Юрий Петухов - Бойня

• Название: Бойня
• Автор: Юрий Петухов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Научная Фантастика

В романе «Бойня» показан кошмарный мир XXII века, в котором уцелевшие люди забавляются кровавыми охотами на выродившихся человекомонстров.

---

— Сдались вам эти мужики чертовы, — прохрипела она, — от них только вред один!

— А меня зовут Манька Пузырь, — быстро вставила коротышка, — я этих кобелей тоже не люблю!

Охлябина сразу заулыбалась, пролился бальзам на душу, наконец-то.

— Верно говоришь, подруженька! — она прихлопнула Маньку по плечу. — Я только с митингу, умных речей наслушалась выше крыши. Там прямо знающий человек один с трибуны сказал: все мужики — сволочи окопавшиеся! И бабам от них только убыток и горе! Так и говорит: идите, бабы, и создавайте повсюду женсоветы! И, говорит, будет вам и колбаса, и светлое будущее, и хахалей навалом! Во-о!

Рыжая Вешалка долго пучилась на Маньку налитыми глазами. Потом протянула:

— Чего-то я не поняла… это, значит, навалом-то будет сволочей окопавшихся, так что ли?!

— Дура ты и есть дура, — Манька ткнула рыжей кулаком в лоб, — не перебивай умных людей-то, я заслушалась прямо про колбасу и эти… женсоветы. Красиво-о! Я люблю когда красиво… И мне тоже одна, умная, как-то про колбасу рассказывала — девочки, я, прям, сама не знаю, что за прелесть эта колбаса, все про нее только и говорят.

Марка одернула болтунью.

— Вот пока ты говоришь, да другие говорят, мужики-то окопавшиеся всю колбасу нашу и сожрут начисто, ясно?!

— Ясно, — откликнулась Вешалка, — надо женсовет создавать! Ты вот что… как тебя звать-то, подруга дорогаая?

— Охлябиной, — кокетливо призналась Марка. Бабы, уже не пьяные, а совсем протрезвевшие и смурные, переглянулись, кивнули одновременно. И Вешалка продолжила:

— Вот и будь ты у нас, дорогая Охлябина, как избранница от женского народа нашего маленького, но дружного коллектива, председательницей женского совету!

Марка засмущалась, засопела, закрутилась на месте ужом.

Но Манька Пузырь поддакнула товарке:

— Голова у тебя светлая, и драться ты умеешь, Охлябина, кому ж как не тебе быть председательницей?! Да мы с тобой всех этих закопавшихся и вовсе уроем! Мы их и на развод не оставим, не хрена колбасу переводить!

— Ладно, подруженьки, уговорили, — смирилась с волей народа Марка Охлябина. — Но чур без булды — скажу слово, чтоб только свист стоял. А кто против пойдет, ту из женсовету вон! И чтоб ни дна ей, ни покрышки! Согласные?!

— Согласные! — хором ответили Манька с Вешалкой.

— Вот и ладно. Вы главное, не боитесь, со мной не пропадешь! Мы баб наберем тыщи, мы весь город на мужиков подымем! Не трожь наши права! Не посягай, сволочь, на свободу нашу! Нынче, я вам скажу прямо, демократия повсюду…

— А чего это такое? — не поняла Вешалка.

— Чего?! — переспросила с возмущением Охлябина. — Безграмотная ты, хучь и городская! Демократия, как тот умный сказал, это наша бабская власть. Нас не попирай! И думать не смей, гад…

Вешалка снова выпучилась.

— Как это, не попирай, а откуда ж детки нарождаться-то будут? — всплеснула она руками.

— Дурища ты несознательная! — обругала ее Марка. — Ты поперву светлое будущее построй, а потом про деток-то… Не хрена их и вовсе рожать, коли им никогда в жизни колбасы вволю не накушаться, верно я говорю?!

— Верно! — снова хором ответили обе.

Охлябина довольно улыбнулась, подбоченилась, здесь ее слушали, не перебивали, не материли, как этот мужлан Доля, тут ее уважали. И зачем ей, спрашивается, какой-то там Кабан, когда она и сама головой быть может, вожаком! Пускай только попадутся ей на пути, олухи, деревенщины… в город приперлись, а с женщиной себя вести не научились, хамье! А вот она не даром мучилась, не зря страдала, она-то свою правду нашла тут. А за правду и помереть не жалко.

— Ну, вот что я вам скажу, подруженьки, — начала Марка важно и сурово, — коли избрали вы меня на этот ответственный пост, не хрена нам сидеть тут да судачить о том о сем. Пора и за дело браться. Никто нам красивую и сладкую жизнь не построит, кроме нас самих. Эти окопавшиеся гады вам не тараканы, сами собой не выведутся. Их выводить надо!

Первого загулявшего мужичка они поймали через две улицы, возле подвала. Бьио уже совсем темно, но мужичок — хилый, лобастый и носатый — приметил рыжую Вешалку, клюнул, побрел за ней.

