Наталья Султан-Гирей - Рубикон

• Название: Рубикон
• Автор: Наталья Султан-Гирей
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7509-0167-X

Роман охватывает интереснейший период гибели аристократической Республики Рима и рождения Империи. Жизнь патрицианского рода Юлиев, прославленного Юлием Цезарем, а также простой крестьянской семьи Випсаниев – их представителя Марка Агриппы, прошедшего путь от батрачонка до первого полководца молодой Империи, друга императора Августа, всесильного временщика, сложность и необычность их взаимоотношений, превратности фортуны, любовные переживания – все это будет интересно широкой читательской аудитории.

---

Пусть сын Цезаря сто раз на день клянется даровать мир и покой! Ни его мир, ни его покой не нужны порядочным людям, когда у них отбирают "последнее"! какой-то безвестный поэт сложил проклятие "нечестивым пришельцам" и призывал подземное пламя испепелить мерзостную жердочку, сухую, маленькую, но столь зловредную людям. Ведь ею отмеряют от тучных поместий наделы для пришлых оборванцев.

В Риме быстро смекнули, что это за "жердочка, маленькая, сухонькая, но столь зловредная". На стенах рисовали "жердочку" со смазливым личиком и кокетливой челкой. Внизу красовались выведенные четким курсивом стихи обездоленного владельца "дорогого именьица, сердцу родного, что пришлый солдат осквернил".

Сильвий не раз докладывал Марку Агриппе с том, что недовольство растет. Люций Антоний и Фульвия вооружают в горах Италии целые банды. Со дня на день вспыхнет мятеж. Сулла казнил, но не отбирал земель, и память о нем почитается квиритами. Народные трибуны Гракхи, оба брата, и Тиберий, и Гай, никого не казнили, но заикнулись о разделе пашен и пастбищ. Их печальный конец известен благородному Марку Агриппе...

— Гракхи много говорили, — Агриппа усмехнулся, — а я оратор плохой. — Он помолчал. — Автора проклятий... без шума...

Сильвий наклонил голову. Он не посмел доложить, что яростный певец давно уже сменил лиру на меч и сражается среди пиратов под знаменами Секста Помпея. Недаром он в стихах призывал море поглотить Италию.

Напрасно верные пытались выловить недругов. Они росли и множились, как медузы в теплой воде.

Октавиан растерялся. Его страшил совет Агриппы не обращать внимания на козни, идти своим путем, а в случае открытого бунта смирить непокорных оружием и дать наконец солдатам обещанную землю, скот, плуги и рабов.

— Италия не выдержит новых смут. Мы все погибнем, — грустно повторял Октавиан. — Великие боги, что я за несчастный!

Император просил Мецената помочь разумным словом. Но хитрый делец продекламировал нечто невнятное о добром согласии всех детей Италии, а Марку Агриппе дал понять: новую междоусобицу купцы не поддержат.

Тяжелые грозди глициний, раскачиваясь на ветру, переливались то темно-голубыми, то нежно-лиловыми волнами, но на террасе было солнечно и тихо.

— Точно глубь морская, — заметил вполголоса Октавиан. Он чувствовал себя усталым и подавленным. И зачем он не остался обыкновенным мальчиком? В этом году он мог бы закончить военную школу, заняться как следует литературой и историей. Сам Меценат хвалил его переводы с греческого и стихи, хотя Агриппа смеется над ними. Хорошие, изысканные стихи о дружбе, что сильнее любви, о первых цветах — голубых весенних перелесках, о том, как он с другом собирал эти цветики в их первом походе. Тогда и слава, и победа, и дружба, и любовь казались такими близкими! Стоит императору протянуть руку — и все падет к его ногам. Октавиан жалобно вздохнул.

— Я не знаю... Вы тут что-нибудь придумайте. — Он покосился на своего легата. — Отказаться от награждения землей солдат я, конечно...

Сын Цезаря не договорил. Пусть поймут как хотят, а поступать надо, как кариссимо найдет нужным. Агриппа лучше знает!

Пусть весь мир уверяет императора, что он не прав. Раз Агриппа говорит "правильно", значит, правильно.

Октавиан поднялся и начал прощаться.

Сдержанно пожелав императору доброго пути, Меценат углубился в рассматривание причудливо разукрашенного свитка.

— Тебя не интересует? — Он протянул манускрипт Агриппе. — "О магии чисел", труды жрецов храма Ра в Мемфисе.

— Без египтян знаю: много — хорошо, мало — плохо. — Агриппа посмотрел в сад.

Ему показалось, что, уже стоя у калитки, Кукла оглянулся и умоляюще поглядел на друга.

— Вот как? — Перехватив тревожный взгляд гостя, Меценат насмешливо прищурился. — Значит, много врагов и мало друзей тоже хорошо?

— Да! — Агриппа хлопнул широкой смуглой ладонью по свитку. — У кого много врагов, тот прав! А друзья... они будут!

