Юрий Петухов - Измена, или Ты у меня одна

• Название: Измена, или Ты у меня одна
• Автор: Юрий Петухов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Современная проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-265-02222-8

Роман «Измена» — это эротико-лирическое повествование о любви и верности, изменах и алчном ненасыщаемом сладострастии. Автор выводит читателя из рамок штампованного «классического» любовного треугольника, ибо жизнь сложнее и любовные переплетения имеют гораздо большее число углов.

Особое место в романе отведено историко-романтической линии — походу князя Святослава на Византию. Показан быт язычников, еще не перешедших от полигамных любовных отношений к моногамным, а также нравы клонящейся к упадку Византии.

---

— Дома можно по имени-отчеству, Борис Григорьич, — сказал Кузьмин и рассмеялся.

Владимир Андреевич знал, что коли парень отказывается от своего первого увольнения ради девушки после двух с лишним месяцев беготни и безвылазного сидения в части, то это всерьез. Но столь решительный в делах службы полковник Кузьмин не знал, как реагировать ему на все происходящее здесь, на его глазах. Выставить гостя, запретить Ольге встречаться с Черецким? А на каких основаниях горячиться? Нет, это не решение вопроса. Идти у дочери на поводу? Характер не позволял, да и опыт всей прожитой жизни, опыт немалый, нашептывал, что такой вариант совсем никуда не годится. И потому Владимир Андреевич счел самым правильным и единственно верным решением — не торопиться с выводами, приглядеться — так ли страшен черт, как его малюет родительское воображение.

Черецкий не знал, что творилось в голове у Кузьминастаршего, он ждал — когда же наконец закончится затянувшийся, по его понятиям, обед и можно будет вырваться из-под пристальных изучающих взглядов Олиных родителей на волю, вырваться вдвоем с ней.

— Сейчас второе принесу, — хлопотала хлебосольная хозяйка, — вам, Боря, наверное, солдатский харч приелся уже, вы не стесняйтесь, у нас все домашнее, собственного приготовления…

В ответ Борька рассыпался в похвалах кулинарному искусству Марии Васильевы, чем приводил ее в состояние еще большего хлебосольства. Он жалел, что не прихватил с собой Слепнева, обладавшего невероятным даже по солдатским меркам аппетитом. А сам мысленно прикидывал, сколько времени остается в их распоряжении. Получается не так уж и мало — до вечерней поверки было больше семи часов. Перспектива просидеть все эти часы в "тесном семейном кругу" его не радовала.

— Мам, ну мы пойдем? — бросила наконец спасательный круг гостю Оля. — Что-то проветриться захотелось.

— Да что вы? Оленька, ну кто ж так делает? — заволновалась хозяйка. — Только пришли и бежать, нет, молодые люди, это у вас не выйдет! Мы так мило беседуем, правда, Боря?

Черецкий кивнул головой и выдавил из себя соответствующую случаю улыбку.

— Давайте поговорим о литературе. Что читаете, чем интересуетесь? — спросила Мария Васильевна, поглядывая на дочь — Ведь вы у нашей Оли постоянный клиент?!

— Вы извините, — не к месту сказал Борька, — я, наверное, чересчур вашим гостепреиимством злоупотребляю пора и честь знать, — и искоса бросил взгляд на Олю.

— Ну же, брат, Борас Григория, так запросто улизнуть тебе не удастся! — пресек его попытку Кузьмин.

— Ну, ва-ап! — с обсдой в голосе вротянула Оля.

Черецкий со всей ясностью вонял, что ничего у них не выйдет ж увольнение пропало, хозяину спешить некуда — сегодня воскресенье.

— Слыхал — ты историей увлекаешься? — Владимир Андреевич окончательно перешел на «ты», и Борька с облегчением подумал, что начинает обретать какое-никакое доверие.

— Поневоле приходится, что делать! — промямлил oн.

А потом решился — была не была!

И, не называя имен и фамилий, вкратце рассказал Кузьмину про Славку Хлебникова и его рассказы, еще короче дал понять о своем желании во что бы то ни стало подловить Славку на чем-нибудь — "ведь не может того быть, чтоб этот циник все в деталях знал, не ошибался, и вообще надо спесь с него малость посбить…".

— Вот и пришлось на литературу соответствующую подналечь, — закончил он свой рассказ.

— Ясненько, честолюбие заело?! — рассмеялся Кузьмин. Черецкий позеленел — он не ожидал, что его поймут так прямо, но все же соравился и ответил почти с вызoвом:

— Может, и честолюбие, не знаю!

— Горячий какой, — снова улыбнулся Владимир Андреевич и подумал, что Каленцев в своей характеристике был, наверное, прав.

Натянутость между гостем и хозяином постепеннo пропадала.

— Так что там у вас? Святослав? — Кузьмин покинул кресло, подошел к книжным волкам. В его руках оказалась большая книга в зеленом переплете. — Поглядим, что в энциклопедии иишут. Так, «самострел», «светомаскировка»… ага! Вот и Святослав: "…почти всю жизнь провел в походах, смотри Святослава походы 964-72 годов, смотри Договоры Руси с Византией, Доростол". Много про него. Щас мы разберемся, что к чему.

