Теодор Драйзер - Сестра Керри

• Название: Сестра Керри
• Автор: Теодор Драйзер
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1986

Издание первого романа Теодора Драйзера (1871—1945) было сопряжено с такими сложностями, что это привело его создателя к тяжелой депрессии. Но дальнейшая судьба романа «Сестра Керри» оказалась счастливой: он был переведен на многие иностранные языки, переиздан миллионными тиражами. Новые и новые поколения читателей с удовольствием погружаются в перипетии судьбы Каролины Мибер.

---

Керри не отвечала.

— Право, так будет лучше, — продолжал Друэ. — Какой смысл сейчас укладываться? Тебе же некуда идти!

Его слова по-прежнему остались без ответа.

— Если ты сделаешь, как я говорю, мы больше не будем толковать об этом, и я уйду.

Керри отняла от глаз платок и посмотрела в окно.

— Ты согласна? — снова спросил он.

По-прежнему никакого ответа.

— Согласна? — повторил он.

Керри молчала и только рассеянно смотрела на улицу.

— Да полно, Керри! — настаивал Друэ. — Ну, скажи, ты согласна?

— Я не знаю, — тихо произнесла она, вынужденная что-то ответить.

— Обещай мне, что ты так и сделаешь, и бросим об этом говорить, — снова сказал Друэ. — Ведь лучшего сейчас не придумаешь.

Керри слушала его, но не могла собраться с мыслями, чтобы дать разумный ответ. Этот человек был ласков с нею, его привязанность к ней нисколько не ослабела, и ее стали мучить угрызения совести. Она была в состоянии полной беспомощности.

Что касается Друэ, то он сейчас переживал то, что переживает ревнивый любовник. В чувствах его царил полнейший сумбур — тут была и ярость обманутого, и боль утраты, и горькое чувство поражения. Ему хотелось так или иначе отстоять свои права, но для этого он должен был удержать Керри и заставить ее понять свою ошибку.

— Ну что, обещаешь? — торопил он ее.

— Я подумаю, — ответила Керри.

Вопрос, таким образом, остался открытым, но и это было уже кое-что. Казалось, буря пронесется мимо, лишь бы только им снова найти общий язык. Керри стало стыдно, а Друэ был огорчен. Он сделал вид, будто принимается укладывать свои вещи в чемодан.

Керри исподтишка следила за ним, и в голове у нее начали зарождаться трезвые мысли. Правда, этот человек совершил ошибку, но разве не была виновата и она? При всем своем эгоизме Друэ был добр и ласков. Во время их ссоры он не сказал ей ни одного оскорбительного слова.

С другой стороны, Герствуд оказался еще большим обманщиком, чем Друэ. Он делал вид, будто влюблен в нее, он разыгрывал страсть и все время лгал и притворялся. О, коварство мужчин! Она любила его!.. Но теперь с ним все кончено. Она никогда больше не увидит Герствуда. Она напишет ему и выложит все, что о нем думает… Ну, а потом что она будет делать? Тут у нее, по крайней мере, есть квартира, Друэ, умоляющий ее остаться. Очевидно, все может идти по-старому, если только как-то уладить все дело. Во всяком случае, это лучше, чем улица, лучше, чем остаться без крова.

А пока она размышляла, Друэ рылся в ящиках, собирая сорочки и воротнички, потом долго и усердно искал запонку. Он, по-видимому, не особенно торопился. Влечение к Керри у него не исчезло. Он не мог себе представить, что вот он уйдет, и все будет кончено. Должно же найтись какое-то иное решение, какое-то средство заставить Керри признать, что он прав, а она не права! Тогда можно было бы заключить мир и навсегда захлопнуть двери перед носом Герствуда… Друэ был возмущен бесстыдной двуличностью этого человека.

— А ты не думаешь попытать счастья на сцене? — спросил Друэ после продолжительного молчания.

Его интересовало, что она намеревается делать.

— Я еще ничего не решила, — сказала Керри.

— Если хочешь попытаться, я помогу тебе. У меня много друзей в театральном мире.

Керри ничего не ответила.

— Не вздумай только уходить без денег, — сказал он. — Позволь мне помочь тебе. Здесь, в Чикаго, на свои силы нечего полагаться.

Керри сидела в качалке и молча раскачивалась взад и вперед.

— Я бы не хотел, чтобы тебе снова пришлось тяжко, — продолжал Друэ.

Он опять принялся возиться с вещами, а Керри все продолжала раскачиваться.

— Ты бы взяла да рассказала мне все, как есть, — немного погодя начал Друэ. — И больше мы к этому не возвращались бы. Ты что, в самом деле любишь Герствуда?

— Зачем ты опять начинаешь сначала? — сказала Керри. — Ты сам во всем виноват.

— Ничего подобного! — запротестовал Друэ.

— Нет, именно ты виноват, — стояла она на своем. — И ты не должен был передавать мне эти сплетни.

— Надеюсь, ты не зашла с ним слишком далеко? — продолжал Друэ, горя желанием успокоиться, получив отрицательный ответ.

— Я не желаю говорить об этом, — заявила Керри, удрученная тем, что их примирение приняло такой комический оборот.

