Азамат Козаев - Ледобой. Круг

• Название: Ледобой. Круг
• Автор: Азамат Козаев
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0306-6

Герой не может пасть в битве, если так не предначертано судьбой. Даже если он сам этого хочет. Он выстоял, один против пятнадцати, но та, ради которой сражался, ударила последней. И ужаснулась содеянному. Легко уйти от своего счастья, но очень трудно вернуться. Вот и отправилась бывшая рабыня, бывшая жена в долгий и кровавый поход со слугами Черного всадника ради возвращения утраченного по безрассудству мира и покоя с любимым. А ему, Безроду, воину, мечтавшему никогда больше не вынимать свой меч, в который раз пришлось выйти на бой с порождением Тьмы. И круг замкнулся!..

---

Покряхтывая, старик поднялся. Оглядел поляну и еще раз произнес:

– Целая ватага калечных и увечных?

– Ага.

– Слишком много крови слилось на этой поляне. Не знаю, в чем замысел богов, но что-то здесь будет. Вон как удобрили землю. Много жизней забрали, чем отдадут?

Я рот раскрыла. Вот тебе и пахарь! Вот тебе и мужик! Никогда бы не посмотрела на нашу поляну таким взглядом. А ведь правда. Здесь боги забрали столько жизней, что вряд ли это окажется случайностью. Была себе поляна, спокон веку ночевали на ней люди, кто в город припозднился, и вот на тебе, в одночасье столько кровищи слилось. Что тут вырастет на человеческих костях? А Потык не прост, ох как непрост! Да и окажется ли простым человек, взявший там, где отступились другие? Ведь не кто-то иной, именно мой старинушка забрал под себя злополучное поле с камнями. Столько молодости и сил пахарь сменял богам, что распознал сделку с полувзгляда.

– Не помяни худым словом, если обидел. – Старик оправил на коленях штаны, сбил пузыри. – Вою пахаря не зазорно слушать. И все же поосторожней, когда жилки на меч станешь наматывать.

– Это еще почему? Сам только что ска…

– Мало ли что я сказал. – Потык наклонился и прошептал в самое ухо: – У тебя должно жилок остаться на самое важное дело. Баба все же.

И ушел. Ворошила палкой прогоревшие угли и думала. Век живи, век учись. Оглядела поле. Еще чернели пепельными пятнами тризнища, еще темнела трава от крови, что слилась во время схватки с убогими. Завтра-послезавтра уйдем с этого поля, а на нем все так же станут останавливаться люди, и никто не будет знать, что здесь произошло. Я, кажется, знала, что делать. Да, определенно знала…

Начиналось наше обычное утро на поляне. Старик теперь трещал без умолку, как будто с возвращением Безрода обрел желание жить. Узнавала прежнего балагура. Словно все его неприличные байки замерзли, превратились в лед, а теперь, когда вокруг стало тепло, оттаяли. Гарька ругалась на старого повесу, а тому хоть бы хны. Оно и понятно, Безрод вернулся в сознание, глядит одним глазом, и Тычку как будто похорошело.

Сивый еще не ходил – выносили на солнышко погреться. Сначала я от ужаса хваталась за сердце. Исхудал так, что становилось не по себе. Как будто череп обтянули кожей. Сам бледен, глаза в черных кругах. Головой крутит едва, но глазами косить уже получается. Когда вынесли в первый раз и он углядел свою бывшую, долго смотрел, только сказать ничего не мог. Наверное, язык показался неподъемным. А у меня, дуры, ноги отнялись, так и села у шалаша, пялилась как полоумная. По-моему, он хотел мне что-то сказать, но не смог. А взгляд… Не прочитаешь по глазам. Открыты еле-еле, не глаза, а просто узкие щелочки. Я знала, что дело плохо, но видеть его таким оказалось гораздо тяжелее, чем предполагала. Смотреть больно и невозможно. Спала той ночью отвратительно. Почитай, вообще не спала.

Тычок потчевал Безрода супами да кашами, и с каждым днем Сивый зримо становился крепче. Возвращался румянец, появлялся аппетит. Пожалуй, я понимала его как никто, хотя мне в свое время было все же полегче. Хоть ползать могла. Как-то попыталась даже за борт ладьи сверзиться и утонуть. Безрод вообще пластом лежал. Нет, пожалуй, со мной все же обошлись более милосердно, хотя молодчики Крайра и слова такого, наверное, не знали. Помню все, как будто это случилось только вчера.

В голове постоянно гудело, и казалось, что внутри развели огромный костер и от того огня меня всю палит невыносимо. Казалось, будто с каждым стоном изо рта рвется пламя, а драная рубаха, что надели на меня Крайровичи, должна просто воспламениться. Я даже соображала в тот момент не мыслями, а сгустками пламени. И потом встали передо мной стылые глаза, и снизошло великое облегчение, как будто все нутро заледенело и злой огонь унялся. Помню все. Как Безрод оголил меня, забросив рубашку на лицо, как ощупывал всю, ровно лошадь на базаре, разве что в зубы не заглянул. А что мне в зубы заглядывать? Одного как не бывало. Знали бы все, что это отвратительное присвистывание и самой не нравится, но что делать? Как избавиться от дурацкой шепелявости, если воздух так и свищет в дырке? Дура я, дура. Мало бабе своих дырок, получи еще одну! Шепелявой и помру…

– Ну вот, отдыхай! – Гарька и старик вынесли Сивого на солнце.

