Николай Соловьев - Северка

• Название: Северка
• Автор: Николай Соловьев
• Жанр: Современная проза

---

(ему двадцать с небольшим), катается на лыжах и бегает. Он участвовал в забеге по лестницам Останкинской телебашни за автомобиль (суппермужчина России). Играет в бильярд, сплавляется летом на катамаране, любит пиво, носит серьгу в ухе, пишет с ошибками, любит дискотеки, на работе слушает: 'полковнику никто не пишет', 'нас не догонишь', 'я сошла с ума' и похожую музыку. Все время берет взаймы и не помнит, сколько должен. Приходит в комнату в полдень с большим баулом, в кроссовках, на майке надписи крупными латинскими буквами. Здороваясь, он дает подержать кончики пальцев, при этом может повернуть голову через плечо и разговаривать с кем-то другим.

Программировать он научился, но от невнимательности у него постоянные ошибки. И еще он не может или не хочет программировать просто. То есть программы получаются сложные, больше по объему и иногда медленнее. Начальник сектора не в силах разбираться в его ошибках, приходится мне. Это случается, когда студент на сессии или когда мы в командировке. Однажды ему поручили написать программу, определяющую по индивидуальному налоговому номеру адрес. Я посмотрел

– не то. Удивляюсь, как ему поручили эту программу, человеку, который бывает на работе два дня в неделю, а летом и на сессию совсем не появляется. Но я не стал ему что-то советовать, обидится еще. Так однажды уже получилось. Когда он только пришел, он не знал билдера и попросил помощи у меня. Я согласился, и стал отвечать на все его вопросы. Мне это не трудно, а для него быстрее, чем искать в толстой незнакомой книге. Я посмотрел, как он программирует, и сообразил, что он вообще новичок. Напечатал ему строчек двадцать – правила программиста. Набор тонкостей, которых нет в книгах, и которые облегчают жизнь. Как у слесарей, например, ведь нигде не написано, что в разболтавшееся отверстие в оконной раме можно вставить спичку, чтобы болт плотно ввернулся. Прошел месяц или больше. Студента не было в этот день. Кто-то убирал под его столом и нашли мой листок на полу со следами от кроссовок.

Второй студент. Когда здоровается, протягивает руку ладонью вниз.

Сел рядом со мной. Взял себе три стола и поставил их буквой 'П'. (у всех по одному столу) Он тоже месяц задавал мне вопросы по билдеру, а потом стал программировать самостоятельно. Теперь к нему подсаживается первый студент и задает те же вопросы, что и мне когда-то. Беседа их проходит у меня за спиной и продолжается ежедневно с полчаса. Второй быстро написал какую-то программку и теперь сидит днями напролет в Интернете, читает несмешные анекдоты.

В первом году он защищал диплом. Написал какую-то программку на Си, строк на двести, которая ловит злоумышленников в Интернете. По количеству материала это с трудом тянет на курсовой. Защищался второй у нас в институте, где-то в актовом зале. Мне несколько раз предлагали сходить, посмотреть, но было лень и жаль времени.

Вдруг водку стали пить в комнате. У нас всегда было принято отмечать дни рождения или праздники без спиртного. Торт с чаем или кофе. И только под новый год при закрытых на ключ дверях позволяли себе бутылочку шампанского. У нас же на этаже два особиста. И стукачи должны быть, как на любом государственном предприятии. Не помню, что праздновали. Сбросились. Первый студент с Игорем принесли несколько бутылок водки, банки огурцов, колбасы и еще какие-то консервы. Короче все, что пьют и едят обычно на лавочках. Пришла

Татьяна Николаевна, начальница отдела и Андрей второй, начальник сектора. И еще из взрослых у нас Наталья Николаевна. И ничего.

Сидели и пили. Вот что значит инициатива молодого студента. Я деньги сдал, как и все, но не пить отказался. Это никого не удивило, потому что все видят, как я ежедневно ем фрукты, а по четвергам голодаю, какая тут водка. Уйти мне некуда. Развернулся на крутящемся стуле от общего стола к своему монитору и под шумок добавляю в свою базу фотографии и биографии советских киноактеров из Интернета. Тортика съел пару кусочков.

Однажды Татьяна Николаевна привела в нашу комнату некого Володю и познакомила его со всеми. Она сказала, что Володя из кгб, работает у нас по договору, пишет небольшую программу для ДКС. Володе лет тридцать, на лице улыбка, в темном костюме, в белой рубашке и галстуке. Остальные ребята быстро разошлись после рукопожатия, и я хочу, но не могу. Татьяна Николаевна и Володя продолжают разговаривать и через слово одновременно посматривают на меня.

Киваю, улыбаюсь, а они скажут что-то и уставятся оба. Такое чувство, как будто от меня чего-то ждут.

На следующий день Татьяна Николаевна попросила меня курировать

Володину программу.

