Павел Сутин - Эти двери не для всех

• Название: Эти двери не для всех
• Автор: Павел Сутин
• Жанр: Современная проза

---

И вот тут он уже совсем по-другому взглянул на Чернова. Чернов с удовольствием попивал кофе и выглядел вполне хорошо.

Брезгливую нелюбовь к вождям Бравик впервые ощутил в себе еще студентом.

Однажды на пятом курсе он сдавал зачет после цикла урологии (в мыслях у него еще не было становиться урологом, а мечтал он, как многие порядочные медицинские студиозусы, одолевать рак, был активистом соответствующего кружка, верил истово в лекарственную терапию, но и радикально изничтожать рак, оперировать его, гада, под корень тоже хотел), а зачет сдавал на Самой Главной Кафедре Самого Главного Института, где имел высокую честь обучаться. На кафедре, которой заведовал Самый Великий, сын Самого-Самого Великого.

Зачет он сдавал в полупустой в ту, почти вечернюю, пору аудитории деликатнейшему профессору Маляеву.

Бравик тогда чувствовал себя неуверенно. Он был хороший студент. Усидчивый, на шальную удачу никогда не рассчитывал. Но тогда чувствовал, знал, что немного недоработал.

И вот он уже положил перед Маляевым зачетку, нахмурился, собрался. За пиелонефрит, что значился первым вопросом в билете, Бравик был спокоен. А за надпочечники – неспокоен. И вот он уже приготовился так, попространнее, поглубже ответить пиелонефрит, чтобы о надпочечниках Маляев его особенно не расспрашивал… И тут в аудиторию шумно вошел Самый Великий. Бравик от неожиданности и почтительности привстал. Все-таки нечасто доводилось видеть вблизи Самого Великого. На лекциях – да. Лекции тот читал интересно, сочинял всякие афоризмы, студентам это дело всегда нравится.

Итак, Самый Великий вошел, влетел, ворвался и с порога, не обращая, естественно, внимания на подзачетного, существо низшего порядка, закатил Маляеву омерзительный, отвратительный, безобразный скандал.

Бравик сейчас уже и не вспомнил бы – из-за чего был тот скандал. Великий кричал, визжал, брызгал слюной, вел себя так, как будто перед ним был не седой интеллигентный Маляев, а мальчишка, щенок, мразь. Бравик уперся глазами в стол, некоторое время отсутственно посидел, а потом совершил, наверное, первый в своей жизни правильный поступок.

Он встал и вышел из аудитории.

Притворив за собой тяжелую высокую дверь, Бравик перевел дух, сплюнул от гадливости и под недовольным взглядом уборщицы закурил "Казбек" (он тогда по молодости курил).

Через некоторое время говнеж, вопли и ругань, плохо слышимые из-за массивной двери, утихли, дверь раскрылась, и Самый Великий, шелестя развевающимися полами халата, тяжело и быстро прошагал по коридору. Естественно, на Бравика, докуривавшего папиросу, он не кинул и мимолетного взгляда.

Бравик бросил в форточку окурок, тихо выматерился вслед Самому Великому и неслышно вошел в аудиторию. Профессор Маляев, милейший человек, клиницист раньшего времени, коротко и благодарно взглянул на приблизившегося Бравика, провел сухонькой ладонью по лицу, придвинул к себе бравиковскую зачетку и, ни о чем не спрашивая, вписал каллиграфическим подчерком – "зачет".

С того самого дня Бравик решительно невзлюбил вождей.

– Замечательный у вас кофе получается, – сказал Бравик.

Чернов кивнул, мол, все для вас – и кофе, и доклады, и наша профессионально растущая молодежь.

– Алексей Юрьевич, вот что касается вашей эндохирургии, – сказал Бравик, – кто из ваших докторов этим занимается?

– Ну, во-первых, я, – ответил Чернов и извинительно развел руками ("…все на мне, все – сам…"). – Затем Каприн. А больше и незачем.

– И, скажите по совести, как у вас с послеоперационными стриктурами?

– Да как у всех, так и у нас, – честно ответил Чернов.

Они попивали кофе и говорили об эндохирургии. Чернов, это видно было, именно на эндохирургию ставил, видно было, что это его конек. Поэтому обсуждать с ним операции, результаты, осложнения, рецидивы и преимущества одних приборов перед другими было полезно, не впустую, Чернов говорил дельное. И речь у него была хорошая.

Бравик эндохирургией владел средне, в его отделении этим занимались Митя с Гурамом. Но разговор с Черновым был ему приятен, как это всегда бывает, когда собеседники друг другу в цеховом смысле близки и друг друга быстро понимают.

Наконец Чернов встал и пригласил Бравика в конференц-зал.

