Виктор Суворов - Золотой эшелон

• Название: Золотой эшелон
• Автор: Виктор Суворов
• Издательство: Гудьял-Пресс
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-8026-0082-9

Накануне распада СССР собрались четверо русских писателей, живших в Англии: Виктор Суворов, Ирина Ратушинская, Владимир Буковский, Игорь Геращенко, к ним присоединился англичанин-славист Майкл Ледин. Общими усилиями сочинили они веселый роман-капустник «Золотой эшелон» — про то, как пришел в Одессу эшелон с контейнером мыла, мыло украли, завертелась интрига, одно вранье взгромоздилось на другое, другое на третье, и выход остался один — свергнуть советскую власть и тем самым спрятать концы в воду…

---

— Доложи.

Вся накопленная годами сдержанность понадобилась теперь Зуброву, чтоб сказать это слово, как положено.

— Товарищ полковник, эшелон был атакован с воздуха десятью вертолетами. Потери противника: два боевых и два транспортных вертолета. Наши потери: двое убито и один ранен. Капитан Драч.

— Молодец, Драч, настоящий командир.

— Товарищ полковник, прошу прощения: капитан Драч был ранен в самом начале и боем не командовал по причине потери сознания.

— Так это ты, Тарасыч, эшелон на себя взял?

— Не успел, товарищ полковник.

— Кто?

Личный состав вдруг размягчил морды улыбками.

— Кто командовал?

— Оксана Александровна.

— Как?!

— Дай бог каждому.

Рванулся Зубров в командирскую рубку. С грохотом дверь распахнул. Вскинулась на это Зинка Гном от командирской шинели, под которой что-то тоненько всхлипывало.

— Ранили? — выдохнул Зубров.

— Да нет, полковник. С будущим вас прибавлением. Вы кого заказывали: мальчика или девочку?

БДТ плавно затормозил у деревянной развалюхи. Что-то тут было не так, и только через несколько секунд Зубров усек, что именно: к обветшалой двери вела дорожка из бетонных плит стандартного размера. Зубров высунулся из люка. Сидевшие на деревянной лавке старушки с интересом уставились на полковничью фигуру.

— Эй, бабоньки, где у вас тут Петрович живет?

Старушки переглянулись. Затем одна из них махнула усохшей птичьей лапой и направила:

— Езжай прямо, служивый, до коровника доедешь — тут рукой подать, — вертай налево. Там на пригорке Петровича дом и будет.

— Спасибо, бабка.

Через минуту Зубров легко спрыгнул на землю у нужного дома. Дверь, обложенная кованым железом, беззвучно распахнулась. На порог вышел высокий русоволосый мужик. В его серых глазах не было ни страха, ни наглости, ни спешки. Зубров почему-то ощутил, как он одичал и зарос за дорогу. Смягчив командный металл, он спросил:

— Петрович ты будешь?

— Я.

— Так выручай, Петрович. Друг у меня раненый там в машине. Пуля в животе. Помирает. Люди по дороге советовали к тебе ехать.

— Давай его сюда.

Повинуясь резкой команде Зуброва, солдаты бережно вытащили запрокинутого Драча. Капитан был без сознания. Носилки, на которых он лежал, промокли от крови.

Из люка выпрыгнула Любка Машкара с зареванным лицом. Не обращая ни на кого внимания, она приникла к носилкам и положила ладонь на лоб раненого. Петрович глянул и сказал Зуброву:

— Зайди в хату.

Зубров вежливо поздоровался с молодой женщиной, сидевшей над вышивкой.

— Дай, Марья, гостю молока, — распорядился Петрович. Он взял с полки радиотелефон, нажал какие-то кнопки и почти сразу же заговорил:

— Вечер добрый, Семен. Тут мужика привезли. Пулевое ранение в живот. Сколько тебе надо на подготовку? Ага. Будем.

Не успел Зубров подивиться радиотелефону в глухой деревне, как в дом вошел молоденький хлопец, очень похожий на Петровича, только голубоглазый.

— Леха, добеги до Леси, скажи — батя просит. Скоренько!

Зубров выпил поднесенный Марьей стакан, и они с Петровичем вышли на крыльцо. Драч простонал еле слышно. Петрович сказал:

— Чем можем, поможем. А там — как Бог даст. Операционная будет готова через полчаса. Это тут рядом. Таскать его, — Петрович указал глазами на раненого, — зря не стоит. Пусть пока тут полежит. Не холодно.

— Кровью истечь может.

— На этот счет не бойся. Вон Леся идет.

Худенькая женщина с совершенно седыми волосами подошла к носилкам. Зубров вздрогнул, увидев ее лицо. Властным жестом она отстранила Любку, и та беззвучно повиновалась. Сдвинув с живота Драча бестолковую повязку, она обтерла рану откуда-то взявшимся мокрым полотенцем. На миг стали виды края отверстия, а потом снова хлынула кровь. Рука женщины повисла над раной. Ладонь шла вдоль живота, не касаясь его. Зубров и солдаты стояли молча. В полной тишине Леся забормотала:

— Руда, мать жильная, уймись, руда, назад вернись, как воды под камнем не стало, так бы тебя, руда, не бывало. Кровь-земля — одна семья…

Леся наклонилась ниже, и дальше ничего нельзя было расслышать. Затем она встала, и Зубров снова увидел рану. Ее края стянулись. Кровь не шла. Леся ответила на все благодарности кивком головы и ушла.