— Что толку вести себя так, Кэд? — не унимался Друэ. Он даже перестал собираться и выразительным жестом поднял руку. — Ты могла бы, по крайней мере, внести какую-то ясность в мое положение.

— Не хочу! — буркнула Керри, видя в гневе единственное свое прибежище. — Что бы там ни было, во всем виноват только ты.

— Значит, ты в самом деле любишь его? — произнес Друэ.

В приливе негодования он бросил упаковывать чемодан.

— Ах, перестань! — воскликнула Керри.

— Нет, не перестану! — рассвирепел Друэ. — Я не позволю тебе дурачить меня! Ты можешь сколько угодно играть им, но себя я не дам водить за нос! Хочешь говорить — говори, не хочешь — не надо, как тебе угодно, но я не желаю, чтобы ты делала из меня дурака!

Друэ запихал последние вещи в чемодан и захлопнул его, словно вымещая на нем свою злость. Потом он схватил пиджак, который снял, чтобы удобнее было собираться, взял перчатки и двинулся к выходу.

— Можешь отправляться ко всем чертям! — крикнул он, подойдя к двери. — Я тебе не мальчишка.

Он с силой рванул дверь и шумно захлопнул ее за собой.

Керри продолжала сидеть у окна, скорее пораженная, нежели оскорбленная этим внезапным взрывом ярости. Она не верила своим ушам: Друэ всегда был такой добродушный и покладистый. Где ей было разбираться в источниках человеческих страстей! Истинная любовь — вещь очень тонкая. Ее пламя мерцает, как блуждающий болотный огонек, и, танцуя, уносится в сказочные царства радостей. Оно же бушует, как огонь в печи. Увы, как часто оно питается ревностью!

24. Остывшая зола. Лицо в окне

В эту ночь Герствуд не ночевал дома. Вместо того, чтобы после закрытия бара вернуться к себе, он отправился в отель «Палмер», где снял номер. Его мозг работал с лихорадочной быстротой; поведение жены ставило под удар все его будущее. Он точно не знал, какую силу имеют ее угрозы, но в то же время нисколько не сомневался, что жена способна причинить ему множество неприятностей, если она будет продолжать свою линию. Очевидно, она приняла какое-то твердое решение и к тому же в стычке с ним сумела одержать весьма серьезную победу. Что будет дальше? Об этом-то и размышлял Герствуд, шагая взад и вперед сперва по своей маленькой конторе, а потом по комнате в отеле, и не мог прийти ни к какому выводу.

А миссис Герствуд, наоборот, решила не уступать выигранных позиций и не сидеть сложа руки. Теперь, когда она как следует запугала мужа, ей легко будет диктовать ему условия, а это, в свою очередь, приведет к тому, что ее слово станет законом. Отныне он вынужден будет давать ей столько, сколько она потребует, не то — берегись! Как Герствуд будет себя вести, — до этого ей не было никакого дела. Ее очень мало интересовало, вернется ли он домой. Жизнь в доме будет протекать без него даже более приятно. Она, миссис Герствуд, может теперь поступать как ей угодно, ни у кого не спрашивая совета. Вместе с тем она решила повидаться с адвокатом, а также нанять сыщика. Она должна, не мешкая, выяснить, каких преимуществ она может добиться.

Герствуд шагал из угла в угол, обдумывая свое положение. «Все имущество записано на имя жены!» — не переставал он твердить себе. Как это было глупо с его стороны, черт возьми! Как он мог быть таким ослом?

Подумал он и о том, как все это отразится на его положении управляющего баром.

«Если жена затеет скандал, я лишусь места. Владельцы бара не станут держать меня, если мое имя попадет в газеты. А друзья… ох!»

Герствуда охватил новый прилив злобы при мысли о том, какие пересуды вызовет поведение его жены. Что будут печатать газеты? Все знакомые будут любопытствовать. Он должен будет что-то объяснять, отрицать, — словом, станет центром всеобщего внимания. А потом явится мистер Мой, выразит желание «побеседовать» с ним, и черт знает во что это выльется.

От этих беспокойных мыслей на лице Герствуда появилось много мелких морщинок, а на лбу выступила холодная испарина. Он не мог себе представить, чем кончится эта передряга, и не видел для себя ни малейшей лазейки.

Среди этих тревог Герствуд вдруг вспомнил о Керри и об их уговоре на субботу. Как ни запутаны были теперь его дела, обещание, данное Керри, нисколько не тревожило его. Свидание с ней было единственным просветом на темном фоне неприятностей. Вопрос об их отъезде он уладит к обоюдному удовлетворению — ведь она охотно подождет, если ему понадобится. Посмотрим, что покажет завтра, а там можно будет и поговорить с нею… Они условились встретиться в обычном месте. Герствуд видел перед собой хорошенькое личико Керри, ее изящную фигурку и с горечью спрашивал себя, почему так нелепо устроена жизнь, что радость, которую он испытывает в присутствии этой женщины, не может длиться вечно. Насколько приятнее было бы тогда жить!.. Но тут же он снова вспоминал об угрозе жены, и лоб его опять покрывался испариной, и около глаз появлялись морщинки.