Алисия Холлидей - Семь способов отшить бойфренда

• Название: Семь способов отшить бойфренда
• Автор: Алисия Холлидей
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-054895-8, 978-5-9713-9571-3

Познакомиться с мужчиной? Проще простого.

Завести с ним роман? В принципе тоже несложно.

А вот как расстаться с надоевшим бойфрендом по-хорошему, без обид, скандалов, битья посуды и раздела совместно нажитых компьютера и любимого кота?

Это уже непросто!

Шейн Мэдисон, в совершенстве постигшая все тонкости «высокого искусства расставания», решает: хватит бесплатно давать советы подружкам и знакомым! Пора открыть свой бизнес.

Однако первое же ее дело принимает несколько неожиданный оборот – ведь «поссоренный» с подругой Бен, пылая жаждой мести, решает незамедлительно обольстить… саму Шейн.

---

Все было очевидно. Бедняга погиб.

– Как учеба, Ник? – поинтересовалась я, сжалившись.

Он улыбнулся и подошел поближе, явно стараясь держаться от Энни на почтительном расстоянии.

– Отлично, Шейн. Спасибо, что поинтересовалась. Я уже на последнем семестре, и рейтинг у меня неплохой, собеседования проходят довольно удачно.

Я рассмеялась:

– Ник, оставь свою ложную скромность. Энни уже рассказала мне, что ты первый в своей группе, а программа бизнес-школы Колумбийского университета – одна из самых трудных в нашей стране! Тебя, наверное, заваливают предложениями о работе.

Он опустил глаза, но покрасневшие щеки не укрылись от моего взгляда. Парню необходимо стать пожестче, иначе акулы бизнеса его живьем проглотят.

– Ну да, учеба мне дается неплохо, – признал Ник. – Но многие предложения подразумевают постоянные разъезды или даже переезд в другую страну. – Он бросил взгляд на Энни, – А я не собираюсь становиться занудным карьеристом без личной жизни. Мой отец был таким, и мама очень страдала из-за него. Я не хочу так жить.

Энни встряхнула кудрями и вздохнула. Предложенная тема разговора явно бесила ее.

– Ник, тебе всего двадцать шесть. Ты же не собираешься прямо сейчас жениться и заводить детей?

От этих слов он сразу сник, как человек, чьи сокровенные надежды неожиданно оказались несбыточными. А я ощутила себя отвратительнейшей мразью. Из тех, кого даже другие негодяи глубоко презирают.

Впрочем, я должна была думать, как убедить Ника расстаться с Энни, а не о том, как усыновить его. А чувство вины лучше оставить на долю других, правда? У будущих владельцев собственного бизнеса нет времени на угрызения совести. А также на сострадание и прочие телячьи нежности.

«Интересно, догадывается ли еще кто-нибудь, сколько времени у меня уходит на попытки оправдать свои темные делишки?» – подумала я, задирая подбородок.

– Ник, нам пора. Надеюсь, ты не будешь против, если Энни уйдет на несколько минут раньше?

– Ну, вообще-то она должна была работать еще три часа… впрочем, ладно, – пробормотал он. – Если ей нужно…

Энни пожала плечами:

– Хорошо, тогда я пошла. До завтра, Ник.

Я старалась не оглядываться, но не смогла удержаться вопреки крутившимся у меня в голове библейским предостережениям относительно соляных столпов. И, открывая дверь, украдкой посмотрела назад.

Парень стоял на том же месте, провожая взглядом Энни, и его лицо выражало страсть, смешанную с тоской и разочарованием.

Мне опять стало не по себе.

– Шейн, ты идешь? – нетерпеливо поторопила меня Энни, придерживая дверь.

– Ага. Иду. По дороге в ад, – пробурчала я.

– Что?

– Да так, ерунда. Не важно.

Метро – превосходное место для наблюдения за людьми. К сожалению, прямой взгляд в глаза в нашем городе расценивается как вызов.

Поэтому я стараюсь избегать таких контактов и делать вид, будто погружена в свои мысли. (И поменьше дышать, чтобы не чувствовать запахов.)

У меня весьма незамысловатое отношение к чувству вины: оно мне не нравится. (А вы ожидали чего-нибудь более глубокомысленного? Страшной тайны из моего детства? Настоящего, качественного скелета из шкафа, гремящего костями в мрачном дальнем углу моего сознания? Простите – чего нет, того нет.)

Все просто. Угрызения совести раздражают меня.

А раздражение – чувство неприятное.

Энни прервала мои грустные размышления, ткнув локтем в бок. Это меня не успокоило.

– Чего тебе? – огрызнулась я.

Она примирительно подняла руки. Когда стоишь в вагоне, вцепившись в поручень и стараясь не упасть на чье-нибудь немытое тело, стоящее за спиной, это действие оказывается не таким простым, как может показаться на первый взгляд.

– Эй, эй. Просто хотела напомнить, что сейчас наша остановка. Надеюсь, ты не убьешь меня?

– Извини. Настроение поганое.

Мы протиснулись наружу и влились в толпу, которая направлялась к лестнице, ведущей наверх. Выбравшись наконец на свет Божий, я глубоко вздохнула и тут же закашлялась.

Энни похлопала меня по спине.

– На улице смог, а температура воздуха – девяносто два градуса. О чем ты думала? Разве можно глубоко дышать в таких условиях?

Переведя дух, я отодвинулась.