— Она с Дона. Беженка. Что там с ней стряслось — никто не знает. Она с людьми не говорит ни слова. Со скотиной только и со всем, что на земле растет. Мы теперь без нее огороды не засеваем. И больных она жалеет.

— А что она еще лечит? — спросил Зубров. Петрович усмехнулся:

— Ну, если тебе голову оторвет — то обратно не приставит. А вот рожать с ней, бабы говорят, одно удовольствие.

Бежевый кафельный пол в маленькой операционной Зуброва уже не поразил. Он настоял на своем присутствии при операции. Возражать не стали. Однако ему пришлось раздеться догола, быстро принять душ и нарядиться в зеленый халат с колпаком.

Драч уже лежал на столе. По капельнице ему что-то закачивали в вену. Врач Сеня возился с фиброзондом. На кончике зонда вспыхнул яркий огонек. Тогда Сеня ввел зонд в рану и прильнул к окуляру. Он вводил зонд глубже и глубже. Драч поскуливал, не приходя в сознание. Потом Сеня остановился и стал поворачивать какие-то рычажки на ручке. Когда зонд плавно вышел из раны, в миниатюрных щипчиках на конце его была зажата пуля.

— Драч твой в рубашке родился, — сказал Сеня Зуброву. — Даже брюшная полость не задета. Небольшая вена перебита, вот и все. Ну, и болевой шок: нерв там рядом. Крови потерял, правда, много. В общем, недели за две очухается. Шьем.

Раскрасневшийся после бани Зубров сидел за столом напротив Петровича. Все уже легли спать. А полковника повело на разговор.

— Не привык я, Петрович, вопросов лишних задавать.

— Ладно, спрашивай. У тебя тоска в глазах, как на верную смерть идешь. Не в раненом друге, видно, дело. Спрашивай.

— Я полземли истопал. От Кандахара до Вестдорфа. А вот деревни твоей понять не могу. Вокруг страна в войне гражданской. Люди хуже шакалов стали. Мор вокруг, кровища. А вас это все вроде как обтекает. Хоть оружия с собой не носи. Ты ж не юрод, чтоб страха не знать. И вокруг же не ангелы, чтоб вас не трогать. Как оно выходит?

— Нашел кого спрашивать. Думаешь, я сам знаю, почему нас тут всех не перерезали? Думаешь, я так уверен, что завтра не перережут? Может, у вашего брата бандита вдруг новая идеология появится, по которой нас всех — к стенке, с мальцами? Так прикажешь жить в ожидании стенки? И детей так растить? Черта лысого! Тут люди живут. И работают, как люди. И умрут, как люди, — если вы резать придете.

— Стоп-стоп, Петрович! Ты меня вроде как в бандиты записал?

— А кто же ты есть? Ты не горячись, ты сам посуди. В любой стране и в любое время бандиты, жулики и работники — в определенной пропорции. И без них без всех стране не прожить. Без бандитов не защитишься. Без жуликов торговли и законодательства не будет. Да и части врачей тоже. А без работников — вся эта шушера и дня не проживет. Уже пробовали. Всех повыбили — и сами зубы на полку. Тогда опомнились, начали уважать. Ты в армии давно?

— С Суворовского училища.

— Тогда знаешь, что такое в армии умельцы. У них, пацанов восемнадцатилетних, ремесло в руках — и как они у вас нарасхват!

Хоть водопроводчики, хоть ювелиры, хоть парикмахеры — чем они в армии занимаются? Да своим же ремеслом! А вы им фиктивные документы оформляете, чтоб только они работали: канализацию вам чинили или жен офицерских стригли под Мэрилин Монро! Кто кого за глотку держит? Кто за чей счет живет? То-то и оно. Работник — всему основа. Поди нас вырежь — к кому потом бежать, если прижмет? У нас тут работники, других не держим. Кого война пригнала, кто сам пришел. К нам все окрестные банды раненых возят. Даже если враги при этом встречаются — то у нас отношений не выясняют. И не грабят тут, хоть и знают, что есть чего. Ты на своих солдатиков посмотри: морды бандитские — дальше некуда, а тут не озоруют. Смерти понюхали, так и не плюют в колодец.

— А меня ты, Петрович, все же в бандиты зачислил?

— А кто ты еще? Работник, может? Или жулик? Бандит ты и есть.

— Это как это? Я честно служу.

— А кому это ты, интересно, служишь?

— Я человек казенный. Присяга…

— Ты не оправдывайся, что по молодости лет да сдуру кому ни попадя присягал. Ты в присяге страну от врагов защищать обещал, а чем сейчас занят? Под конвоем невесть откуда спецгруз особой важности в Москву везешь. Мыла контейнер! Вот уж действительно боевая задача! Вся Россия на тебя смотрит: будет кремлевским маразматикам чем мыться или нет? Только родину сюда не приплетай. Присягал бандитам — так и сам бандит. Что молчишь? Не согласен, что ли?

— Власть в стране нужна. Без нее анархия, разруха будет.

— А то ее сейчас нет! А то десять лет назад с голоду не бунтовали! А то эти, которым ты присягал, о чем другом думают, кроме как побольше золота за границу перевезти, да в какую страну потом смыться! Ты думаешь — им не все равно, что тут будет?