Олег Андреев - Казино

• Название: Казино
• Автор: Олег Андреев
• Издательство: Агентство «КРПА «Олимп», «Издательство АСТ»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-014001-0, 5-7390-1157-4

Его величество случай…

Он – главный кукольник в нашей жизни. Спорить с ним бесполезно, играть – опасно. Но это так заманчиво – обмануть судьбу! Рискнуть всем, даже жизнью. И получить все – или потерять последнее…

Казино – это храм фортуны. Казино – это место, где сбываются мечты и рушатся последние надежды. Казино – это Мекка для богачей и авантюристов, ристалище для азартных игроков, готовых сразиться с самой судьбой.

Итак, делайте ваши ставки, господа!!!

---

– Средств, – продолжил, хитро улыбнувшись, Марио. – Позволь мне тебя пригласить к нам на пару дней в качестве гостя.

– Видишь ли, Марио, я не хочу тебя обманывать. Из моего доклада ты мог сделать вывод, что в России, особенно в Москве, сложилась система цивилизованного игрового бизнеса. Но это… не совсем так. Я же догадываюсь, что вы, судя по твоему выступлению, хотите объединить все европейские казино для противостояния внешнему миру. Это понятно – Европа объединяется во всем. Мы России пока живем в режиме «разбегающейся вселенной». Московские заведения, а их сейчас почти столько же, сколько во всей Европе, живут в жуткой конкуренции, во вражде.

– Что их много – объяснимо: Легкие деньги порождают игру. Но вражда мне не понятна. Нужно объединяться, усреднять тарифы, обеспечивать комфортное проживание поблизости, как у нас в Монако, и публика поедет к вам, как к нам!

– Если ты имеешь в виду туристов, то не обольщайся. К нам все еще никто не едет – боятся. Все московские отели стоят полупустыми… – вздохнул Козырев. – Ну, не раздумал меня приглашать?

– Нет, конечно. Мы люди слова.

– Но у меня действительно только два дня. Как я успею? К вам почти день на дорогу придется потратить, чтоб через Альпы перемахнуть…

– Ошибаешься. Мой гидросамолет стоит у пирса, и через сорок минут мы сядем в гавани Монте-Карло.

Козыреву оставалось только восхищенно развести руками…

За сорок минут парения над снежными шапками альпийских вершин, из-под которых, как пряди хипповых причесок, расползались гребни отрогов, постепенно меняя бурый скальный цвет на зелень альпийских лугов – а в Москве-то уже вся трава желтая! – Козырев успел о многом передумать. Начал он, как и подобало российскому бизнесмену, с попытки найти, в чем его собираются кинуть, где стоит мышеловка с бесплатным сыром. Ясно, что ни в какую ассоциацию европейских казино его заведение войти не сможет. Хотя бы потому, что своего отеля у него нет, а это обязательное требование проекта, который красочно расписывал с трибуны Марио. А закончил мысленным подсчетом убытков, которые принесет ему эта вынужденная задержка в командировке. Кстати, каким это образом в княжестве, которое находится во Франции и живет под ее протекторатом, казино заправляют итальянцы?

– Марио? – окликнул он хозяина самолета, стараясь перекричать шум мотора. – А много в Монако ваших?

– Наших? – настороженно оглянулся тот. – А! Ты имеешь в виду итальянцев? Да больше, чем лягушатников! – рассмеялся он. – А аборигенов, монегасков, и вовсе пара тысяч осталась. Хотя все мы там теперь одна нация – европейцы. И всего-то нас тридцать тысяч, как в каком-нибудь вашем московском квартале – я был, знаю. А вторая нация – туристы…

Они приводнились в гавани, и самолет, натужно урча, словно катер, подплыл прямо к пирсу, возле которого уже стоял красный «феррари» Марио. Через десять минут Петр Ильич Козырев воочию увидел святая святых игры – казино Монте-Карло.

Петр Ильич и сам мог бы провести экскурсию по Монте-Карло, настолько хорошо он изучил эту часть княжества по множеству проспектов, фильмов и описаний, создавая свое дело. Помогли ему в этом в свое время и рассказы его бывшей начальницы, укротительницы Барковой, которая еще во времена застоя побывала в Монако на гастролях и хранила буклеты казино, как реликвию, за стеклом книжной полки рядом с экземпляром «Малой Земли» с автографом автора. А потому Петр Ильич больше смотрел вокруг широко раскрытыми глазами и лишь вполуха слушал рассказ Марио, превратившегося на время из гостеприимного хозяина в экскурсовода.