— Друзей и их верность надо беречь, — наставительно произнес этруск, — стране ненужен император, который не может обеспечить спокойствие морей. Кто наживается сейчас? Темные дельцы, спекулянты, а завтра эти проходимцы сами попадут на плаху "за обман и обсчет народа римского", солидные же купеческие дома терпят убыток. Лучше бы мальчик взялся за ум и вместо того, чтобы ублажать голь, смирил бы Помпея. Гибнет торговля, а за ней погибнет и государство.

Агриппа, не перебивая, выслушал разглагольствования Друга Муз, потом вскинул глаза.

— А зачем нам государство, если в нем нельзя жить?

Меценат недоуменно глотнул воздух, повертел в руках маленького крылатого быка, искусно вырезанного из темного полупрозрачного камня.

— Я не понимаю тебя: как так нельзя жить?

— А так! — Агриппа поднялся. — Без земли людям нельзя жить. Если я не добуду пашню тем, у кого ее нет, мне шута из себя в Сенате разыгрывать неинтересно!

— Успокойся. — Меценат брезгливо поморщился. Он понимал: все голодранцы Италии и их яростный вожак не страшны тому, у кого есть деньги.

VI

В Риме начался голод. Не было подвоза ни по морю, где Секст Помпей перерезал все пути, ни из глубины страны, где земля зарастала плевелами. Некому было ни вспахать ее, ни засеять. Все равно посевы вытаптывались тяжелой поступью легионов. А цены на хлеб все поднимались.

Хлеб стал нужней золота. Но без золота хлеб не добыть. Нужны были деньги, и немалые, чтобы снарядить флот, способный пробиться к Тавриде или Египту и привезти зерно.

Агриппа решился. Еще несколько нундин назад Сильвий доложил, что в заколоченном доме Лелия Аттика по ночам мелькает свет. После казни Цицерона его друг исчез из Рима. Поговаривали, что он бежал в Афины к Бруту, но ни в Афинах, ни при Филиппах Аттика не видели.

Тогда Агриппа не обратил внимания на донесения своего верного. Точней, не захотел выслеживать несчастного старика. После разгрома под Филиппами республиканцы уже не были опасны. Сегодняшние друзья становились опасней вчерашних врагов.

Теперь медлить не годилось. Несколько ночей подряд Агриппа сам караулил у городского дома Лелиев.

Наконец однажды около полуночи, когда зашел молодой месяц, калитка скрипнула. Из нее выскользнул мальчик и направился вниз к Тибру. Он шел легко, даже громоздкая ноша не мешала ему беззвучно скользить меж темных стен. Агриппа понял, что выслеживает переодетую девушку. Уж слишком легки и грациозны были движения юного раба, даже в темноте это чувствовалось.

Городские дома кончились. Кладбище лежало за городской стеной. Маленький раб ощупью стал пробираться вдоль ограды. Нашел лазейку и проскользнул в нее. Агриппа с трудом протиснулся в узкую щель. Теперь они шли по дороге, ведущей к Городу Мертвых. Мальчик пошел быстрей, здесь он не опасался преследования. Агриппа, ни на миг не выпуская из виду тоненький силуэт, едва заметный в темноте, крался за ним в густой тени.

Мальчик свернул к семейному склепу Лелиев. Опустился на колени и, с трудом отвалив камень, спрыгнул в склеп. Из гробницы пролилось неясное мерцание.

Агриппа подошел к отверстию и заглянул: на каменном надгробии сидел старый обрюзгший человек. Из его груди вырывалось свистящее, натруженное дыхание.

Молодой раб быстро вынимал из корзины финики, запеченное мясо, хлеб, бережно опустил на пол тыкву с водой. Старик судорожно схватил ее, с жадностью отхлебнул и просипел:

— Не ходи так часто!

— Но я не хочу, чтобы ты страдал от голода и жажды, — тихо ответил раб.

Агриппа вздрогнул. Он узнал голос Лелии. Уже не колеблясь больше, спрыгнул в склеп.

Вскрикнув от испуга, Лелия резко повернулась к нему. Агриппа с жалостью посмотрел на исхудавшую, подурневшую девушку. Она молчала. Аттик, задыхаясь, поднялся с надгробия.

— Ты пришел за моей головой?

— Я пришел безоружный. — Агриппа скинул плащ.

— Ты и безоружный в силах расправиться с нами, — с горечью возразила Лелия, — больной старик и женщина...

— Что же тебе надо? — Сиплый голос Аттика с трудом вырывался из его груди. — Что ты хочешь?

— Я хочу жениться на твоей дочери, — с неожиданной твердостью проговорил Агриппа. — Жениться на Лелии и получить в приданое две трети твоего состояния.

— Ты хочешь, чтобы я продал свое единственное дитя, спасая мою никому не нужную жизнь? — Аттик снова начал задыхаться. И вдруг, хитро прищурившись, добавил: — Ну, если вы любите друг друга, я не помеха.

— Я согласна. — Лелия пристально посмотрела в глаза Агриппе и снова повернулась к старику: — Чтобы править миром, Марку Агриппе нужны твои деньги, отец.

— И сын от тебя! — Агриппа взял ее за руку. — Такой же храбрый и мужественный, как ты!

Лелия смущенно отвернулась.

VII