Алла Драбкина - Жена по заказу

• Название: Жена по заказу
• Автор: Алла Драбкина
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, Нева
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-7654-3013-9, 5-94850-496-4

Прозябающей в нищете писательнице Евгении Горчаковой наконец улыбнулась удача – ей предложили работу гувернантки в семье богатого книгоиздателя. Она не только присматривает за бесенком «поколения „пепси“», но и становится полноправным членом семьи. И поэтому, когда жену издателя убивают, Евгения берет бразды расследования в свои руки. Чисто женская интуиция и писательский нюх подсказывают ей, что корни преступления таятся в загадочном прошлом…

---

– Но по виду он крутой.

– Сядет он, дай Бог, скоро…

– Почему?

– Потому что бандит… Вон у Галки... у Карины – квартиру отобрал и к нам в барак вселил.

Я его с детства знаю, этого подонка.

– Как – отобрал?

– Да ну… – смутилась Галка-Карина. – Брат был ему должен, а Леонид его на счетчик. Брат сбежал, я одна осталась…

– А второй, который с ним?

– Это Сэм-то? Сэм мужик правильный. Я бы сама от такого не отказалась…

– Он же старый!

– Нам не нужен молодой, правда, Элька? Лучше отец, чем сынок на содержании. Да вот только деньги к деньгам – Люська в него когтями вцепилась…

– Из-за денег?

– Нет, думаю не из-за денег. Просто ей всегда подайте то, что подошло бы другим, А потом на великую любовь себя накручивает.

– Знаешь, Галка, может, зря мы так, а? Ведь ей тоже не везет. Знаете, вокруг нее всегда такие коты крутились…

– Вообще-то да. Много их теперь, сынков этих.

Они и к Манон, на сто лет моложе ее, а бабки подбивают. Но Манон не дура. Крутится, как может. Работает, приторговывает. У нее двое детей и мать – она всех одна содержит. Но все равно… Люська могла бы учиться, работу бы по блату хорошую нашла, а она на бедного Сэма взгромоздилась.

– Да ладно, Га… Каринка, хватит тебе. Завидуешь, подруга.

Вот как обстоит дело, оказывается. Саша Громов – он же Сэм – завидный жених.

А кабак уже плясал. Я пригласил Галку-Карину, но больше думал о том, как не потерять из виду Громова, танцующего с Люсьеной.

Громов был надут и как бы задумчив. Высокая Люсьена смотрела на него все-таки здорово снизу вверх. Видимо, интересовалась, чем он так опечален. Он что-то цедил ей в ответ. А потом он вдруг бросил ее среди зала и резко пошагал к выходу.

Я припустил за ним и облегченно вздохнул, увидев, что он пошел всего-навсего в сортир.

Я быстро кинулся в зал. Глянул на Люсьену: она наливала в фужер коньяк. Насколько я знаю женщин, это не предвещало ничего хорошего. Я уже не подозревал, что Громов глуп, я уже точно знал это.

– Чего это она фужерами хлещет? – спросил я у Эли, которая тоже за этим наблюдала.

– Да что-то Сэм не такой, как всегда.

– А какой он всегда?

– Ну что вы... обожает ее. Как бы и он ее не бросил. Не везет ей.

– А кому везет? – кинула Карина.

А дальше все завертелось с бешеной скоростью.

Возвращаясь из сортира, Громов вдруг плюхнулся на свободный стул у нашего столика.

– Простите, не помешал?

– Нет, что вы… – не очень довольно ответил я.

– Вы не ревнуйте, это мои подружки. Элечка, Кариночка, как живете, милые?

– Живем пока, Сэм.

– Элечка, ласточка, вот опять то танго, помнишь?

– Помню… – радостно-испуганно буркнула Элечка и пошла танцевать с Громовым танго.

Думаю, что когда-то он закончил школу бальных танцев. В общем, «…я так тангировал, что ты с ума сходила…» Никакой тебе озабоченности и хмурости, лишь любовь и почтение к Элечке, которая выглядела напуганной до потери сознания.

И вдруг меня осенило: а если он делает это нарочно? Ведь все его поведение – сплошная провокация.

Онегин самиздатовский, ловелас самопальный.

Я не говорю о жестокости такого поведения. Такое поведение претит нормальному мужику. Это похоже на то, как барышня тонкими наманикюренными пальчиками стала бы давить мух на стекле. Но это еще было крайне опасно. Я бы, например, просто побоялся устраивать такой прилюдный, разгульный демарш. Не только потому, что я хорошо отношусь к женщинам, но и потому, что я просто мистически боюсь их ненависти. Ведь самая святая не забудет, что с ней проделали без видимых причин.

Ясно было одно. Громов вышел на тропу. Громов решился.

Я только и успевал переводить взгляд с Громова на Люсьену и на Леонида с Нелли.

Вот Люсьена затравленно начала оглядываться по сторонам, вот глянула на Нелли. Нет, мне не показалось: Нелли усмехалась. Леонид? Леонид тоже. Значит, они участники этого безобразия.

Люсьена вскочила и, как змея, единым движением оказалась рядом с танцующим Громовым. (Он уже прижимал к себе Элю.) Так же мгновенно и неуловимо Эля отскочила от Громова.

