Сергей Эфрон - Переписка

• Название: Переписка
• Автор: Сергей Эфрон
• Жанр: Прочая документальная литература

---

Словесная эмоция стала интимной эмоцией, т. е. эмоцией антитеатральной (не «мы», а «я» воспринимаю). Поэтому так нестерпима декламация, т. е. отработка словесного материала не для одиночного восприятия, а для множества (соборного восприятия).

Но довольно о театре.

Пришла М<арина> с рынка. Нужно идти к морю.

Буду писать тебе еще.

Обнимаю и люблю тебя крепко

С.

P. S. Я горд тем, что мне все главное из происходящего в Москве, и в России вообще, известно лучше, чем многим приезжающим из Москвы гражданам. И не только относящееся к литературе и искусству.

Говоря с приезжими люблю этим хвастать.

Читала ли «Разгром» Фадеева? Одна из лучших книг последних лет — Верно?

Нежно тебя люблю и помню постоянно.

Мой адрес:

Villa Jacqueline.

Pontaillac (Char<ente> Inf<érieure>).

ЭФРОН В. Я.[229]

Воскресенье 3 Апреля <1>911 г

<Есбо, Финляндия>

<В Петербург>

Верунька, моя девочка дорогая. Получил твое письмецо и благодарен тебе за него, милая. Настроение у меня сносное, только мучает то, что я уехал,[230] а ты осталась. Что слышно нового? Надеюсь, что каждую новость ты мне будешь сообщать немедленно. Да и без всяких новостей ты мне должна писать почаще! Был я у Инны Ивановны. Она удивляется, почему ты осталась в П<етербурге>. Ей-Богу не вру!

Бедная моя Верунька — очень я за тебя боюсь. Только дай мне развиться хорошенько и умственно и физически, я тогда покажу, что Эфр<оны> что-нибудь да значат. Мои мысли направлены только в эту точку.

Сейчас веду очень регулярный образ жизни: много сплю, ем и много читаю. Чувствую, как с каждым часом тяжелею.

Чтобы не забыть, Верунька, у меня к тебе просьба: высылай мне «Речь».[231] Инне Ивановне ее высылать перестали, да кроме этого, если бы ты мне высылала — я был бы спокоен, что всё благополучно. Исполни, дорогая, эту просьбу. Сделаешь этим одолжение и Инне Ивановне. — Был бы еще тебе очень благодарен, если бы ты выслала мне бандеролью Милюкова[232] — он у тебя.

Как чувствуешь себя? Как дела в школе? Как твоя пластика?[233] Желаю тебе делать во-о-о какие успехи!!!

— У нас весна в полном разгаре. Снег почти весь стаял, солнце печет во всю, «а я несчастный человек, человек» хожу в ватном пальто. Финны с грустию смотрят на меня, качают головою и что-то бормочут на нехристианском наречии. По всей вероятности это бормотание должно обозначать: бедняга……………

Встретили меня в пансионе, как друга, которого не видели лет двадцать пять. Прислуга даже завизжала от удовольствия. Народу сейчас здесь уйма, т<ак> к<ак> у них Пасха. За каждой трапезой я отличаюсь. Вчера я вместо первого начал есть третье, чем конечно привел в восторг всех нехристей! Публика!!! Третьего дня в яишницу, которую я принял за воздушный пирог, налил сливок. Присутствующие опять почему-то смеялись.

Каждый день хожу к Инне Ивановне. Дела ее с мужем обстоят не совсем блестяще. К ней приехала мать. Дети от кори оправились. Тетю Велу они еще помнят.

Ну пиши, Верунька!

Пиши чаще и больше!

Целую тебя и желаю всего, всего лучшего!

Видаешь ли товарища? Если видаешь — передай ему привет.

Поклон твоим подругам.

Получил открытку от Н<юти>.[234]

<2 мая 1911 г., Москва>

<В Петербург>[235]

Верунька! Конечно я свинья порядочная, что сразу не написал тебе. Но виновата Лиля, которая не послала телеграммы с моей припиской. Завтра едем![236]

Желаю тебе, моя хорошая, всего, всего хорошего — безболезненной операции.[237]

Целую

Сережа

Привет от Лени.[238]

Лиля сейчас живет у Адель.[239] Целует.

<24. 3. 1912 г., Париж>

<В Москву>

Милая Вера,

Сегодня был на почте и, конечно, ни письма от вас. Марина получила штук десять писем, из них половина от родных. Мне было так странно: показалось, что у меня нет совсем родных. Хотя на этот счет я не строю себе иллюзий, не хочу играть в данном случае роли Нюти. Я уверен, конечно, что при совместной жизни у нас будут самые близкие и хорошие отношения, на расстоянии же никаких отношений существовать не будет.

