Давид Драгунский - Годы в броне

• Название: Годы в броне
• Автор: Давид Драгунский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Дмитриев стоял на своем, а переспорить его было трудно.

Но Гасишвили был прав. Проехав несколько километров, мы увидели на опушке обгоревший танк с фашистской свастикой на борту. Это был он, подбитый Осадчим "королевский тигр". А чуть дальше, там, где начиналось поле, на котором стояло несколько одиноких сосенок, виднелось небольшое кладбище. Здесь были похоронены бойцы нашей бригады, погибшие в боях за Сандомирский плацдарм.

Георгий Гасишвили притормозил машину. Мы подошли к могильным холмикам, стали читать знакомые имена боевых товарищей - Андровского, Кузьмина, сержанта Володи Самойловича и многих других дорогих нам людей, с которыми породнила нас война и которых забрала война. Сняв шапки, поклонились могилам. Молчал Гасишвили, тяжело дышал Дмитриев, мрачно оглядывал маленькое кладбище Свербихин.

У могилки нашего любимца Володи Самойловича стоял, как часовой, молодой тополек. На небольшой латунной пластинке с именем и фамилией сержанта были выгравированы цифры "1927-1944".

Шестнадцатилетним пареньком пришел он к нам в бригаду осенью 1943 года на Днепре. В боях Володя завоевал право на уважение. Бойцы постарше полюбили его, как родного сына. Молодые танкисты видели в нем веселого, храброго друга. Это был скромный, мечтательный и в то же время очень храбрый юноша. Порой мне казалось, что он даже не понимает, что такое смерть, хотя я знал: в 14 лет мальчик уже испытал ужасы ленинградской блокады, пережил потерю всех близких, видел беспримерный героизм защитников родного города. В те дни Володю встречали и на позициях артиллеристов, и в траншеях стрелков. Потом его - ослабевшего, истощенного - вывезли на Большую землю и там поставили на ноги, а через год мальчик прибился к нашей танковой части и вскоре стал заправским танкистом. Он был для нас олицетворением юности, светлого будущего, и мы оберегали паренька, хотя знали, что на войне смерть ежеминутно подстерегает каждого. Володя стал башнером на командирском танке. Мне казалось, что это самое безопасное место: танк находился на командном пункте командира бригады в одном-двух километрах от противника и был лучше защищен. И все же...

Несчастье с Володей произошло 21 августа 1944 года. День был жарким и спокойным. Казалось, гитлеровцы решили дать нам "выходной". К полудню, разморенные зноем, бойцы прикорнули в траншеях. Но во второй половине дня сотни самолетов несколькими волнами обрушились на нашу оборону и начали кромсать ее. Все содрогалось от взрывов сверхтяжелых бомб и мощного артиллерийского обстрела. Истошно визжали над нами мины немецких шестиствольных минометов. "Мессершмитты" на бреющем полете обстреливали из пулеметов все живое. А по земле в нашу сторону ползли вражеские танки. За ними следовала пехота на бронетранспортерах.

Немцы наступали методично, с нарастающей силой. Наш изрядно ослабленный фронт был прорван. На правом фланге образовалась зияющая брешь, в которую устремились немецкие танки. В этот критический момент встал во весь рост командир соседней 23-й мотобригады Александр Головачев. Он повел в контратаку офицеров своего штаба и солдат комендантского взвода. Отходившие подразделения остановились. Я видел со своего КП, как к Головачеву со всех сторон бежали люди. Контратакующая группа увеличивалась с каждой минутой, и вскоре все перемешалось в ожесточенной рукопашной.

На помощь Головачеву командование бригады бросило танковый батальон Осадчего. Я тоже пошел с этим батальоном в атаку.

На левом фланге усилила огонь соседняя с нами танковая бригада полковника З. К. Слюсаренко. Гитлеровская пехота не выдержала контратаки и, отрезанная от своих танков, стала откатываться. Но немецкие танки продолжали наступать, не замечая отхода своей пехоты. Отдельные танки вышли к нам в тыл. Нужно было расправиться и с ними. Часть батальона Осадчего развернулась против фашистских боевых машин. В тыл им двинулась группа из мотобригады Головачева. Увидев это, я бросил на поддержку группе свой последний резерв два танка: мой и начальника штаба. Бой уже шел сзади нас. Трудно было разобраться, чьи снаряды летят, кто стреляет. Боевые порядки смешались. Разобщенные подразделения и неуправляемые отдельные танковые группы дрались изолированно. Горели наши и вражеские тайки, взрывались автомашины. Над полем боя неожиданно появились советские самолеты. Они покружили над нами, но с воздуха невозможно было разобраться в обстановке, и самолеты отвалили в сторону.