Конференция заканчивалась. Произнесено было пять-шесть значительных докладов по медикаментозной терапии, как и обещал Чернов, несколько докладов по модному теперь протезированию, с пяток сообщений коротких и рутинных – "опытная группа представлена таким-то количеством пациентов, контрольная группа представлена таким-то… можно смело утверждать, что препарат такой-то есть оптимальное средство…" – и так далее.

Чернов просидел всю конференцию справа от Бравика, в перерыве тоже от него не отходил. Для завершительной речи слово было вновь предоставлено Бравику, он сказал какие-то обычные слова о большой проделанной докладчиками работе, оценил умелую организацию конференции, с глубоким удовлетворением отметил высокий уровень руководства клиникой и не менее высокий уровень областной урологической службы.

Все как полагается.

– Григорий Израилевич, – Чернов наклонился к Бравику, когда тот вернулся в президиум, – сейчас пять, я на всякий случай взял вам билет на восьмичасовой поезд. Подумал – может быть, вы не захотите ночевать в гостинице. У вас ведь билет на утренний?

– Вот спасибо, – благодарно сказал Бравик (совершенно не хотелось ему ночевать в Твери), – конечно, поеду вечерним.

Ей-богу, предупредительности Чернова не было предела.

Доктора расходились, трое молодых людей снимали экран, разбирали слайд-проектор.

Оргкомитет никуда не торопился, профессура курила прямо в зале.

– Банкет? – спросил Бравик.

– А как же? Разумеется, банкет, – твердо сказал Чернов.

На столе президиума перед Бравиком лежал роскошный, с золотым тиснением, приветственный адрес и такой же роскошный кожаный бювар с именной надписью – Бравика принимали по высшему разряду, и банкет без него состояться, конечно же, не мог. И хоть Бравик был небольшой охотник до банкетов, уклониться у него и в мыслях не было. Бравика встретили в Твери с уважением и приязнью, он знал, что должен, хоть и с минералкой в фужере, явственно и громко поблагодарить.

– Алексей Юрьевич… – сзади к ним подошел Каприн. Он был без халата и без колпака, и Бравик не сразу его узнал. – Простите, Григорий Израилевич. Алексей Юрьевич, вы позволите, я вас отвлеку на минуту…

Чернов отошел с Каприным в сторону, взял его под локоть, некоторое время слушал, потом резко сказал:

– Та-ак. Об этом и речи быть не может. Все. Плевать я хотел. А ты это заступничество брось.

Каприн что-то нерешительно говорил в сторону, у него дергалась щека, Бравик слышал только обрывки: "…заявку составлял он… не можем же мы… полтора года работы, Алексей Юрьевич…" – Так! Все! – Чернов поджал губы, отвернулся от Каприна и пошел к столу, возле которого вполоборота сидел Бравик и с любопытством наблюдал эту пару – твердого профессора и вялого доцента.

Каприн несколько секунд смотрел в спину Чернову, потом махнул рукой, жалко сморщил лицо и быстро ушел из зала.

– Что-то случилось? – спросил Бравик.

Чернов выдвинул стул, сел боком к Бравику и нахмурился.

– Это все наши… проблемы воспитания.

Он достал из кармана пиджака пачку "Явы" и закурил.

– А что, если не секрет?

– Вы помните четвертый доклад? Локальная гипертермия?

Бравик кивнул. Доклад он запомнил, приличный был доклад, большой материал, хорошие результаты. Только докладчик какой-то бледный. То есть натурально бледный и с запавшими глазами.

– Тищенко Александр Борисович. Мой аспирант. – Чернов был раздражен. Он затягивался и смотрел в одну точку где-то на стене.

– А в чем проблема? – осторожно спросил Бравик. Спросил из простого любопытства.

Ему было интересно, чем непримечательный аспирант мог рассердить блестящего Чернова.

Чернов бросил недокуренную сигарету прямо на паркетный пол, раздавил ее подошвой и неохотно ответил:

– Полгода тому назад мы стали составлять заявку на грант. Для клиники Мейо.

Грант на локальную электромагнитную термотерапию гиперплазии и рака простаты.

Тищенко мой, – Чернов весьма элегантно произнес это "мой", – владеет английским.

Вообще, разносторонний юноша. Спелеология, альпинизм… Все документальное оформление было поручено ему. А термотерапия – тема его диссертации.

– И что? – непонимающе спросил Бравик.

– А по причине своей разносторонности он вдобавок заинтересовался гемодиализом.

Вы видели нашу установку…

Отделение гемодиализа Чернов показал Бравику в перерыве.

– Драмкружок, кружок по фото? Ни то ни се? Верхогляд?

– Нет, тут другое. Может быть, честолюбие. Но суть не в этом. Он в соавторстве с завотделением гемодиализа стал писать работу. Я сказал ему, что приветствую многостаночников, но напомнил, что поставил ему задачу. Тищенко пообещал, что успеет все. И заявку на грант, и три статьи по термотерапии, и гемодиализ.