Юрий Тола-Талюк - Опыт присутствия

• Название: Опыт присутствия
• Автор: Юрий Тола-Талюк
• Жанр: Биографии и Мемуары

Жизнь человека – это архив его сознания. Книга позволяет поднять чужие архивы и удивиться тому, как далеки и близки друг другу люди.

---

Исполнительское рвение при отсутствии широкой профессиональной информации плодило странные заблуждения. Я помню фотографию с изможденными лицами неопределенного возраста, из книги коллективного автора "Канал имени Сталина". Под фотографией подпись:

"Природу научим, свободу получим" – из частушек беломорского хора". Вот она готовая формула вируса административного безумия.

Тогда были уверены, что природу надо учить, а не изучать. И учили. И вирус поражал последующие поколения чиновников. Вот на карте река

Уста. Здесь она еще сохранила изгибы в которых посылала воды свои в

Ветлугу и матушку-Волгу. К чистым водам Усты надо было пробираться через буйные заросли жимолости, черемухи, сирени и жасмина.

Приустские луга буйно поросли травами и цветами редкостной красоты.

А птицы и насекомые наполняли благоухающий воздух звоном и трелями.

И весь этот живой мир, войдя раз в человеческую душу, оставался там навсегда как сладость родной земли. Было такое… Но вот чиновник леспромхоза смекнул, что многовато зигзагов в Усте, – застревает сплавляемый лес. И порешили ее выправлять аммоналом да бульдозером, заодно и воде прямой ход обеспечить, чтобы не бормотала. А вода – в песок, а луга, да сладкий приустский кустарник – в пустыню, а чарующая красота реки – в небытие… Уж не с них ли писал

Салтыков-Щедрин портрет Угрюм-Бурчеева? Ах, много можно было бы за этой картинкой обобщений сделать, да пусть уж додумает сама Нина

Андреева.

И еще немного о природе. Трагедия революции заключена для нации, прежде всего, в потере генофонда. Если биологию изучать не по теории Лысенко и Лепешинской, то можно понять, что генетика "не буржуазная шлюха империализма", а наука, отражающая реальность состояния вида. Но не будем сейчас искать виновников, а просто рассмотрим факты:

Гражданская война. В ней, вооруженный до зубов, противоборствовал самый активный слой населения – и погибал. Коллективизация – ей отвергался зажиточный слой населения, к сожалению, он же был и наиболее трудолюбивый, крепкий крестьянин – и погибал. Период массовых репрессий – преследовался не только широкий слой партийно-хозяйственного и военного чиновничества, уничтожалась всякая политическая и духовная активность; ее носители, люди – погибали. И на войне погибал лучший генофонд. Молодость, не защищенная жизненным опытом, открыта, благородна, безрассудна и беззащитна. Если сюда включить деятелей науки, по которым прошла коса всех этих периодов, да еще специально имела свои послевоенные годы, то можно представить какие потери понес генофонд нашей страны.

Но это одна сторона. На фоне названых изменений происходили социально-психологические. Можно, конечно, поставить под сомнение влияние ген на создание психологического типа, или, напротив, реакцию социального приспособления на изменение генных структур. Но вероятнее то, что определенный генотип более психологически соответствовал возникающим условиям. Бюрократический отбор неизбежно впадал в противоречие с возвышенными качествами человеческой натуры. Бюрократическая машина подбирала человека по принципу его совместимости с формальными элементами. Потребность в инициативе породила тип "толкоча", не способного к анализу, не способного вступить в противоречие с уложением, но готового принимать решения.

Исполнитель требовался без размышлений, размышления без самостоятельности. Действительно, взгляните на мыслящих людей, – малейший начальственный оклик вызывает у них оцепенение. Ведь именно они имели мнение, и то, что они его имели, представляло угрозу не только их жизненному комфорту, но и самой жизни. Многие понимают существо положения, но способных занять гражданскую позицию – не так уж много.

Необходимо приземлить эти подвешенные над обществом группы населения на почву, от которой они оторвались. Не разобщенность и непримиримость, а согласие интересов на широкой демократической основе. Наше государство, став во главе беспрецедентного в истории движения по своей коренной реконструкции, делает проводником этих решений те элементы, от которых необходимо избавиться. В человеческом плане это означает, что представителям косной машины, породившей так много бед в социальном и экономическом хозяйстве страны, предоставлена возможность исправить ошибки, перестраивая свое отношение к делу. Еще недавно, проживая на одной территории, мы находились в разных мирах и системах мысли. Сейчас появилась возможность стать гражданами одной страны, почувствовать, что наша многонациональность может восприниматься как нация.