Когда шум отъехавшей машины стих в конце тенистой улицы Кингстона – западного района Большого Лондона, который по тем или иным причинам облюбовали многочисленные «новые русские», – Тамара поднялась с пола и направилась в ванную на первом этаже. Следующие полчаса она провела в кипящей пузырьками джакузи, чувствуя себя на вершине блаженства… физического, но никак не душевного: она снова, в который уже раз, остро ощутила никчемность своего существования, такого завидного для других и совершенно непереносимого для нее самой. Казалось бы, чего еще желать молодой женщине, наделенной здоровьем, красотой, достатком и, самое главное, имеющей преуспевающего любящего мужа и сына? В этой иерархии женских ценностей конечно же на первое место надо было поставить ребенка, но ей, лежащей в пузырящейся ванне после тренировки, почему-то подумалось иначе. Да и ее единственная в жизни подруга еще с училищных времен, Резиновая Зина, работающая «каучук» по ночным клубам и аренам цирков далекой России, именно в такой последовательности расставила Тамарины достижения, – скорей всего, потому, что сама не имела последних двух: ребенка – из-за своей профессии, а мужа – из-за излишней любви к представителям сильного пола, ни на одном из которых она за долгие годы так и не смогла остановиться. Эх, Зина-резина… Знала бы ты, что плакала твоя подруга в свой последний приезд не от тоски по Москве и не с «жиру бесясь», как ты выразилась. Тебе, живущей нараспашку, как бог на душу положит, никогда не понять, что значит тринадцать лет жить в обмане под гнетом памяти о своем давнем предательстве, которое и теперь заставляет мучиться и сожалеть. Тамара вспомнила распростертое на больничной койке тело своего любимого, сорвавшегося с трапеции на выпускном показе в училище. Тогда она уехала в Париж на конкурс с номером, который они делали с другим выпускником, Петей Козыревым, а вернувшись, пришла в больницу к Саше, чтоб сообщить ему о своем скором замужестве. Тамара плакала тогда, заметив, как погасли глаза любимого, вспыхнувшие было при ее появлении. То было первым предательством. Второе она совершила уже по отношению к Петру, за флакон «Шанели» упросив врачиху в консультации проставить срок беременности на месяц меньший, якобы чтоб подольше поработать перед декретом… Третье, когда назвала родившегося сына Сашей и клятвенно заверила своего отца, что назвала сына в честь него, а не того парня, ухаживавшего за ней на последнем курсе и сгинувшего в далеком Афганистане после выписки из больницы. Четвертое… Четвертым предательством оказалась долгая жизнь с нелюбимым человеком. Наказанием за него, а может и за все прочие грехи, было ее полное бесчувствие в постели. Ей, усвоившей основы актерского мастерства в училище, нетрудно было имитировать то, что она на самом деле испытала только один раз с Сашей, когда они накануне выпускных экзаменов провели сказочную ночь в его комнате в общежитии. Она и сейчас, лежа в ванне, испытала волнение, памятное ей только с той ночи…

Самым же главным предательством оказалось то, что она так и не занялась своим любимым делом, ради которого пошла на все предыдущие. Неужели ее предназначение в жизни – это просто быть женой преуспевающего «нового русского»? Как ей надоели эти «тараканьи бега», где призами – новые дома, машины, престижные школы для отпрысков и тайные друг от дружки походы по лондонским «секонд хендам» – генетическое наследие от своих родительниц, бегавших в свое время, чтоб модно приодеться, по московским комиссионкам. Вот и в Англию ее занесло только из-за желания Петра Ильича дать своему – Тамара горько усмехнулась – сыну лучшее образование. А она вынуждена была торчать здесь в компании таких же скучающих «Дунек в Европе», чьи мужья потихоньку высасывали из далекой России последние соки и перекачивали их сюда, в респектабельные особняки и солидные банки…

«Все, к черту! – решительно подумала Тамара, растираясь жестким полотенцем. – Сегодня же начну искать хорошую гувернантку для Сашки – не маленький уже – и поставлю Козыреву ультиматум: пусть ищет мне работу. Хоть в кордебалете на парад-алле выходить, а работать буду!»

Козырев обалдел не от видов Монако, этого концентрата иного для россиян образа жизни, которого он насмотрелся за несколько лет зарубежных гастролей, а именно от ощущения, что пребывает в некой точке, куда стекаются мировые деньги и человеческие страсти. Всего таких точек на земле – по пальцам можно перечесть, подумалось ему: ну Лас-Вегас этот, Баден-Баден, где играли еще цари и гении, в Австралии самое большое в мире казино «Берсвуд айленд» – прямо завод какой-то, говорят, под восемь тысяч квадратных метров… И вот в подобную точку, как вода из ванны в решетку стока, текут, завихряясь, миллионы и миллионы.

Козырев был немало наслышан о роскоши местного, знаменитого на весь мир казино, но действительность превзошла все его ожидания. Когда он вошел в холл Атриума, обнесенного галереей Дюмулена, то решил, что оказался в Эрмитаже. Интерьер театрального зала заставил его усомниться в заслуженности славы Большого, а так называемый новый игорный зал, которому было почти сто лет, всем своим видом доказывал, что кремлевские дворцы – лишь простолюдины, обряженные в золото, а истинный аристократ – вот он…