Тут они все втроем и навалились на «окопавшегося». Трепыхался он недолго. Манька Пузырь притащила откуда-то большую каменюку и долго била мужичка по выпуклой голове. Охлябина с Вешалкой держали его за руки — за ноги. Голова оказалась крепкой, Манька расколола ее лишь с седьмого удара. Карманы выпотрошили, найденный сухарь поделили поровну, баклажку пойла распили, повеселели. Тело спихнули в глубокую канаву, поросшую лиловым камышом.

— Ну, а повыбьем всех, — спросила Вешалка, — чего будет?

— Красивая жизнь будет, подружка, — мечтательно ответила Охлябина, — как в кино! И не останется ни воров, ни бандитов, ни алкашей, ни гадов всяких на земле…

— Меньше народу, больше кислороду! — деловито заключила Манька.

Она уже приглядывалась к еще одной замаячившей впереди мужской расхлябанной тени.

— Вы видите перед собой уникальнейший образец антро-помутации, господа! Вот уже без малого сто лет наш исследовательский центр отслеживает чрезвычайно важные для науки процессы, происходящие на территории так называемой Резервации. Господа…

Чудовище мутным усталым глазом обозревало публику, толпящуюся возле него. Два, иногда три захода в день, и всегда одно и то же. Это страшно утомляло. Ужас в глазах, смешанный с каким-то невероятным, преодолевающим этот ужас любопытством… и все… и пустота! Боже мой! Они боятся его — искалеченного, бессильного, превращенного в безжизненный обрубок. Почему? Почему они не боятся самих себя — калечащих, убивающих?!

— …вырождение, охватившее Россию два века назад, достигло своей пиковой точки еще до введения режима контроля и покровительства над этим деградирующим образованием. Но мировое сообщество гуманных цивилизованных стран уже не могло остановить необратимого процесса. Всего четыре поколения потребовалось, чтобы на бывших российских землях появились вот такие, с позволения сказать, существа. И тем не менее, этот монстр наделен определенным разумом.

— О-о-о!!! — прокатилось гулом по толпе. Передние, наиболее смелые, отпрянули назад. Сообщение о разумности кошмарного мутанта повергло их в еще больший ужас.

«Ублюдки! — подумало Чудовище. — Все они самые настоящие ублюдки и выродки.» Чудовище прекрасно помнило, с каким восторгом относились посельчане, особенно малышня к туристам — они им казались небожителями: красивыми, добрыми, умными… А они оказались выродками.

— …но мы не теряем времени даром, господа. Все вы будущие медики, антропологи, ученые. И потому вы должны знать, что наш центр проводит огромную работу по выявлению, сбору и консервации особенно интересных для науки экземпляров мутантов. Да, это огромная, дорогостоящая и неблагодарная работа. Но наука требует, жертв. Мы с гордостыо можем сообщить, — седовласый тип приподнял большущие старинные очки в роговой оправе, чуть склонил голову и обвел толпу пристальным взглядом, — что в самое ближайшее время в ваши учебные заведения для детального изучения и вивисекции поступят первые десятки и сотни выловленных в Резервации особей. Не сомневайтесь, господа, никто, ни один из вас не останется без добротного материала для научных опытов и исследований!

Его последние слова потонули в шуме одобрительных возгласов и рукоплесканий. Будущие медики не скрывали своего восторга.

Один, черненький, вертлявый и шустрый, подкрался поближе и дернул Чудовище за свисающукгбезжизненную конечность. Глухой нутряной стон содрогнул увечное тело, вырвался наружу. Толпа снова отпрянула.

— Господа, — взволнованно заблеял седовласый, — я вас предупреждал, будьте крайне осторожны! Мы еще не знаем всех скрытых возможностей этих животных…

— Так чего ж вы медлите, профессор, — встрял черненький, — наука не стоит на месте, мы не можем выжидать милостей годами. Надо их резать, препарировать, все и прояснится!

Седовласый одобряюще поглядел из-под очков на пытливого ученика, кивнул ему, улыбнулся и ответил уклончиво:

— Всему свое время, мой юный друг.

Чудовище втянуло стебель глаза в глазницу. Всему свое время. Разве знало оно, что придут такие времена… ну почему его не раздавило этим огромным броневиком? Почему?! Уже много раз, почти после каждого пробуждения в этой жуткой и невыносимой неволе оно пыталось сорваться с тумбы, надувалось, напрягалось, переставало дышать в надежде, что трубки и шланги, питающие его, продлевающие страшную жизнь, вырвутся, выскочат… нет, все было сработано на совесть, все было рассчитано надолго. Чудовище еще не знало, с кем имеет дело.

— Запевай! — рявкнул Гурыня на всю вселенную. И бредущие зэ ним бесчетные толпы, подгоняемые вышагивающими по бокам пятнистыми, заголосили на все лады: