Сергей Мавроди - Тюремные дневники

• Название: Тюремные дневники
• Автор: Сергей Мавроди
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Уголовно-блатную карьеру делает. "Ни минуты свободного времени теперь нет!" - говорит. Обрастаю, в общем, потихоньку полезными связями среди местных авторитетов. В натуре.

Почти сразу же после моего прихода заказали Андрея. "По сезону!"

(Оденься, дескать, по сезону. Надень верхнюю одежду.) Значит, на выезд. Вероятно, повезут на какие-то следственные действия. "Нет у них ничего. Терпилу (потерпевшего) найти не могут! А в понедельник у меня срок кончается. Может, нагонят!?"

Андрей уезжает, весь взбудораженный и окрыленный надеждами.

Интере-есно… А ведь, действительно, могут и "нагнать"… На волю выйдет человек… Даже в камеру тогда не вернется. А я, блядь, здесь останусь! Неизвестно, между прочим, на сколько… Но ясно уже, что… Тут и к гадалке не ходи! Тьфу! Даже думать об этом не хочется! Ну вот, интересно: завидно мне сейчас или нет? А? Положа руку на сердце?.. Ну, так… чуть-чуть. Самую малость. Чу-уть-чуть!

(Вот хуй его, впрочем, нагонят! Как же, размечтался! "Нагонят!.."

Там у терпилы, насколько я помню, обе ноги сломаны. Но однако - посмотрим. Подождем до понедельника.)

Уже поздно ночью в хату заезжает новенький. На место Муравья.

Весь какой-то затравленный и перепуганный. Со свернутым матрасом под мышкой и сумкой с вещами в руке.

Представляется. Военный. Действующий полковник. ("Настоящий полковник", - как сразу же сострил Костя.) До ареста занимал вообще генеральскую должность. Начальника управления, кажется. Зовут Вася.

("И настоящий Василий, - уныло закончил Витя. - Как же нам-то с тобой, вась, друг друга теперь называть? Чтобы не запутаться?")

Ладно, завтра узнаем все подробнее. Времени здесь мно-ого…

Наговоримся еще. А сейчас поздно уже. Спать пора. Баиньки. Утро вечера мудренее.

12 апреля, суббота

Хороший день. Тихий, спокойный… Настоящий день отдыха. Часов в двенадцать отвели в баню. Не дергали, дали в кое-то веки спокойно и не торопясь помыться. (Обычно уже через полчаса начинают орать и колотить в дверь. "Хватит! Заканчивайте!" - следующих, мол, пора заводить!) А тут мы уже даже сами в конце концов в дверь стучать начали. Точнее, "цинковать". Я говорю Цыгану:

- Постучи!

(Постучи, дескать, в дверь! Дай охраннику знать, что мы помылись.

Чтобы он нас обратно в камеру отвел.)

- Я никогда не стучу!

("Постучи" в тюрьме не говорят. Это слово имеет здесь совсем другой смысл. Причем, вполне определенный. Надо говорить: "Цинкани!

Отцинкуй!")

После бани садимся все пить чай. (А как же!) Заодно уж надо и с новеньким поближе познакомиться. С полковником Васей. Статья - мошенничество. Какая-то там строительная афера.

"Строили, - как он образно выразился, - воздушные замки. Да, строили! Да, нарушения были, и вообще все это было незаконно, что мы делали. Но разве я один был?! Все ведь в этом участвовали. Все!! Но все потом соскочили, а я между пиздой и ухом остался. Но так даже лучше! Зато я теперь ромашки не рву (сяду - не сяду)! Я уже в тюрьме… Самому близкому другу достаточно было снять трубку и позвонить, и ничего бы этого не было! А когда жена ему позвонила, он сказал: "Вы не туда попали!.." А как я ему жизнь спас - это он уже забыл?! Когда он пьяный из машины выпал, кто его всего окровавленного в больницу отвез?! Это он сейчас уже забыл??!!"

В общем, банальная человеческая трагедия. Здесь они настолько привычны, что никого уже не трогают. Обычное дело… Естественно -

"все соскочили"! А кому в тюрьму охота? Естественно, - "Вы не туда попали!" Мало ли, кто там кого спас? Что же теперь, всю жизнь об этом вспоминать? Да и когда это было?.. Ну, отвез ты меня тогда в больницу… Ну, и что? А что тебе, собственно, оставалось делать-то?