Хорошо, что теперь лето. Было бы дело зимой, что бы мы делали?

Безрода вынес бы сейчас даже Тычок. Много ли нужно сил, чтобы поднять кожаный мешок с костями? Сивый уже мотал головой и слабо шевелил губами. Радовался солнцу и мимолетному ветру, как ребенок. Лежал на подстилке у самого входа в палатку, изредка слабо шевелил руками. Это было хорошо видно под одеялом. Возвращал себе навык.

Подошла ближе, встала у межи и села прямо на траву. Уставилась на Безрода, глаз не отведу, пока не унесут. Смотреть, слава богам, Гарька мне запретить не может. Сивый видел меня, это совершенно точно. Но я не могла понять, как он смотрит, со злобой или с прощением. Самое важное для меня все эти дни таилось в стылых глазах, не было ничего важнее на всем белом свете. Как он посмотрит на меня после всего, что произошло? Посмотрит ли вообще? Сидела и таращилась в сторону палатки, пока Безрода не унесли внутрь. И только тогда окликнула Гарьку:

– Видела? Не погнал. Стало быть, могу остаться. Стирай межу!

– Вот еще! Человек слова сказать не может, она уже по глазам читает! Больно прыткая! Подожду еще.

– Тычка позови.

– А я тут, наверное, на посылках! – Наша коровушка уперла руки в боки и покачала головой.

– Не станешь звать, сама позову. Ты…

– Да не ори, блажная. Человек только-только с того света выкарабкался, обратно своим ревом загнать хочешь? Сиди тут, у межи. Позову.

Смешно. Дойти до палатки от силы восемь шагов, она тут розыгрыш устраивает. Тычок вышел из-под навеса веселый, ровно услышал хорошие новости.

– Чего тебе, красота?

– А ты отойди и не подслушивай, – буркнула я Гарьке, что замерла неподалеку и вся обратилась в слух.

– Вот еще, слушать. Тоже мне тайны! – нырнула в палатку и была такова.

– Тычок, дай денег!

– Это еще зачем?

Ну все, старик вернулся к жизни. В голос вернулась подозрительность, в глаза – прищур.

– Надо. На праведное дело. Не на себя потрачу. А Безрод узнает, спасибо скажет.

– Ох, чудишь, девка!

Старик недоверчиво ковырял меня глазками, а я смотрела открыто и взгляд не прятала. Пусть читает по лицу, он это делает как никто. Нет, вы только поглядите, полез в мошну, зазвенел серебром, вытащил несколько рублей.

– Хватит?

– Думаю, хватит, – придирчиво оглядела стариковскую ладошку и сиротливые два рубля на ней. – Не пузо поеду набивать. Сам все увидишь.

– Вот дела! – Тычок сбил шапку на затылок. – Что задумала?

– Пока не скажу. Но дело стоящее. Пойду Губчика собирать.

– На ночь глядя поедешь? Не погорячилась?

– К утру хочу на торгу быть. Куплю, что задумала, и назад. Еще до вечерней зари обернусь.

Темнело. Я готовилась в недальнюю дорогу и косилась на палатку. Уму непостижимо, что пришло мне в голову. А все Потык и его пронизывающий взгляд. Одного не знаю, хватит ли умения и сил воплотить задуманное. Ничего, жилы на заступ намотаю, а не отступлюсь.

В ночи бросила прощальный взгляд на палатку – вошло в обыкновение на сон грядущий представлять себе наш возможный разговор – и вскочила на Губчика. Не знала, станет ли Сивый со мной разговаривать, потому и мечтала, а в мечтах он меня прочь, конечно, не гнал. Как оно выйдет на самом деле?

– Ну пошли, родимый! – чуть тронула жеребца пятками.

Легкой рысью мы встанем у городских ворот уже к рассвету. Ночной дороги я не боялась, проскользну так, что у бессонных бродяг даже времени не хватит на гнусные замыслы.

Ехала спокойно, Губчик втянулся в рысь, и мы останавливались всего три раза. Слава богам, ничего страшного по дороге не случилось, хотя толпа калечных и увечных мерещилась мне за каждым поворотом. К утру выехала на первую заставу и облегченно выдохнула. Скоро и городские ворота покажутся.

– Ты гляди, ранняя птаха, – буркнул тучный вислоусый сторожевой, отворяя мне калитку – ворота как таковые отопрут много позже. – Я тебя, девка, запомнил. В тот раз на ночь глядя в дорогу усвистала, теперь прискакала рано утром. Поди, всю ночь коня гнала. И чего не спится?

– А может, обознался?

– Ага, много вас таких с мечом за спиной шастает. Ты это, никаких сомнений!

– Ну хорошо, я. Так пустишь?

Сторожевой калитку открыл, но сам встал в проходе намертво, выпятив пузо.

– Подозрительная ты. Вроде баба, а меч за спиной. Неправильная. А все неправильное – опасно!

– Ну хорошо, я неправильная, и меч у меня за спиной. А деньги в городе оставлять разрешается? Или у неправильных девок и серебро неправильное?

– А ну, покажи! – Вислоусый потянул шею, вставая на цыпочки.

– Да гляди, не жалко, – показала Тычковы рубли.

– Проезжай, – Сторожевой переглянулся с напарником и посторонился, пропуская внутрь.