибудь считаюсь с его желаниями, я останусь в Шен-Бидо.

– А ты, – спросила я его, – что ты сам собираешься сегодня делать?

Он колебался.

– Нужно предупредить соседние деревни, – ответил он, помолчав. Беспорядки могут начаться в любую минуту – сегодня, завтра или послезавтра. Как говорит Робер, кто предостережен, тот вооружен.

– Иными словами, – сказала я, – и ты, и Мишель, оба вы согласились играть в его игрушки. Вместо того, чтобы работать у печи, дуть в свои трубки, вы будете дуть на его мельницу, раздувать слухи и разносить их по округе. В таком случае, я предпочитаю находиться у матушки в Сен-Кристофе.

Итак… Робер мог быть доволен. Ему удалось посеять рознь между женой и мужем, не говоря уже о том, что он поссорил Ферте-Бернар с Парижем.

– Это ваша первая ссора? – спросил он. – Ничего, побудете врозь день-другой, в первые месяцы совместной жизни это очень полезно. Я буду рад, Софи, если ты возьмешь на себя заботы о Жаке, только при одном условии: ты будешь молчать и не будешь мне мешать говорить то, что я найду нужным.

Мы уехали сразу же, я только собрала кое-что в дорогу, позвала Жака, который играл на заводском дворе, и отдала распоряжения мадам Верделе по поводу того, что нужно делать в мое отсутствие.