Михаил Емцев - Клочья тьмы на игле времени

• Название: Клочья тьмы на игле времени
• Автор: Михаил Емцев
• Издательство: <Молодая гвардия>
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1970

Емцев М., Парнов Е. Клочья тьмы на игле времени. Роман. — Москва. Молодая гвардия, 1970. - (Библиотека советской фантастики).

---

Лежа в темноте, Мирандо вспоминал удивительный сон. Лихорадочной прохладой веяло от стен. Мертвая тишина стояла в крохотной камере, каменном мире, который плыл через ночь. Постепенно смирялись учащенные удары сердца. Но что это?

Чуть слышно лязгнул люк. Затеплился красный огонек и заколыхался в фонаре под потолком. Шарахнулась длинная тень от чьей-то руки, и черный провал захлопнулся. Впервые Мирандо видел, как меняют свечу.

Но он даже не заметил этого. Все воспроизводил в памяти этот только однажды слышанный прежде грустный проникновенный голос Сочувствующего:

— Крепись. Избавление близко. Постарайся избегнуть ловушек, которые приготовил тебе следователь. Я помогу тебе, — шепнул Сочувствующий, когда меняли свечу.

Горячие благодарные слезы переполнили глаза. Мирандо плакал беззвучно и жарко. И красноватый свет причудливо переливался в его мокрых ресницах.

Отныне он знал, что у него есть союзник. Живая человеческая душа, готовая помочь ему в бесконечных блужданиях по кругам ада. Какая всепоглощающая радость! Она переполняет его. Отныне нет места отчаянию!

Сомнение оставило его. Тяжесть расплавлялась в слезах. Он поднялся с убогой постели преображенным. Но всего лишь миг продержалась его свобода. Короткий миг, за который не успеть даже подумать о том, почему в эту ночь ему ничего не подмешали в питье.

Взвыла, заскрипела могильная плита двери. Треск факелов и звон оружия ворвались из гулкого коридора.

— Мирандо! На допрос!

Он торопливо плеснул на руки воды из кувшина. Провел мокрой ладонью по глазам.

— Быстрее! Выходи!

Кавалер стражи положил на плечо свою тяжелую рыцарскую руку и чуть подтолкнул узника вперед.

Мирандо шел на допрос без страха. Шел с чувством, которое больше всего напоминает радостное и тревожное ожидание. Так отправляются на битву, счастливый исход которой предрешен. Враг коварен, изворотлив и злобен. Но оружие проверено, резервы подтянуты, а союзники верны и несокрушимы.

Мирандо не сомневался, что Друг, как он теперь называл Сочувствующего, поможет ему. Вместе они одолеют Фанатика.

Затхлостью веяло из сумрачных подземелий, кровью и нечистотами. Но ветер свободы уже ласкал лицо.

С тихой улыбкой предстал он перед черным столом. Готовый приступить к пытке палач и хитроумные орудия, приспособленные для того, чтобы сподручнее дробить кости и рвать человеческую плоть, не пугали его. Он уже вознесся над этим. Чужие несчастливые жребии. О них позволительно не думать, когда есть Друг.

Друг сидел за столом один. Поднял голову от бумаг. Едва заметно улыбнулся и тотчас же зарылся в свои протоколы. И словно из шелеста допросных листов родился шепот.

— Специальный декрет предписывает инквизиторам на местах посылать в Рим краткое изложение обвинений, предъявляемых подследственным. Его святейшество лично читает каждую аннотацию. Он в курсе всех дел, которые находятся в производстве. Понимаете?

Мирандо только пошевелил губами. Ничего он не сказал, ничего не ответил. Весь напрягся, подался к столу, чтобы ни слова не пропустить, все расслышать.

— Дело ваше изложено самым невыгодным образом.

Опять застучало, задергалось сердце. Обессиливающая усталость разлилась по ногам. Медленно стала подниматься выше.

— Великий инквизитор требует вашей выдачи. Но…

Шепот смолк, и лишь бумага шелестела в полных молочно-розовых пальцах.

А Мирандо замер, как перевернутый на спину жук. Ждал, что последует за этим «но». Крутого перелома ждал, надеялся на поворот к благоприятному исходу. Не может быть плохо до конца, когда появляется «но». За этим «но» следует изменение к лучшему. Оно — граница.

— Но… дож упорно противится. Венецианский сенат ревниво бережет свой суверенитет. Мне определенно обещали, что вас не выдадут. Это уже очень хорошо. Очень! А тем временем я…

Бархатный занавес за спиной Друга всколыхнулся.

— Хочу ознакомить вас с обвинительным заключением, — быстро и холодно сказал Друг.