На дороге, что ли, меня бросить? Так за это отвечать бы пришлось. По закону. Не оказал помощи!.. Мы же вместе были…

В целом, первое впечатление наш новый сотоварищ произвел довольно жалкое. Крупный, полный и немолодой уже (сорока семи лет) мужчина с прекрасным экстерьером и хорошо поставленным, звучным и сильным голосом. Словом, классический тип "большого начальника". ("Моя секретарша… моя служебная машина… меня вызвал к себе мой министру…") Когда-то, судя по всему, спокойный, властный и уверенный в себе человек. Эдакий барин! Снисходительно-надменный, важно-неторопливый и вальяжный…

Но все это уже в прошлом! В далеком-далеком прошлом. В той… иной жизни!.. Там и остались навсегда все эти "министры… машины… секретарши…" Все это было сто лет назад и на другой планете. На Луне! Да и вообще не с ним! Не с тем жалким, задерганным, затравленным и запуганным суетливым существом, обитателем камеры N

234 тюрьмы "Матросская тишина", которым он сейчас является. В тюрьме он пока и всего-то чуть больше месяца, но этот месяц - поистине

"длиною в целую жизнь". К тому же, как выяснилось из разговора, до нас его тут уже слегка "попрессовали". Поперекидывали из камеры в камеру. Эта у него уже четвертая. В первой он пробыл две недели, во второй - три, а в третьей - всего две ночи. Теперь несчастный полковник прямо-таки панически боится, как бы его не забрали и отсюда. А потому вздрагивает и замирает при малейшем шуме в коридоре. (Не за ним ли идут?! Сейчас опять: "С вещами!") Тем более, что здесь, у нас ему, по его словам, "очень понравилось".

(Неудивительно! Ведь до нас он сидел вообще с блатными. "Все они в наколках! Как ночь - все колоться начинают!.. Везде: в шею, в ноги, в руки… А я лежу и не знаю, чего ждать! Что сейчас со мной будет?!")

Все мысли и разговоры у него сейчас только об одном: как бы побыстрее на волю выйти! Тюрьма ему представляется каким-то дантовским адом. "Только бы выйти! Мне теперь ничего больше не надо!

Никаких денег! Лишь бы жить спокойно! Просто жрать, пить, спать, баб ебать! Хоть в нищете!" (Хм… "Жрать, пить, баб ебать…" Однако, какие-то странные у него представления о "нищете".)

Впрочем, напоследок, уже в самом конце нашего на этот раз подзатянувшегося чаепития, наш бедный Вася пытается даже сострить:

"Ребята, сегодня же двенадцатое апреля - день космонавтики! А вдруг сейчас прилетит за нами ракета, и все мы на Луну полетим!" - "Вася, да мы уже и так на Луне!"

13 апреля, воскресенье

Тоже тихий, спокойный, хороший день. Никаких событий. (Пропади они пропадом!)

Вася с Цыганом отправились на прогулку, Вите же с Костей что-то не спалось (как я уже писал ранее, днем они обычно спят - ночью на решке на дороге работают). Пользуясь случаем, поинтересовался их мнением о нашем новеньком.

- Какой-то, - говорю, - он все-таки замученный…

- Это ненадолго, - уверил меня искушенный и многоопытный в таких делах Витя (все-таки шесть с половиной лет в тюрьме!). - На общак вообще такие крендели заезжают! В цирке не увидишь. Такие клоуны.

Скажем, болезни. Заезжает он грязный, насекомые по нему ползают, запах… Ну, вот представь, к нам в хату такой заедет! Ну, нечего делать, его всей хатой моют, стригут наголо, одежду дают. А куда деваться? Ну, он сначала жмется неделю, две… а потом распрямляется

- человеком становится! Через две-три недели он уже кричит: "Я мужик! Дайте мне чаю, курево! Я мужик!" А еще две недели назад ходил, на собственный хуй наступал.

- Да, - подхватывает Костя, - такие бесы заезжают!.. Один три года в лесу жил. Из Чувашии приехал, нору в лесу под Москвой вырыл и жил там. Питался тем, что бутылки сдавал. Он в камеру когда вошел, у него ноги по колено черные были. Запах от них!.. Мы его недели две отмывали только.

- А посадили-то его за что?

- Рекламный щит алюминиевый спиздил. Двести килограмм.

- А вообще, Серег, некоторым в тюрьме даже лучше. Я вот, когда на

Бутырке сидел, там один у нас был из Ростовской области. Город Шахты. Смотрю, сидит в уголке, ест сечку. Я ему говорю: "А чего так, пустую-то? Положи масла, сгущенного молока". Ну, он мнется: да ладно, не надо, мол. Ну, я сам тогда положил, размешал… он стал есть: "Это просто крем-брюле какое-то!.. Вить, - говорит, - я колбасу ел на воле полгода назад. А сигареты вообще никогда не курил". И так они все там живут. Весь город так. Уровень жизни такой низкий.

Вечером Костя с Витей курят травку (соседи подогнали). Предлагают попробовать и мне, но я, разумеется, отказываюсь.

- Слышь, Серег, а чего ты все пишешь-то?

- Ну… что-то вроде дневников. Так… для себя, на память.

- А!.. А я думал - стихи. Тут многие в тюрьме стихи начинают писать. Один даже книгу потом издал. Я читал. Причем, я этого человека знал лично, в одной хате с ним некоторое время на спецу сидел.

(Спец - маленькие и относительно комфортабельные камеры. Общак - большие, "общие" камеры, на сто человек и больше. Последний круг местного ада. Точнее, предпоследний. Последний - карцер.)

- А его тогда перебрасывали все время: то на общак, то опять на спец. И стихи у него соответственно менялись. На спецу - все, в основном, лирические, а на общаке - явно блатной уклон. "Друг ушел на этап!..