Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

• Название: Чм66 или миллион лет после затмения солнца
• Автор: Бектас Ахметов
• Жанр: Современная проза

Бульварный роман. Повествование охватывает период с 1954г до наших дней. В романе нет ни одного вымышленного персонажа; в ряде случаев по разным соображениям подлинные имена и фамилии изменены. В основу романа положена история семьи писателя-переводчика и его шестерых детей. "ЧМ66.." – книга о ворах, убийцах, шизофрениках, писателях, ученых, священиках, политиках. При всем том роман прежде всего о простых людях; он для всех, что и дает основание причислить его к разряду бульварных

---

Иоська Ким. С моей стороны Бирлес единственный свидетель.

Спрашивает, что ему говорить. Отвечаю: "То же, что и на следствии говорил". Чешет голову. Что же он говорил три месяца назад?

Из собравшихся беспокоят Икошка и Айкын. Нехорошо посматривает в мою сторону и Жумабаев. С остальными отношения раньше у меня были вась-вась. То раньше, сейчас как они настроены – не знаю.

Мама не дождалась Кима и зашла к судье.

– Дайте сыну охрану. – сказала она.

– У нас нет охраны для потерпевших. – Судья Федосова разговаривала с матушкой мягко. – Насчет охраны вы можете написать заявление в горотдел юстиции. – Она протянула маме образец заявления. – И очень просила бы вас, больше ко мне не заходить.

Сторона Атиловых может опротестовать приговор.

– Не бойтесь. – успокоила Федосову матушка. – Не опротестуют.

При виде меня Икошка отводит глаза. Про него, как и про Еса,

Пельмень тоже говорит: "Этот у них, ох, и дурной". При людях и ментах никто из них на меня не прыгнет. Но в центре в ближайшие месяцы лучше не появляться.

Невыгодно светил подсудимого Айкын. Он решил меня запугать и не соображал, что болельщиков Атилова судья тоже присекает. Менты завели в зал Еса, шпанюк закричал: "Здорово, брат!". Когда же я начал давать показания, Айкын стал что-то орать.

Федосова постучала карандашом по столу, пригрозила вывести публику из зала и объявила перерыв до завтра.

Санкция есовской статьи предусматривает наказание до 3,5 лет. С учетом судимости Есу могут дать не более 2-х лет. Если же адвокат докажет добровольную отдачу пиджака, то Атилова освободят.

Драмарецкая хороший адвокат. Не потому что знает свое дело, а потому что защищает Еса горячо, с волнением.

Отказываться от показаний на следствии нельзя. Посадить не посадят, но если начну вилять, дело рассыпется и Еса выпустят. Так не пойдет. Раз уж дошло до суда, то пусть посидит.

Федосову сменила судья Орлова. Ртутная девушка.

– Потерпевший тут что-то лепетал… – адвокат Драмарецкая близко к сердцу приняла судьбу подзащитного. – Хочет угодить всем…

Здесь Ес сделал глупость. Он сначала, глядя на меня, сообщил, что в одной камере с ним сидит Доктор, а потом сказал:

– Вы же видите, Бектас за меня. Это все мать его устроила.

При последних словах, сидевший на задней скамейке, Духан Атилов опустил голову. Орлова равнодушно спросила:

– Причем здесь мать потерпевшего? Вы не ее ограбили.

– А-а.. Вы не знаете его мать… Она…

– Что она? – Орлова бросила цепкий и короткий взгляд на на маму.

Ничего вроде особенного. Сидит себе старушка, опершись подбородком на костыль.

Человек если глуп, то это надолго.

– О, вы не знаете ее, – повторил Атилов и возьми да и брякни. -

Ее даже ЦК боится.

– Что-о? – тихо переспросила Орлова.

В этот момент в зал вошел Иоська Ким с ментом-сержантом. Они сели рядом со мной. Судья объявила перерыв. Мы вышли в вестибюль, Иоська ходил между есовских болельщиков и предупреждал: "Скоро вас всех посажу".

Духан Атилов из зала вышел с женой последним и присел на лавочке.

Его обступили менты-казахи. Мама шкандыбала по вестибюлю и кого-то искала глазами. Увидев облепленного милиционерами Духана, она сменила шаг, быстро подошла к нему и начала избивать костылем старика. Менты опешили, Атилов суматошно уворачивался от ударов, матушка била его и приговаривала:

– Сен барлыга кнали! Сен!

Менты не успели защитить старика. Матушка, сделав свое дело, не глядя, на побитого писателя, подошла к другой лавке. Сидевшие на ней двое русских парней поднялись, уступили место.

Прокурор попросил для подсудимого два года.

На оглашение приговора мы не пошли. Я позвонил в суд и узнал:

Орлова дала Есу три с половиной строгого. Почти одновременно в другом зале Советского райсуда три года дали и Ивану Атилову.

Можно только догадываться, каково было Духану. Я же, хоть и не считал себя виновным в участи Еса, об истории с монгольским пиджаком старался забыть. Мы с ним квиты.

