Александр Плонский - Будни и мечты профессора Плотникова (сборник)

• Название: Будни и мечты профессора Плотникова (сборник)
• Автор: Александр Плонский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988
• ISBN: ISBN 5-235-00023-4

Плонский А. Будни и мечты профессора Плотникова: Науч. — фантаст. повести и рассказы. — Москва: Молодая гвардия, 1988. - (Библиотека советской фантастики).

Однажды молодому ученому Плотникову старый профессор подарил поляроид, ценность которого Плотников смог понять только много лет спустя; в другой раз профессор Плотников, путешествуя по Памиру, сам наблюдал НЛО… Повести и рассказы А. Ф. Плонского, ученого, изобретателя, — это раздумья о необыкновенных явлениях природы и жизни.

---

Александр Плонский БУДНИ И МЕЧТЫ ПРФЕССОРА ПЛОТНИКОВА (сборник)

БУДНИ И МЕЧТЫ ПРФЕССОРА ПЛОТНИКОВА

Александру Петровичу Казанцеву, подсказавшему идею и название этой книги

«ПЕРПЕТУУМ-МОБИЛЕ»

Лето выдалось жаркое. Профессор Алексей Федорович Плотников, изнывая от духоты, перебирал бумаги на письменном столе. Временами он машинально массировал лицо — побаливал тройничный нерв.

«Ни черта не могут медики, — с раздражением думал профессор, — сижу на анальгине, а все ноет…»

Под конец учебного года, как всегда, накапливалась усталость. Скорее бы ГЭК,[1] кафедральный отчет, последнее заседание институтского совета (на факультетский можно не пойти) и долгожданный отпуск… Ялта, милая Ялточка! Домик на Чайной Горке, море…

«Опять эта рукопись из «Радиофизики»! — поморщился Плотников. — Лежит, а ведь давно надо было отослать рецензию».

Он перелистал рукопись и скривился от боли:

«Вот накручено, надо еще разобраться. Часа два уйдет… Поручить Иванчику? У него дел по горло с защитой… Ладно, вернусь из отпуска — сам напишу, не откладывая. Да и куда больше откладывать, неудобно, ей-богу, обещал ведь!»

Он почувствовал вялые угрызения совести, подумал, что вот так же и с ним поступали господа рецензенты, задерживая порой публикацию на год-другой, но тотчас оправдался:

«Я же не сидел без дела, четвертую главу закончил, остались пустяки, монография на выходе».

Зазвонил телефон. Сняв трубку, Плотников услышал надтреснутый голос главного бухгалтера Саввы Саввича Трифонова:

— Нехорошо получается, Алексей Федорович, по отраслевой лаборатории у вас опять перерасход. Вынужден доложить ректору.

Плотников недолюбливал Трифонова. Вот и сейчас мысленно представил гладкую, блестящую яйцевидной формы голову главбуха, запекшуюся черную слюну в уголках губ, вечно обиженное выражение подслеповатых глаз… Стало совсем тошно.

— Ну и доложите! Ректору причина перерасхода известна, — сухо ответил профессор и, отведя трубку в сторону, добавил: — Бегите, докладывайте, формалист вы этакий! Не на себя потратил, на дело!

— Что-что? — не расслышал Трифонов, но профессор уже положил трубку.

В дверь постучали.

— Войдите! — отозвался Алексей Федорович.

На пороге стоял ничем не примечательный молодой человек с непомерно пухлым портфелем.

— Можно?

— Садитесь. Что угодно?

— Я прочитал вашу книгу «Неиссякаемое в обычном», и мне кажется… я думаю… именно вы сумеете меня понять.

Профессор усмехнулся:

— Что у вас? Статья, диссертация, научно-популярная брошюра? Или, быть может, открытие?

Молодой человек извлек из недр портфеля папку.

— Ого! — присвистнул Плотников, взглянув на титульный лист. — «В. В. Стрельцов. Теоретическое обоснование риализуемости возвратно-временных перемещений». Да-с… Слово «реализуемость» пишется через «е»!

— Простите, — взволновался Стрельцов, — машинистка ошиблась, а я и не заметил. Ну, конечно же, ре-а-лизуемость… реализуемость, — неуверенно повторил он.

— Это что же, путешествия в прошлое? «Янки при дворе короля Артура»? А вечный двигатель вы случайно не изобрели? — в голосе Плотникова торжествовала ирония.

— Что вы, что вы… — смутился Стрельцов. — Понимаю, тема необычная, но сравнивать с перпетуум-мобиле… Каждый школьник…

— Не стоит апеллировать к авторитету каждого школьника, — прервал Плотников. — И обижаться нечего. Лет двадцать назад попросили меня прорецензировать для Физматгиза рукопись, страниц шестьсот, — «Теория вечного двигателя». Современный математический аппарат, наукообразие — позавидовать можно. А в письме на имя главного редактора автор написал: «Я наслышан о так называемом законе сохранения энергии — физфак окончил. Но решительно не согласен. Книгу издайте, на это по Конституции имею право. А в предисловии, если угодно, можете отметить, что концепции автора в корне ошибочны и противоречат тому-то и тому-то. Пусть история нас рассудит».