В Париже мы в последний момент остались без денег. Сегодня суббота и Лионский кредит[240] закрывается в 3 ч. Мы этого не знали и остались без сентима. Этим объясняется скромность подарков.

Сегодня был в Люксембурге[241] — я ожидал от него большего. Лувром я прямо подавлен.

Вчера вечером видал Сару в Орленке. Хотя я и не мог всего понять, но все же был поражен игрой. Сара с трудом ходит по сцене (с костылем). Голос старческий, походка дряблая — и все-таки прекрасно!

Как здоровье Лили. Передай ей, что сейчас в «Лувре»[242] шарфы были только черные. Сейчас там кончается какой-то сезон (?)

Пишите мне в Палермо.

Целую С.

<29 марта 1912 г.>

< В Москву>[243]

Я в ужасе от Франции. Более мерзкой страны я в жизни не видел. Всё в прошлом и ничего в настоящем (!!!) Я говорю о первом впечатлении. В вагоне из десяти пар девять целовались. И это у них центр всей жизни!

Целую крепко

Сережа

Во всех городах Италии — мы только от поезда до поезда.

<2. VI. 1912 г., Москва>

<В Коктебель>

Милая Верка,

Спасибо тебе за рецензию большое..[244] Завтра мы уезжаем в Тарусу. Наш новый адрес: Таруса, Калужской губ<ернии>, мне.

Я был на открытии памятника А<лександру> III и на открытии Музея.[245]

Около часа стоял рядом с государем.

Ив<ан> Вл<адимирович> получил невиданную для профессора награду — почетное опекунство.

На открытии я был во фраке (прокатном!), цилиндре (Ив<ана> Вл<адимировича>!), но вид у меня был такой важный и непринужденный, что я поместился между гр<афом> Витте[246] и оберпрокурором.[247] Был я на открытии, как литератор, причем величали меня В<аше> Превосходительство.

Целую крепко

Сережа

7/VI <19>12

<В Коктебель>

Таруса

Калужской губ<ернии>

Моя милая Верочка,

Кажется, начинаю тебе третье письмо и всё никак не могу кончить.

Сейчас я в Тарусе. Из окон нашего дома видна Ока, с холмистыми зелеными берегами. Здесь очень и очень хорошо. Именно то, к чему я стремился в продолжении нескольких лет.

Мы живем в старинном домике, окруженном старым липовым садом. Старая, допотопная Тиё обращается с нами, как с детьми и рассказывает тысячи своих воспоминаний, до поразительности похожих одно на другое. За кофе и за чаем мы проводим по часу, по полтора.

Меня она называет Сихррож (выговаривать P нужно горлом), Марину Муссиа.

Меня она считает за английского лорда, скрывающего свою национальность. Чтобы доставить мне удовольствие, она всё время расхваливает Англию и ее обычаи. Но несмотря на всё, она очень добрая и необыкновенно-интересная Тиё.

В Москве я был и на открытии Музея и на открытии памятника А<лександру> III. В продолжение всего молебна, а он длится около часа, я стоят в двух шагах от Государя и его матери.[248] Очень хорошо разглядел его. Он очень мал ростом, моложав, с добрыми, светлыми глазами. Наружность не императора.

На открытии были все высшие сановники. Если бы ты знала, что это за разваливающиеся старики! Во время пения вечной памяти Александру III вся зала опустилась на колени. Половина после этого не могла встать. Мне самому пришлось поднимать одного старца — сенатора, который оглашал всю залу своими стонами.

Я был, конечно, самым молодым, в прекрасном, взятом напрокат фраке и шапо-клаке. Чувствовал себя очень непринужденно и держал себя поэтому прекрасно. Расскажу при свидании много интересных подробностей, для которых здесь нет места.

Моя книга, как я узнал недавно, расходится довольно хорошо. Маринина еще лучше. Пока кончаю. Желаю тебе всего, всего хорошего

Сережа

Чувствую, что ты, дрянь, мне ничего не напишешь.[249]

8 июля <19>12

<Москва>

<В Коктебель>

Милая Верка,

Через несколько дней мы покупаем старинный особняк в девять комнат, в прекрасном тихом переулке.[250] Напоминает он бабушкин, хотя, конечно, меньше последнего (особняк, а не переулок меньше). Дом состоит из подвала (кухня, людская и т. п.), первого этажа (7 комнат) и мезонина — в три комнаты. Расположение комнат старо-барское: из передней вход в залу, из залы — в гостиную, из гостиной — в кабинет и т. п. Рядом со столовой — маленькая буфетная. Недостает только зимнего сада с фонтаном.