Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

• Название: Чм66 или миллион лет после затмения солнца
• Автор: Бектас Ахметов
• Жанр: Современная проза

Бульварный роман. Повествование охватывает период с 1954г до наших дней. В романе нет ни одного вымышленного персонажа; в ряде случаев по разным соображениям подлинные имена и фамилии изменены. В основу романа положена история семьи писателя-переводчика и его шестерых детей. "ЧМ66.." – книга о ворах, убийцах, шизофрениках, писателях, ученых, священиках, политиках. При всем том роман прежде всего о простых людях; он для всех, что и дает основание причислить его к разряду бульварных

---

За самым абстрактным и отвлеченным сам славившийся отвлеченностью Гессе хотел усмотреть первичное – чувства. Трескотня прессы, официальная идеология и ее язык, писал он в годы Веймарской республики, бессодержательны потому, что не соприкасаются с главным и фундаментальным – желаниями миллионов людей. Недоверчивое отношение Гессе к Веймарской республике было основано именно на том, что она не отражала сознательной воли народа. Низведение общих политических вопросов до желаний человека и человечества, их

"своенравия", было в его руках инструментом социальной критики и беспощадного разоблачения".

Н. Павлова. Из предисловия к сборнику Германа Гессе.

"Быть добродетельными, но и пожить на земле в свое удовольствие".

Людей, всерьез встревоженных личной порочностью я еще не встречал.

Попадаются только те, кто озадачен целью жить припеваючи. Сам такой.

"Наша судьба зависит от наших нравов". Если так, то что такого натворили мои братья, родители, если бог, – опять же если он существует, – так поступил с нами? За какие грехи придумал он для нас беготню с препятствиями? Тщательно сегодня припоминая, сия тема не сильно преследовала меня в те годы – сам по себе вопрос представлялся лишенным перспективы к разрешению. Никаких зацепок, – одни только бессодержательные ссылки на превратности судьбы.

Для спокойствия лучше не задумываться о себе. Удобней отвлекаться на отвлеченные размышления, например, по поводу Гессе.

Н. Павлова особо отмечает: "Князь Мышкин видит правоту как низменного, так и высокого". Мысль ясна и проста: нет ни лучше, ни хуже. Есть только то, что есть. Однако же, противореча себе, Гессе обличает мещанство. Что худого в том, что люди хотят жить с удобствами и развлечениями? По Гессе это люди "со слабым импульсом к жизни", почти кроты. Состоятельные и не очень. За что их обличать?

Каждому ведь свое.

"Мотив "мужественного сошествия в хаос" – один из важнейших в

"Степном волке". Жаль, не читал Данте. Хаос у него ад. Слышал, речь в "Божественной комедии" идет о каких-то адовых кругах, наподобие ступеней ГТО. Повод к путешествию у героя Данте имелся. Сошел в ад он в поисках девушки по имени Беатриче.

Хаос, хаос… Почти "барнаульское движение". "Энтропия стремится к бесконечности". У философов энтропия – это мера беспорядка. Стоп.

Получается, что мы уверенной поступью шагаем от порядка к беспорядку? Не может быть! Как это? Мы постоянно совершенствуемся, но выходит, что мы и не пятимся назад, и не шагаем задом наперед, а черт те куда идем?

По современным воззрениям Апокалипсис угрожает с трех главных направлений. От перегрева атмосферы Земли, от Третьей мировой войны и от завершения жизнедеятельности Солнца. В принципе с первыми двумя угрозами человечество способно совладать. С тем, что когда-нибудь погаснет Солнце, – нет. Хотя, если следовать безумной логике устремленности "от порядка к беспорядку", Солнце может и не погаснуть. Что нам известно о Солнце? Только то, что там непрерывно взрываются водородные заряды. В остальном одни предположения на уровне дарвиновской теории происхождения человека. Только крайне невежественный человек способен положиться на ученых, единственный инструмент которых знание. Что знают ученые, чтобы безоговорочно увериться в мандате на непогрешимость? Мещанин – раб вещей, ученый – раб знания, факта. Следовать наставлениям раба способен тот же раб.

"Все реки текут в океан". Почему я засомневался, что наше светило не обязательно должно погаснуть? Солнце отвечает за все, что творится на Земле, оно же и гонит нас в бесконечность.Следовательно, оно вроде бы составная часть перевернутой восьмерки. Мы влекомы

"стихией бессознательных импульсов и сознанием" и когда-то и нас прибьет к бесконечности.

…Малику конец света до лампочки, он пофигист. Насколько младший брат Кэт гонимый, невозможно понять. По разговорам и поступкам человек он нормальный. Более того, не боится послезапойных кошмаров.

Если другие при отходняке холодеют от страха, ежели что странное привидится, то Малик всегда готов к встречам с потусторонне уполномоченными. В одно утро к нему заявился черный кошак. Котяра сидел на подоконнике и смотрел, как брат Кэт подманивал его к себе:

"Кис-кис". Малик приблизился к киске, собираясь погутарить за жизнь

– кошак, словно человек, отшатнувшись от него, слинял через окно от циничного хозяина.