Женщины приуныли. Теперь Оля смотрела на Черецкого с досадой и думала, как его вырвать из отцовских рук. Борька же напротив увлекся и не отрываясь следил за пальцем Владимира Андреевича, перебегавшим со строчки на строчку, словно не доверяя тому, что Кузьмин читал вслух.

Мария Васильевна, немного посидев в комнате и убедившись, что внимания мужчин сейчас лучше не отвлекать, ушла на кухню, принялась что-то готовить к чаю. Оля откровенно скучала и ничего придумать не могла. На часах было половина шестого.

— Разрешите войти, товарищ старший лейтенант?!

Каленцев от неожиданности чуть не обжегся горяченным чаем — он только что налил его в тонкий стакан, покаящийся в красивом ажурном подстаканнике, и готовился не спеша в одиночестве побаловаться любимым напитком.

— Входите, — с плохо скрываемым раздражением сказал он.

Юрий Алексеевич по молодости лет и своему неженатому положению жил в офицерском общежитии, но имел там отдельную комнатушку. Гости к нему заходили редко, а уж солдаты, подчиненные, и вовсе никогда не бывали в его холостяцком жилище. Тем удивительнее показался Каленцеву неожиданный приход Реброва.

— Можно? — опять спросил тот.

— Можно, можно, — уже мягче, ругая себя за несдержанность, пригласил Юрий Алексеевич. — Что у вас?

— Товарищ старший лейтенант, мне срочно нужно в увольнение.

— Прямо сейчас или как? — заулыбался Каленцев.

— Я понимаю, что сегодня поздно, — так же серьезно, как и начал продолжил Ребров. — Завтра, послезавтра, в общем, я не могу ждать, когда подойдет моя очередь, позарез надо!

— Да я б и сегодня отпустил вас, но существует порядок.

— У меня больна мать, и не только это. Причины есть, поверьте хотя бы на этот раз. Вы же живой человек!

Каленцев жестом пригласил за стол.

— Как насчет чаю? Не желаете?

Сергей помотал головой.

— Ладно, сделаем! — заверил Каленцев. — Только чтоб больше писем и всяких жалоб не было, хорошо? А то коли уж вы не по уставу, так и я — Он погрозил Реброву кулаком, улыбнулся.

— Договорились.

Сергей поблагодарил командира, но все же решил уточнить:

— Когда я могу рассчитывать?

— А почему вы все-таки не сказали раньше, ну, хотя бы сегодня утром, может, кто-нибудь уступил бы вам свою очередь? — вопросом на вопрос ответил Юрий Алексеевич. Ребров только махнул рукой.

— Хорошо, идите. Можете рассчитывать на ближайшие дни.

"Надо обязательно помочь парню, — подумал Каленцев, когда Ребров вышел, — что у него за полоса невезения такая?!" Он просунул пальцы в выгнутую ручку подстаканника, приподнял стакан, поднес ко рту — чай был теплым, противным.

Когда Черецкий с Олей вышли, между четой Кузьминых произошел следующий разговор.

— Ну и как ты смотришь на все это? — спросила Мария Васильевна.

— А никак, — ответил Владимир Андреевич.

— С тобой невозможно разговаривать!

— Машенька, ну зачем голову задуривать? Ну посуди сама?

— Какой ты беспечный, ведь дочь твоя!

— И что теперь — караул кричать? Он что, бандит, насильник?!

— Вон у Ильиных сын училище заканчивает, на следующий год офицер — и с будущим, и вообще.

— Ну, а Оля тут при чем?

— Как при чем?! Нашла с кем связываться — солдатик несчастный, ну что он ей?! Ты бы его отправил куда подальше, а?

— Не пугайся, что ты как несушка расквохталась? Ведь ничего еще нету. Ну припомни: в школе за Олей парнишка ухлестывал. Где он? А потом студент был один, Санька, что ли, рыжий такой. А он где? Нету их! А ты развела.

— Ты радуйся, что она по панели не прохаживается да у интуристовских гостиниц не дежурит — щас это в моде, сама знаешь!

— Ох, боюсь, что серьезно тут, — чует сердце материнское.

— Ну ежели серьезно, мы и этого направим в русло, чего за Ильиным гоняться! И в училище поступит как миленький, сделаем из него человека. К тому же повзрослеют за это время маленько.

— Гляди у меня, старый, — не договорив, прижалась к мужнину плечу Мария Васильевна. Но тут же осерчала: — А про этих проституток ты больше не болтай, и так по телевизору каждый день рекламируют, сучек валютных! Нашел с кем дочь родную сравнивать.

За окном начинало темнеть — сумерки выкрасили деревья, дома, лица людей в серый цвет.

В тишине, охватившей все вокруг, пронзительной трелью прозвенел звонок телефона. Мария Васильевна отреагировала первой.

— Тебя.

Кузьмин нехотя взял трубку из рук жены — от воскресных звонков ничего хорошего ожидать не приходилось, приложил к уху. Чем дольше он слушал, тем больше мрачнело его лицо, такое светлое и улыбчивое еще минуту назад. Наконец он бросил трубку на рычажки — телефонный столик закачался на своих тоненьких выгнутых ножках.