У нас много недостатков, но есть основа для их преодоления – социалистическая форма правления. Мы должны развивать данное, свято помня, что в нем устранен основной корень социальных конфликтов – вопрос о собственности на средства производства и государственную власть. "Альтернативные башни" в виде ретроградных или утопических предложений, не более чем умственные конструкции в системе общественной мысли.

Стоим ли мы сегодня перед выбором? – Нет. Выбор определился семнадцатым годом. Сегодня мы должны осуществить его. Мы должны вернуть исторические долги и соотечественникам и мировому сообществу. Альтернатива между жизнью и смертью бывает у человека, человечеству этого не дано, – оно может выбрать только жизнь".

Вот такое крылатое ощущение времени присутствовало тогда в моем сознании.

Существо на столе двусмысленно хмыкнуло. Я сделал вид, что ничего не заметил и старательно продолжил летопись.

Но общество пробуждалось, следуя за обманчивым светлячком надежды. Инициатива низов зашла так далеко, что мы в Городецком районе попытались создать политический клуб "Гражданин". Я был одним из инициаторов его создания, но вскоре убедился, что провинциальное сознание еще не созрело для политической борьбы. Они не только не умели формулировать цели, но даже не могли осознать их. Застарелая беда русского человека – неспособность осознавать собственные интересы. Подготавливая заявление от имени политического клуба, я писал: "… отрицательная инерция предыдущих десятилетий продолжает совершать разрушительную работу. Недостаток товарного вещества и значительное изъятие денег дельцами теневой экономики требует денежной эмиссии и ведет к ощутимым инфляционным процессам.

Сопутствующая этим явлениям социальная несправедливость, коррупция, рост преступности, незащищенность граждан, дефицит, снижение жизненного уровня, подводит к опасной черте социальной напряженности". "Пять лет перестройки, пять лет мы бичуем себя, выставляя язвы и раны обнажаясь, казалось бы, до предела. Но в душе саднит, и разумом мы осознаем, что продолжаем жить в прежнем состоянии несвободы, потому что наложено табу на самую главную правду общества. Правда эта состоит в том, что в 17-м году мы были порабощены утопией, а утопия, как всякая неправда – бесчеловечна.

Да, было мужество, было движение к свободе, но и то и другое эксплуатировалось с беспощадным политическим цинизмом и невиданной бесчеловечностью. "Классовая теория" и "классовая мораль", по заявлению их вдохновителей, не имели законов. Понимая по-человечески, что сегодняшние носители этой утопии являются невольными наследниками зла, что для них разрушение идеи является разрушением Ноева ковчега существования, мы, тем не менее, должны настаивать на утверждении правды. Если это не сделать сейчас, разрушение лжи примет длительные и жестокие формы. Классики марксизма создали вероучение насилия, которое в 1917 году воплотилось в практику откровенного разбоя. Она была направлена на

"эксплуататоров" и уничтожала эксплуататорские классы. Но "классы" – это люди и они уничтожались уничтожением людей. "Эксплуататорские классы" по законам социальной эволюции состояли из цвета общества, были его плодородным слоем, подобно тому, как гумус является плодородным слоем земли. Этот слой с кровью содрали с тела общества.

И как земля лишенная гумуса перестает плодоносить, так и общество, истощив чудом сохранившиеся запасы духовности и профессиональных знаний, деградировало до состояния, которому трудно подобрать соответствующее определение. Общество оказалось подобным телу ракового больного, организм которого уже не способен сопротивляться многочисленным метастазам. Действительно, если взглянуть на нашу историю, историю болезни, ведущую отсчет с октября 17-го года, то мы убедимся, что подобная социальная чума не имеет аналогов ни в списке революционных катаклизмов, ни в самых кровавых бойнях за всю историю человеческой цивилизации. Понятие "эксплуататоры" приобрело после революции чрезвычайно широкое толкование. Все кто мог вызвать хоть тень подозрения у новых повелителей Российской Империи, искоренялись самым беспощадным образом. Их жертвами стали дворяне, промышленники, финансисты, крупные, средние и мелкие землевладельцы, духовенство, писатели и поэты (за небольшим и худшим исключением) философы, трудовая интеллигенция – врачи, инженеры, учителя, ученые всех направлений науки, – вот кто был приговорен к уничтожению главным тезисом русской революции. Культ Сталина и его жернова нигде и никогда с такой неумолимой последовательностью и в таких огромных масштабах не уничтожали интеллектуальный слой общества.