Володя стал появляться в НИИ раз в две, три недели. В следующий раз он принес торт и бутылку шампанского. Он собрался в отпуск, и решил отметить это с нами. Это потрясающе. Как будто у него нет своих сослуживцев. Против шампанского наша комната, конечно, не возражала. Потом Володя стал бывать все реже, раз в несколько месяцев и заходил уже без улыбки и здоровался отрывисто. Он оставил последнюю версию своей программы для меня на ничейном компьютере в подкаталоге 'solovei'.

Кстати, примерно в это же время, однажды, когда я приехал в

Кузьминки, отец спросил меня как-то без всякого вступления: 'А что ты не идешь в кгб?'. С чего это вдруг?

У нас на этаже часто бывают группа людей в дорогих черных костюмах. Из МИДа или кгб не знаю. Последний раз они вместе с

Татьяной Николаевной и Андреем вторым долго стояли в коридоре перед нашей дверью, перебрасывались отдельными словами, но в комнату не заходили. Учебный класс же свободен, могли бы туда зайти, чего стоят перед нашей дверью. Время без пятнадцати пять. Мы со студентами собрались домой. Рановато, конечно, за то я второй прихожу в комнату, а большая часть приходит после меня. А ухожу я всегда первый и не знаю, во сколько уходят остальные. Мы открыли дверь и прошли меж молчащих начальников и советников.

А командировки? В Улан-Удэ и Чите мы были двадцать дней. А первые две недели Коля каждый день покупал полтора литра водки на троих – на себя и двух теть. Про Колю не скажешь, что он пьяница или дон

Жуан. Он бледненький, хиленький, заикается, не умеет ни говорить, ни шутить, интересуется только сетевыми технологиями.

В Чите поехали на китайский рынок. Будни, покупателей нет. Лотки под открытым небом. На улице двадцать пять мороза. В основном одно и то же – кожаные куртки. Мы были втроем. Обошли раз, и я пошел в машину, чего мерзнуть. А наши двое еще ходят, смотрят. Они отсутствовали минут пятнадцать, то есть еще несколько раз обошли тех же самых тридцать торговцев. Так ничего и не купили. А я сидел в

Волге. Водитель посмотрел на мою серую вязаную шапочку и сказал: -

Знаешь, как у нас такие шапочки называют. Пидорки. Это водитель представительства МИДа в Чите говорит члену комиссии из Москвы, одному из тех, кого он возит каждое утро из гостиницы на работу или в ресторан с его начальником.

Уфа. От института нас трое: одна тетенька, Коля и я. И с нами два мидовца, начальники. Посидели в кафе, недалеко от гостиницы. Вышли и поняли, что нас обсчитали. Процентов на 25. Прогулялись вперед, а когда возвращались в гостиницу мимо кафе, один мидовец говорит мне:

– Давай сходим, потребуем деньги. Вообще-то мидовцы такие же, как все, обычные люди, только знают несколько языков и ежедневно смотрят программу 'Время'. Почему он обратился именно ко мне, не понятно.

Когда нас катали на теплоходе по Белой, какой-то дядя из местных, то ли из мвд, то ли из кгб, вдруг разговорился со мной. Говорит, а знаешь, что перед бегом пить нельзя – язва будет.

Вообще мне часто что-то советуют или предупреждают: а ты знаешь, что раз в два месяца нужно зубную щетку менять… как это ты не боишься под сосульками ходить…

Во Владивостоке в представительстве лежит стопка газет. Случилась пауза, и я почитал. Одна заметка про статистику авиакатастроф.

Больше всего в России падают старые Боинги, на одном из которых мы прилетели. Другая заметка об охоте на волков. Дело было зимой.

Волков гнали на вертолетах. Один забежал в небольшую рощу. Тут его след и пропал. Вертолеты кружили, кружили, нет. Оказывается, волк прижался телом к дереву, обхватив его лапами. Заметили его лишь тогда, когда он вытирал рукавом сопли. Другой матерый спрятался в поленице дров и притворился бревном. Тут он понял, что дырку от бублика получит, и сдался: 'А на черной скамье, на скамье подсудимых…'.

В ДКС можно зайти свободно, пройти в столовую или к киоску с книгами и сувенирами. А у дверей в рабочий сектор стоит милиционер.

Для того, чтобы пройти туда, нужно заранее позвонить начальнице отдела, чтобы фамилию внесли в книгу милиционера. Мне приходилось бывать тут раз пять одному или с кем-то. В последний раз подхожу к милиционеру, называю фамилию. – Нет, Соловьева нет, может Соловьянинов?

А в самый первый раз мы приехали туда с Татьяной Николаевной. Час назад в институте она попросила меня курировать программу Володи из кгб. Приехали, зашли я сел за монитор, и стал знакомиться с программой. Рядом стоит Татьяна Николаевна. Задходит какой-то грозный дяденька. Советник какой-то. То есть наш заказчик. – Ну, расскажи, как работает программа? – важно спросил он. – Понятия не имею. И он тихо ушел. И ничего. И меня никто не застрелил и не уволил. Оклад мой по-прежнему растет. Да еще и в командировки стал ездить.