— И напечатали? — простодушно приподнял плечи Стрельцов.

— Да вы шутник?! — фыркнул профессор. — Вечный двигатель, машина времени? Начитались дурной фантастики!

— Вы же сами в «Неиссякаемом…» писали…

— Что писал? Там принципы! Основополагающие закономерности! Рабочая гипотеза!

— Вот и я рассматриваю время как бегущую волну сложной формы, описываемую системой многомерных функций, — вскинул руку Стрельцов. — Несколько минут назад вы сказали мне: «Войдите». Потом повторили: «Войдите!»

— Не повторял.

— Нет, повторяли, но в другом измерении! Потому что бегущая волна времени не затухает, она существует вечно, и любая ее фаза не исчезает, а лишь перемещается от измерения к измерению.

— Значит, и через миллион лет я буду иметь удовольствие с вами беседовать? Что за чушь!

— Но математически все обоснованно, — запротестовал Стрельцов. — Бегущая волна несинусоидальной формы, будучи разложена в ряд…

У Плотникова снова заныл тройничный нерв.

— …дает прямые и обратные гармоники…

— И если выделить обратную гармонику, — насмешливо сказал Алексей Федорович, — то можно переместиться в иное измерение, например, туда, где сейчас палеолит?

— Так точно.

— Да что вы заладили: «так точно»! В науке нет ефрейторов, запомните!

— Я понимаю… — снова смутился Стрельцов. — Это помимо воли.

— Давайте рассуждать, — неожиданно для самого себя предложил профессор. — Путешествия в прошлое, если абстрактно, я подчеркиваю, аб-стракт-но допустить, что они возможны, это типичная обратная связь!

Стрельцов кивнул:

— Абсолютная истина.

— Вы хотели сказать «тривиальная истина». Вот именно! Оказавшись в прошлом, человек стал бы орудием этой самой обратной связи — положительной или отрицательной, судя по обстоятельствам.

— Фантасты давно решили этическую проблему обратной связи. Законом должно стать невмешательство! — сказал Стрельцов.

— Невмешательство пришельцев из будущего? Че-пу-ха! Вы инстинктивно прихлопнули комара, и тот не успел заразить малярией Наполеона. Бонапарт выиграл решающее сражение, а будь комар цел, оно оказалось бы проигранным.

— Нужно стабилизировать условия, при которых…

— А с другой стороны, — перебил профессор, — почему нельзя вмешиваться? Что это за жизненная позиция — невмешательство? Наблюдать со стороны, как на Хиросиму сбрасывают атомную бомбу? Прогуливаться по Освенциму, отворачиваясь от газовых камер и печей, в которых сжигали трупы замученных? Максвелл в сорок восемь лет умирает от рака. Ландау попадает в автомобильную катастрофу… Иметь возможность и не вмешаться? Да это было бы преступлением! Преступник вы, молодой человек, вот кто вы такой!

— Но это не я придумал! — в смятении воскликнул Стрельцов.

— Вы, не вы — какая разница! Тем более, что путешествия во времени противоречат закону причинности. Конечно, было бы заманчиво бросить зерно знания в глубину веков, чтобы затем, через сотни лет, собрать обильный урожай. Но если бы наши потомки могли проникать в прошлое, они бы это делали. История была бы исправлена, переписана набело, хотя бы методом проб и ошибок! Но раз мы знаем: существовали рабство, инквизиция, чумные эпидемии, войны, фашизм, то, следовательно, вмешательства из будущего так и не произошло.

— А может, пока рано? Может, пусть люди пробуют и ошибаются? — с надеждой проговорил Стрельцов, и его круглое, усыпанное веснушками лицо приняло мечтательное выражение.

«Мальчишка, совсем мальчишка, — подумал Плотников. — Ишь как глаза разгорелись… Не замечает грани между фантастикой и жизнью. Небось всюду ему мерещатся алые паруса, романтик, «перпетуум-мобиле»! Неужели и я когда-то был таким? Нет… война помешала, наверное. Но что-то есть в нем мое… Или во мне — его. Впадаю в детство, испытываю дефицит романтики? Возможно… Впрочем, это уже суета сует и томленье духа!»

— Занятный разговор, — произнес он вслух. — Только не имеет отношения к науке!

— Так вы не возьмете мою работу? — спросил Стрельцов огорченно.

— Отчего же… оставьте… — устало проговорил профессор.

* * *

Странный сон приснился Плотникову. Он шел, а небо гремело, обрушивало раскаленные дротики молний. Плотников ощущал одновременно и суеверный страх перед разгулом стихии, и гордое наслаждение собственной силой, ловкостью, умением противостоять этому не прощающему ошибок миру, и опьяненность испарениями леса, и настороженность к звукам, каждый из которых мог оказаться сигналом опасности.