– По крайней мере, мочой не пахнет. Я говорила тебе, что ненавижу метро?

– Почти каждый день, с самого переезда в Нью-Йорк. И хватит уже мучиться угрызениями совести.

Она размашисто зашагала по асфальту-с такой уверенностью, будто весь тротуар принадлежал ей. А я с трудом пробиралась сквозь толпу, стараясь не потерять из виду ярко-рыжую шевелюру, маячившую где-то далеко впереди. Догнала ее только на перекрестке, когда Энни остановилась на светофоре, нетерпеливо притопывая ногой в ожидании зеленого света.

– О каких угрызениях ты говоришь? – спросила я.

– Будто сама не знаешь! Каждый раз, помогая кому-нибудь расстаться с любимым, ты изнемогаешь под грузом вины. Я же вижу. Будто ты не человек, а смерть с косой, уничтожающая любовь. У тебя какой-то нескончаемый внутренний конфликт.

«Полагаю, не беспочвенный», – подумала я.

– Послушай меня, – сказала Энни. – Если один из двоих влюбленных так сильно хочет расстаться с другим, что просит твоей помощи, их отношения в любом случае не будут счастливыми. Разве не так?

Загорелся зеленый свет, и она понеслась дальше, не прекращая ругать меня.

– К тому же твой подход довольно эгоцентричен. Словно весь мир вращается вокруг тебя и лишь твои чувства имеют значение.

Я зло прищурилась, следуя за ней в сторону дома.

– Ну, знаешь, это уже чересчур. Посмотрела бы на себя! Это ведь ты стремишься поскорее избавиться от Ника, чтобы он, не дай Бог, не разочаровался, разглядев твои недостатки!

Энни остановилась у нашего дома, достала ключи и повернулась ко мне. Гнев в ее глазах сменился печальной усталостью.

– Ты ведь видела его? Заметила, какое у него было лицо, когда я вошла? Как будто все его любовные грезы разом воплотились в реальность.

Я кивнула. Конечно, заметила. Любой на моем месте заметил бы.

Она покачала головой:

– Я не смогу стать девушкой его мечты, Шейн. Ты ведь лучше других знаешь: никто из членов моей семьи не умеет строить теплые отношения. Мы умудряемся разрушить все, хоть отдаленно напоминающее любовь. Лучше сразу покончить с этим, чтобы потом не было слишком больно.

Стоило мне открыть дверь спальни, Лулу запрыгала как сумасшедшая и пискляво залаяла. Я подхватила ее на руки и стала тискать, попутно высматривая в комнате свидетельства того, что она забыла о хороших манерах. Не обнаружив неприятных сюрпризов, застегнула на шее у собаки новый ошейник и повела на прогулку – для отправления естественных надобностей. По возвращении дала ей собачий корм, налила свежей воды и стала наблюдать, как она жадно поглощает пищу, будто целый месяц не ела.

Когда Лулу наелась и, громко рыгнув, отошла от миски, у меня уже пропал аппетит. Одной из причин тому была обиженная Энни, спрятавшаяся у себя в комнате. Я немного походила по гостиной и подумала: сейчас самое время… Но при мысли о телефонных разговорах с будущими клиентами мне стало как-то душновато. И я, уложив сонную Лулу в кресло и взяв из холодильника немного конфет, вылезла в окно.

Полчаса спустя я переводила дыхание, наклонившись над перилами крошечной площадки пожарной лестницы. Из ста тридцати двух сообщений (после отсеивания разных чудаков и извращенцев, а также моралистов-экстремистов, пытавшихся наставить меня на путь истинный) двадцать семь оказались вполне серьезными.

При моральной поддержке, полученной в результате поедания четверти фунта миндаля в шоколаде, я оставила двадцати одному человеку сообщения на автоответчик и назначила встречи с пятью женщинами и одним мужчиной. Оставалось сделать один звонок, последний.

«Это не сон. Я действительно превращаюсь в старуху с косой. Добро пожаловать в страну плохой кармы».

Позади меня открылось окно.

– Дыши глубже, Шейн. Глубоко и медленно, – посоветовала Энни, сидя на подоконнике. – Думай о деньгах. У тебя все получится!

Я улыбнулась, радуясь, что подруга перестала дуться. Энни была единственным человеком, способным по-настоящему поддержать меня в авантюрных начинаниях. Например, когда я решила купить синие тени для век. Или теперь, когда я затевала новый бизнес.

Она была права. Меня ждала удача. Разве это сложное дело – убеждать эгоцентричных мужчин Манхэттена в том, что разрыв с возлюбленными происходит по их собственной инициативе?

– Господи, я ведь профессионал! У меня даже визитки есть, – пробормотала я.

– Действуй, Шейн! – воскликнула Энни. – Даешь «Ш»! Даешь «Е».

– Ну хватит уже. Мне нужно сделать еще один звонок.

Она рассмеялась, но скандировать перестала, ушла в комнату. Я сделала глубокий вдох, благоговейно коснувшись кулона с аметистом, с которым никогда не расставалась. Мама Энни подарила мне его на счастье, узнав о решении перебраться из Флориды в Нью-Йорк – средоточие порока и разврата. Отец Энни – человек более практичный – подарил мне газовый баллончик и подарочный сертификат на занятия по самообороне. Затем супруги полчаса орали друг на друга, выясняя, чей подарок лучше.