Для чего Ес пробросил в суде, что сидит в одной камере с

Доктором, понятно. Сведения предназначались для Орловой. Имейте в виду, гражданин судья, потерпевший, как и я, тоже знатного рода.

Неделю спустя мама и Бирлес провели день и в суде Фрунзенского района, где проходило повторное разбирательство дела Доктора. Судья

Ахметкалиева кроме того, что была подругой Карашаш, неплохо знала и матушку. После вынесения приговора она позвонила Карашаш: "Передай

Шаку-апай: я была не в силах переквалифицировать обратно покушение на убийство в хулиганство".

Доктор получил семь лет строгого.

Аргентина- Ямайка. Пять ноль… Какая боль…

И.Х. по прежнему приходит в институтскую библиотеку, заглядывает и к нам.В начале сентября ему исполняется восемьдесят. Из его институтских ровесников в живых остался лишь один академик Захаров.

Предпоследним из ровесников И.Х. умер гидротехник Синявский. Тогда

Озолинг заметил:

– Человеку здесь ничего не принадлежит.

Иван Христофорович кажется допер кто я есть на самом деле, но все равно теперь остерегается выступать с расисткими заявлениями.

– Иван Христофорович, скоро у меня выйдет на вас пасквиль. – предупредил я его.

И.Х. на всякий случай насторожился.

– Вы шутите?

– Шучу. Но думаю вам не повредит, если кто-то в Казахстане узнает про вас.

– Кхе-кхе. Поглядим.

Четыре года назад после демонстрации казахов в Целинограде против планов немецкой автономии мы совместно раскусили заготовку Брежнева и Шмидта.

– Брежнев пообещал канцлеру переместить Немповолжье в Ерементау, а после инсценировки с протестами казахов, вытащил из рукава козырного туза: видите, народ против.

– Так оно и есть. – согласился И.Х.

– Наши смелеют только по команде сверху.

– Это да. Конечно.

Про то, что из себя представляют казахи, Озолинг врубился раньше меня.

Деньги не черепья…

Комиссар Миклован, кагуляры и фергиссмайнихт… Я запутался с понятиями. Нет, нет… Миклован румын, кагуляры из "Теней над

Нотр-Дам". Ничего я не путаю. Вот только с фергиссмайнихт не могу разобраться. Откуда он пришлепал? . Изабель…Изабель… Изабель…

Матушка велела сегодня прийти домой абсолютно трезвым и пораньше.

На шесть вечера назначен смотр.

Может это и к лучшему? Избавлюсь от мыслей о товарище по работе.

После больничного по уходу за ребенком, не выходя на работу, Кэт вышла в отпуск. По телефону сообщила о задержке.

– Будешь рожать? – спросил я.

– Вот еще!

В июле у нас с ней состоялся только один сеанс связи. От узбека после рождения сына она ни разу не понесла, так же, как и от меня, с мая прошлого года. Дело не в ее памяти. Она не забыла, как собиралась рожать от меня. Не прибегая к методам объективной контрразведки, можно вычислить истинного оплодотворителя.

"Вернись, я все тебе прощу!".

– Когда аборт будешь делать?

– Марадона обещала поговорить со знакомым гинекологом.

– Слушай, как насчет встречи вне рамок протокола?

– Аборт оплатишь?

– Спрашиваешь.

– Тогда на неделе подъеду.

Дожился. Королева бензоколонки прикормила и сделала из меня бобика.

…Карашаш, ее подруга Кайнигуль с племянницей Айгешат пришли без опозданий. За новой жертвой я наблюдал, отодвинув занавеску в дверном окне. Девушка в очках носила из кухни в столовую и обратно посуду, долго мыла ее.

Кайнигуль поинтересовалась где я. Мама ответила: "Он звонил, извиняется, у него сегодня важный эксперимент".

Карашаш подхватила: "Бектас оригинальный ученый".

Татешка говорила Кайнигуль и ее племяннице, что я не не пью и не курю и употребляю исключительно соки. Про то, что медичка вполне может угодить в филиал дурдома, Карашаш умолчала.

Потом узнает.

Из смежной комнаты за медичкой так же, как и я, отодвинув занавеску, подсекал и папа.

Айгешат ему понравилась.

Про матушку и говорить нечего.

– Она работает молча. – сказала мама и добавила. – И не жалуется.

Поначалу они все не жалуются. Потом уже жалуются на них.

Какая, в сущности, смешная вышла жизнь…

Ответсекретарь журнала, где главным редактором Карашаш, тертый калач. Ранее он работал в "Вечерке", одно время болтался на низовых должностях в издательстве, в городском управлении "Спортлото". Мужик пробивной, хоть и старый (ему за пятьдесят), но с амбициями.

Вообще-то такой и нужен был татешке, с тем только условием, чтобы не забывался и угождал благодетельнице. Карашаш бы поинтересоваться, за что Мишу – так звали ответсекретаря – отовсюду выставляли за дверь, но она понадеялась на личный опыт работы с людьми и собственный авторитет среди газетчиков, который сам по себе, по ее мысли, и должен предостерегать глупых мальчонок от домогательств на ее место.