– Ты не испугался? – спросил я.

– Да ну… Зачем?

Безбоязненность по пьяни причиняет Малику немало хлопот.

Собутыльники с микрашей народ терпеливый, но фокусник чрезмерно их достает, и с попоек Малик возвращается часто побитым. Гапон, муж

Кэт, злится на брата жены за бездеятельность, иногда поколачивает его. Фате, сыну Кэт скоро 4 года и он вслед за отцом повторяет:

"Малик зае…ль".

Пример фокусника свидетельствует, что можно слегка гнать и жить, нисколько не жалуясь на судьбу. Главное, не пугаться утренних кошаков и прочих тварей, замаскировавшихся под привидения.

В институте Сербского Буковскому поставили вялотекущую шизофрению. В перестройку журналисты свидетельствовали, что не существует вялотекущей шизофрении. Шизофрения она или есть, или ее нет. Журналистам виднее, тем более что при Горбачеве психиатры поджали хвост. Несомненно одно: у диссидента имелась навязчивая идея, западных наблюдателей сбивал с толку интеллект, самокритичность бунтаря. Буковский писал: в больничке его не кололи, таблетки пить не заставляли. Он наблюдал за обитателями дурдома, что само по себе познавательно и ценно, но организация "Эмнисти интернешнл" и другие кричали, будто пребывание здорового человека среди больных доставляет правозащитнику нравственные страдания.

Врачи остерегались ставить диссиденту уколы. Несмотря на то, как писал в книге "И возвращается ветер" Буковский, что кагэбэшники имели установку добыть доказательства ненормальности правозащитника.

Можно было обойтись и без сульфазина. Достаточно таблеток, чтобы больной стал человеком и забыл про вялотекучку.

Тот, кто читал "Преступление и наказание" легко поймет:

Раскольников гонимый. Читая "И возвращается ветер", ни у кого не возникает подозрений, что Буковский хоть чем-то заслуживает аминазина с трифтазином. Совершенно нормальный человек. Только что чересчур смелый. Бесстрашие не болезнь, свойство натуры.

В откровенной книге диссидента настороживает одна вещь. О родных и близких Буковский упоминает вскользь. Может потому, что не хотел разветвляться, что чревато перегрузкой повествования, или не желал распространяться о том, как подставлял под удар мать, сестру и прочую родню? Из-за чего у читателя возникало подозрение, будто идеей свержения Советской власти Буковский целиком и полностью обязан исключительно самому себе. В принципе и такое может произойти. Но в реальной жизни так не бывает. Все всегда начинается в семье.

Проходь… В избу-то проходь… А то ведь таперича с крохотками тяжело то как… Ты бы знал… До центра далеко… Ой как далеко… Кончатся крохотки и как мне далече косматить под дремучесть…? То-то же…

Если один в поле не воин, что в таком случае остается человеку?

Кроме как "возносчиво" обращаться за содействием к богу, – ничего.

Солженицын злится, когда кто-либо напоминает: одной лишь

"возносчивостью" в сталинском лагере не выживешь. Бог тут ни причем, если тебе нечем подкормиться и над душой стоит не только вертухай, но и вероломный солагерник. Можно ли выжить в зоне, не прибегая к стуку на солагернков? – важнейшая для Солженицына тема. Александр

Исаевич, если кто намекает на его еврейские корни или сотрудничество с администрацией, рекомендует "заткнуть свою поганую глотку".

Властителю дум простительно все. В нобелевской речи Солженицын говорил о том, что одно славы правды что-то – не помню точно что – там перевесит. Правдолюб, что правдоруб, тот же правдолюбивец.

Марек, муж моей двоюродной сестры Клары провел детство с Руфой и так же, как и наш главный фальсификатор истории, не одобряет, когда из

Сталина делают затюсканного апостола. Зять мой говорит: "37-й год организовали евреи и они же свалили все на Сталина". По Мареку получается, ценой смерти миллионов евреи спровоцировали товарища

Сталина на кровопролитие лишь для того, чтобы мы, нигилистические потомки, имели возможность время от времени тюскать посмертно классика марксизма-ленинизма. Короче, Склифософский, "не о том ли хлопочешь старик, как бы потешить уши других?".

Солженицын пишет и говорит, что характер – это судьба и что человек выше обстоятельств. Про последнее писатель загибает, если только говорит не только о себе. Иван Христофорович тоже в лагере выжил, но-моему, про Сталина, про самое жизнь понимает немногим хуже

Александра Исаевича. И.Х. убежден: человек, взятый сам по себе, без всякой посторонней помощи, вооруженный лишь своими представлениями о благочестии, оставшись один на один с обстоятельствами, представляет из себя сущее говно.