Георгий Гуревич - Темпоград. Научно-фантастический роман

• Название: Темпоград. Научно-фантастический роман
• Автор: Георгий Гуревич
• Издательство: “МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1980

Гуревич Г. Темпоград: Научно-фантастический роман. / Художник В. Бай. М.: Молодая гвардия, 1980. — (Библиотека советской фантастики). — 288 стр., 90 коп., 100 000 экз.

Роман о городе физиков будущего, об ученых и исследо­вателях, решающих проблемы завтрашнего дня, прокладыва­ющих новые пути к знанию.

Миру планеты Той грозит катастрофа — родное солнце взорвется через два месяца. Для решения неотложных научно-технических проблем создается микроскопический городок Темпоград, обитатели которого живут в ускоренном времени: за сутки у них проходит год, а два месяца растягиваются соответственно на 60 лет. Срок вполне достаточный для спасительной операции… Любители строгой НФ наверняка оценят описание путешествия «в дебри атомов» — в мир стремительно уменьшающихся масштабов и столь же стремительно нарастающего темпа. Экспедиция не возвращается, и вот почему: на поверхности одного из встреченных микрообъектов ее участники обнаружили жизнь: оказалось, она возникла… благодаря им самим — их «темпоскаф» стал своеобразным солнцем этой «микропланеты». Что делать? «Придется светить и дальше», — радирует руководитель экспедиции…

---

— Да, сомнения высказывались, — подтвердил Гранатов и включил машину Скептик.

Как и в Космограде, здесь появились на экранах унылые очереди, тоитские женщины с узлами и детишками за спиной, больные на носилках, пустые дома с брошенным хламом, плачущие дети, могилы у дорог, унылый охотник в березовой роще, унылый художник над пестрым журналом, лихие наездники, умыкающие школьниц, и жрецы с факелами…

— Тоиты вовсе не жаждут эвакуации, — подвел итоги Бхакти. — Переселение с родной планеты — это бедствие. Бедствие и для Земли. Несовместимость культур, двадцать миллионов голодных, неразвитых, истомленных и недовольных гостей в доме. И биологическая несовместимость. У них эпидемии от земных микробов, у нас аллергия к их белкам.

— Справедливые возражения. Но вы предлагаете что-нибудь, Бхакти? — спросил Гранатов.

— Я надеялся, что мои коллеги-астрономы предложат приемлемую ненаселенную планету. Не идеальное решение для тоитов, но, по крайней мере, они полными хозяевами будут в новом доме.

Последовала пауза. Видимо, ученые перебирали в уме обследованные планеты. Но такие, как Той и Земля, редко встречались в космосе.

— Удвоенная трудность, — заметил кто-то. — На Той шлем передатчики, на ту планету — приемники. Не двадцать, а сорок тысяч установок МЗТ. И благоустройство новой планеты.

Тогда, неторопливо потянувшись, как бы просыпаясь, вступил Ганцевич:

— Благоустройство планеты, двадцать тысяч передатчиков, двадцать тысяч приемников для двадцати миллионов пассажиров. Еще искать их, ловить, уговаривать, устраивать, кормить, лечить, оберегать, от них оберегаться. Сложное решение. Неизящное. Гениально только простое, а просто грандиозное. Я предлагаю решить задачу в общем виде. Не возиться с личностями, эвакуировать всю планету разом. Вывезти ее в безопасную зону. Как? По принципу фотонной ракеты. Горючее есть — все атомы горючее. В каждом энергия: E=mc^2. Жертвуем часть атомов, превращаем их массу в энергию, получаем космическую скорость и странствуем по космосу, пока не рассеются газы после взрыва.

— Теоретически вполне правильно, — быстро подхватил Вильянова. — Достаточно сжечь миллионную долю всех атомов. Возьмем их из-под мантии, такие глубокие недра ни нам, ни тоитам не нужны. Пробурим сотню шахт на разных широтах, в пустынях по возможности. Каждая шахта — дюза, маневрирование обеспечено…

Всякую идею он мгновенно воображал в конструкциях: какие нужны сооружения, сколько. И мысленно уже приступал к расчетам.

Но одновременно с ним, послушно подхватывая каждое слово, паттернизатор Скептика рисовал последствия.

На экранах появились пейзажи Тоя: пыльные пустыни, серые моря с короткими крутыми волнами, заросли, снежные горы, освещенные двумя солнцами, селения с топкими улочками, сбегающими к реке.

В пустыне, на берегу, в зарослях, у подножия горы и возле селения выросли широченные кольца, похожие на лунные цирки — жерла фотонных шахт.

Пульт управления — мозаика циферблатов и клавиш. На экране Вильянова собственной персоной. Смотрит в телескоп, смотрит на часы, поспешно кидается к пульту. Пора!

Схема орбиты. В какой-то точке от эллипса ответвляется другой, более пологий. Шарик планеты, катясь по эллипсу, доходит до ответвления, как бы перекатывается на другие рельсы.

Нервные музыкальные пальцы Хулио Вильяновы нажимают на клавиши.

Карта. На ней зажигается десятка два лампочек. Шахты действуют.

Пустыня, берег, гора, селение. Всюду столбы ослепительного света бьют в небо.

Чудовищный ураган в пустыне. Экран заслонила туча песка.

Море отступило. Заросли горят. Катятся в реку домишки. Сама она выплеснулась на противоположный берег.

Карта. От засветившихся лампочек расползается сияние. Весь глобус окутывает красноватая дымка.