Тут завыла певица:

Эти глаза напротив

Калейдоскоп огней!

Эти глаза напротив

Ярче и все родней!

Что кричала Люсьена, было непонятно. Конечно же, она норовила дорваться до его лица когтями, но этого он ей не позволил. Он скрутил ее как-то грубо, как пьяного мужика, одним точным жестом.

Тогда она начала что-то выкрикивать. В конце концов я услышал, что именно, но лучше бы и не слышать. Кромешный ужас! Но они стоили друг друга, и я ей не судья. Только этого дебила Громова было даже как-то жалко, потому что он не знал, что сгустилось над его головой.

А меня почему-то всегда удивляет: как же такие не знают, не предчувствуют? Сеять вокруг себя позор и разорение, докатиться до преступления и при этом не знать, что тебя может ожидать? Странно. Опять утыкаюсь в наше милое, доморощенное: книжки хорошие надо читать. Лучше в детстве, вернее, начиная с детства. Тогда, может, если даже де поверишь, что добро побеждает зло, то хотя бы узнаешь, что не все на свете такие же дураки, как ты и твое ближайшее окружение. Впрочем, такие и с умными людьми на равных – не видят разницы.

А вот и качки жвачные выросли рядом с ними.

Что-то заговорщицкое мелькнуло меж ними с Громовым. И вытащили они нашу бедняжечку, и повлекли ее под белы рученьки вон из кабака.

А наш герой сел к своим приятелям за столик и понеслась оттуда такая ржачка, такое издевательство над всеми человеческими чувствами…

Нет, не жалко мне тебя, Громов. Мое наказание для тебя детский лепет по сравнению с тем, как ты уже наказан.

И сидели мы так еще часа полтора. Мои рыбочки, Галочка с Элечкой, в отличие от Нелли в металлических колготках не веселились. Ну а я бередил их раны.

– И это все, на что способен ваш Сэм, девочки?

– Но он никогда себе этого не позволял…

– Чего – этого?

– Ну такого. Он ей розы ведрами дарил.

– А вы верите в розы?

– Если не для нас, то верим.

– Ах вы ж мои падшие. А я вот на розы ведрами никогда не был способен.

– И правильно!

– Но красиво… – прошептала Элечка.

– А не кажется вам, что слишком красиво?

– Ну... это же мы не о себе… Люсьена стоила роз. Он так ее любил. Еще вчера мы тут были и сами видели…

Потом я весьма ненавязчиво выспросил их, как тут положено себя вести, кому сколько давать на чай и не в претензии ли они на меня, что я не нуждаюсь в их любви и ласке.

На меня посмотрели такими глазами, что я понял: если разведусь со Светкой, то и у меня есть шанс стать первым парнем на деревне.

Громов уходил вместе с Нелли и Леонидом.

Я потащился за ними, нужно же знать, что они намерены делать дальше – продолжить пьянку или расстаться. На мое счастье они расстались.

Я знал, что Сакен с Розой увидят нас, поэтому пошел за Громовым след в след. Выждал в парадной минут пять и поднялся к его квартире.

Позвонил я резко и нахально. Наверное, именно так обычно звонила Люсьена, потому что Громов крикнул из-за двери:

– Пойди проспись!

– Ну что вы, еще детское время.

Он резко открыл дверь.

– Что надо, мужик?

– Побазарить.

Его такой ответ почему-то устроил, и он дал мне войти.

– Я тебя где-то видел.

– В кабаке.

– А чего ж не базарил в кабаке?

– Не люблю красных пиджаков.

Он не боялся, вот ведь что странно. Ведь было же очевидно, что я с непростым разговором, да и в кабаке, наверное, оказался не случайно. Должен же он понимать, что совершил преступление и возмездие может войти именно так, как вошел я.

– Так что ты хотел?

– Привет от Князева.

Он молча смотрел, как я снимаю плащ, потом повернулся спиной и пошел в комнату. Я прошел за ним.

– От Князева, говоришь? А я думал, его давно урыли.

– С какой стати?

– Больно борзой. А с другой стороны, по теперешним временам, недостаточно.

Я нарочно молчал, выжидая, пока этот дурак выскажется. Авось проговорится. Да и по роли мне это больше подходило – крутые обычно не болтают попусту.

Я давал ему возможность рассмотреть себя, особенно татуировку на пальцах, которую когда-то мне пришлось сделать для опасной внедренки. Сам же я рассматривал громовскую берлогу.

Комната была какой-то бабьей. Но не такой бабьей, как бывает у женщин, а такой, какой она почему-то бывает у некоторых мужиков. Может, она обставлялась для того, чтоб водить сюда баб и чтоб им здесь нравилось. Все какое-то кремовато-розовое, пушисто-кокетливое. Даже игрушки всякие дурацкие везде стояли.

– Чего молчишь-то? Кой черт Князев про меня вспомнил?

– Он никого не забывает. Особенно друзей.

– Гусь свинье не товарищ…

– Ну, может, он не гордый гусь…

– Мужик, кончай бакланить. Я никому ничего не должен. И Князеву в том числе.