Два часа еще шел кровопролитный бой на нашем пятачке. Героически дрались пехотинцы Головачева, храбро бились танкисты Слюсаренко, истекали кровью танкисты 55-й бригады.

В самый критический момент подошла помощь, и враг откатился.

К утру мы разыскали наш командирский танк. С распоротым боком, с разорванной на части гусеницей, он неуклюже уткнулся в воронку. В каких-нибудь двух-трех десятках метров от него стояли два сгоревших фашистских танка с изуродованными башнями, с опущенными в землю хоботами-пушками. Тут же лежал перевернутый набок немецкий тупорылый бронетранспортер.

В заросшем бурьяном овражке, прикрытый куском рваного брезента, лежал Володя Самойлович. Рядом мы нашли его верных друзей - командира танка Евгения Белова и механика-водителя Виктора Савина. Оба были тяжело ранены и лишь чудом остались в живых.

От Белова мы и узнали подробности этого боя. Ребятам удалось подбить четыре вражеских танка - Володя стрелял метко, - но экипаж оказался в тылу у немецких танкистов. И тут один за другим два немецких снаряда пронзили борт и основание башни танка. Третий снаряд угодил в гусеницу, и она отлетела в сторону. Потерявшая подвижность машина зарылась в песок. Тяжелораненые Виктор Савин и Евгений Белов без сознания распластались на снарядном ящике. А Володя Самойлович не сдавался: пушка была цела и оставался еще десяток снарядов. Он продолжал неравную борьбу.

Ни одного снаряда, ни единого патрона, ни одной ракеты не осталось в танке. Так закончил свою короткую жизнь юный ленинградец...

Громя фашистского зверя на польской земле, обагренной кровью советских солдат и польских патриотов, мы неизменно чувствовали помощь и поддержку братского польского народа.

Не могу не рассказать волнующую историю, которая произошла в те памятные дни.

На одном из участков сандомирского плацдарма в районе Островец, Бодзыхув, Воля-Груецка группа танков нашей бригады после ожесточенных боев во вражеском тылу не смогла прорваться к основным силам. Прошло несколько дней. Связь с этой группой прервалась, и мы ничего не знали о судьбе танкистов. Посланные на поиск разведчики не вернулись. Шли недели, месяцы... Мы считали всех товарищей погибшими.

Миновало почти четверть века. И вот в День танкистов в сентябре 1967 года "Красная звезда" опубликовала статью полковника запаса Героя Советского Союза П. Е. Брайко "Кто вы, четыре танкиста?".

Просматривая статью, я неожиданно встретил названия населенных пунктов, знакомые по боям в августе 1944 года на сандомирском плацдарме. Это насторожило меня. Стал читать внимательнее. Да, в газете рассказывалось о событиях, имеющих непосредственное отношение к боевым действиям нашей бригады: о судьбе экипажа танка, подбитого фашистами в неравном бою, о том, как польские крестьяне Францишек и Казимера Цымбалы спасли жизнь четырем советским воинам.

А было это так. Покинув танк и захватив с собой оружие, танкисты решили пробраться к своим, но пути отхода были блокированы эсэсовцами и жандармерией. Мало того, гитлеровцы неожиданно начали прочесывать местность. Пытаясь уйти от преследования, наши ребята заскочили в первый попавшийся двор. Они рассчитывали на помощь местных жителей. И не ошиблись.

Хозяевами дома оказались польские крестьяне муж и жена Цымбалы. Неподалеку слышалась автоматная стрельба. Раздумывать было некогда, и поляки спрятали танкистов в картофельной яме. Через несколько минут во дворе Цымбалов появилось около десятка фашистов. Угрожая хозяевам дома автоматами, они стали искать русских танкистов.

На протяжении нескольких дней немцы обшаривали буквально каждый двор в Воле-Груецкой и усиленно охраняли дом Цымбалов. И все же те умудрялись по ночам передавать своим подопечным пищу и воду.

За то, что крестьяне отказались выдать советских воинов, гитлеровцы отправили в концлагерь всех мужчин деревни. Среди них был и Францишек Цымбал. Казимера осталась с матерью-старушкой и четырьмя маленькими дочерьми. И все же, ежеминутно рискуя жизнью детей, смелая полячка продолжала заботиться о русских парнях.

Положение стало критическим, но хозяйка дома не пала духом. По ее предложению танкисты продолбили дыру в погреб, через которую легче было передавать пищу и воду. Так продолжалось 156 дней и ночей, пока 12 января 1945 года в Волю-Груецкую не пришла Советская Армия.

Спустя много лет после войны Советское правительство наградило супругов Цымбалов орденами Отечественной войны (Францишека - посмертно).