Над пустыней, над морем, над горами и рекой пламя — эта самая дымка. Под ним черная обожженная земля.

Гранатов усмехнулся:

— Мигрени не будет, если отрубить голову. Поздравляю, Анджей, ты нашел радикальное решение. Я тут прикидывал в уме. В нормальных условиях Той получает от своего солнца два килограмма энергии в секунду, после взрыва новой — тонн двадцать. Твои жерла должны выбрасывать миллион тонн. Здорово! Но непрактично.

— А я в порядке бреда, — возразил Ганцевич, не слишком смущенный. — Когда идет мозговой штурм, бред разрешается. Я бы не отвергал с налета, лучше поискал бы рациональное зерно.

— Зернышко, может, и есть, — согласился Гранатов. — Зернышко в том, что нужны простые решения. Поищем.

Воцарилось принужденное молчание. Другие ученые стеснялись высказываться «в порядке бреда», искали умеренные идеи. Но легко ли решить космическую проблему умеренными средствами?

Через некоторое время привстал Катаяма, японский гидролог, коротко остриженный, не старый еще, не седой, но сморщенный и с тяжелыми мешками под глазами.

— Мой уважаемый коллега и сосед по столу профессор Бхакти очень точно и справедливо отметил, что жители планеты Той вовсе не стремятся к эвакуации. Они предпочли бы остаться на своей планете и переждать беду. И если я правильно рассуждаю, мне представляется, что возможность переждать имеется. Я внимательно читал и перечитывал записки профессора Юстуса, столь предупредительно присланные нам. Глубоко сожалею, что сам профессор не сумел прибыть, его присутствие сразу продвинуло бы нашу дискуссию. И вот, по мнению профессора Юстуса, а на мнение его можно положиться всецело, взрыв новой только опалит грунт, вскипятит поверхность океана, исключительно поверхность, рыбы же на дне даже не заметят ничего, поскольку температура в придонных слоях останется около нуля. Следовательно, усиленную радиацию можно переждать и на дне и в убежищах, в подвалах, даже в пещерах. Подземные убежища тоиты могут копать сами, простыми лопатами; с подводными мы им поможем. Вероятно, надо будет помочь и с запасами пищи… возможно, выдадим им комплекты анализ-синтез. Мне видится здесь меньше сложностей, чем при эвакуации. Уж, во всяком случае, тоиты останутся на своей планете.

— Выслушаем Скептика тоже, — сказал Гранатов.

В полутьме на округлых холмиках донного ила массивное угловатое сооружение.

Коридоры, коридоры, серые чугунные коридоры. Каморки с чугунными стенами.

В одной из них, сидя на полу, молодой охотник, брезгливо морщась, вылавливает из миски белковый студень. Потом от скуки тычет копьем в стену.

В другой каморке, прислонившись к стене, сидит художник. От скуки царапает узоры на полу.

Верховный жрец, потрясая кулаками, проклинает пришельцев.

Клактл, вздыхая, смотрит на потолок. Неба нет. Что делать под водой астроному?

Старуха толчет муку в ступе. Вот она, пожалуй, почти довольна. Сытно, тепло, безопасно, дочка рядом.

Бьется головой о стенку кочевник. Тоска! Но вот привстал. Нащупывает меч. Выглядывает. Крадется по коридору. Тоска! Однако где-то здесь прячутся нежные желтые девушки. Набег в коридоре! Коридорная война!

Ученые без удовольствия смотрели на экраны.

— Тюрьма! — резюмировал Вильянова.

— Но позвольте заметить, что тюрьма временная, — возразил Катаяма. — Через год горячая волна схлынет, и тоиты вернутся в привычные места.

Скептик немедленно отозвался.

Берег. Мутные волны выбрасывают на песок разварившуюся рыбу. Из воды показываются круглые шлемы водолазных скафандров. Тоитские витязи выходят на сушу. Отвинчивают шлемы. Перед ними голая, местами оплавленная, растрескавшаяся равнина. Так выглядит глинистое дно высохшего озера. Кучи мокрого пепла. Обугленные кочки и пни. Обгорелые кости кое-где. Пустота.

— Да-ммм, — вздохнул Вильянова.

— У меня предложение, — начал Ганцевич. Все заулыбались, заранее собираясь услышать нечто «в порядке бреда». — Я настаиваю, что решать надо глобально. Пусть убежища… но для всей планеты. Надо раз навсегда вынести за скобки разговоры и переговоры с каждым из двадцати миллионов тоитов. Общее убежище.

— Ты предлагаешь выкопать целую подземную страну, тоитскую Плутонию, Анджей?

— Нет, не подвал, а крышу. Я предлагаю зеркало над планетой, чтобы отразить все лучи и частицы. Зеркало из напряженного вакуума, как в вакоскопе. Там десятки метров, а здесь тысячи километров. Разница только количественная.

— Но существенная. Количество переходит в качество. Нужен другой принцип, — возразил Баумгольц.

— У нас есть время, чтобы найти другой принцип.

— Запроси Скептика, Юлий Валентинич!

Скептик на это раз был лаконичен. Показал темный шар на звездном фоне, прочертил над шаром заслонку. Огненные струи ударили в эту заслонку сверху и, обогнув ее, облизали всю планету.

— Это не возражение, — упирался Ганцевич. — Скептик ничего не соображает. Зеркало может быть объемным, цилиндрическим, многогранным, почти шарообразным, замкнутым.