— Подследственный сможет ознакомиться с обвинительным заключением в камере, — резко оборвал его вошедший Фанатик. Уселся на свое место. Подозрительно огляделся. Серые глаза холодно поблескивали в затененных глубоких впадинах. Остался таким же прямым и строгим. Облачился сегодня в одеяние полковника доминиканцев. Белый знак ордена Христа качался под золотой короной. Высшая награда папской курии. Лицо заслуженное, вознесенное над другими.

— Ваше дело закончено, — длинный костлявый палец свой нацелил он прямо в лицо подследственного. — Копию вы получите под расписку. Еще вам дадут бумагу и письменные принадлежности. Защитительную версию свою надлежит передать нам. После этого ваше дело будет рассмотрено на заседании конгрегации Святой службы… Есть ли у вас вопросы по поводу процедуры?

— Нет… Как будто нет, — ответил Мирандо, силясь глотнуть слюну. Но рот его оставался сухим.

— Тогда я хочу дать вам один совет, — Фанатик усмехнулся. — Я делаю это не из ложного чувства сострадания, а во имя более высокой любви к ближнему своему, воплощенной в понятии долга… Когда вы внимательно ознакомитесь с обвинительным заключением, то, возможно, подивитесь тому, что инкриминируется вам богохульство, кощунство и богопротивное поведение, а не еретические убеждения ваши. Тому есть глубокая причина. Чем, к примеру, оправдаете вы насилие, учиненное вами над юной Метеллой, которое привело к ее смерти?

— Это ложь! Злобный навет!

— Сидите, сидите, — холодно улыбнулся Фанатик. — Лучше смирно сидеть здесь, чем висеть на дыбе… Итак, вы говорите, ложь. Но что есть ложь? И что есть истина? То, что истинно для меня, ложно для вас. Не так ли? Вы же сами проповедуете это. Посему истинное для вас для меня остается ложным. Обвинение сможет по всем пунктам доказать, что, будучи посвященным в сан, вы принудили вступить в греховную связь…

— Вы никогда не докажете этого! Я потребую вызвать свидетелей.

— Не смейте прерывать меня! Право прерывать речи принадлежит только мне… Повторяю, обвинение докажет все, что потребуется. Слуги дома Метеллы и жених Горации граф Кавальканти выступят как свидетели обвинения.

— Я назвал Кавальканти в качестве наветчика, это отводит его показания! Кроме того, герцог Метелла не допустит…

— Допустит. Старый герцог умер. В материальном облике своем он не сможет явиться на суд. Что же касается Кавальканти, он все же выступит на суде, хотя, как вы правильно полагаете, показания его решающего значения иметь не будут. Но, кроме графа, есть иные свидетели. Далее. Богохульные речи ваши и чернокнижные занятия, как вы сами понимаете, доказать не столь уж трудно. В моей практике это, во всяком случае, всегда удавалось.

— Вы имеете в виду оговор?

— Не будем спорить более об истине. Понятие это неопределенное и весьма субъективное. Истинно то, что полезно. А коль скоро осуждение такого еретика, как вы, для церкви полезно, то предъявленные вам обвинения — истина.

— Странно слышать это от служителя церкви, от офицера Святой службы.

— Не правда ли? Мне тоже так кажется… А как вы полагаете, святой отец? — Он всем корпусом повернулся к Другу и с заледенелой улыбкой ожидал ответа.

Но тот молчал. Угрюмо и настороженно.

— Продолжим наш разговор, — голос Фанатика становился все более живым, и Мирандо стало казаться, что инквизитор просто смеется над ним. Я ожидал от вас большей гибкости, фра Валерио. Очевидно, мне придется подать вам пример истинной диалектики. Как вы поняли, надеюсь, обвинения будут предъявлены самые простые и конкретные. Их трудно отвести, они понятны массам, и приговор будет встречен всеобщим одобрением. И не стыдно вам идти на костер за деяния, которые… Но не будем говорить больше об этих деяниях. Важно, что церковь не предъявляет вам обвинений по поводу вашего учения. Вы понимаете, что это значит?

— Нет.

— А вы подумайте!

— Я отказываюсь понимать вас.

— Напрасно… Мне кажется, вам любопытно будет узнать, что следствие не считает возможным осудить вас за громогласное высказывание истины.

— Что вы хотите сказать этим, святой отец? Зачем вы мучаете меня? Издеваетесь надо мной!

— О мой любезный брат! Успокойтесь ради всего святого. В своих взглядах на сферу неподвижных звезд вы не столь уж оригинальны. Мы сожгли нескольких последователей доктрины множественности обитаемых миров. Это были превосходные оппоненты. И, видите ли, они постепенно переубедили нас. Смешно в наш просвещенный век утверждать, что Земля — центр вселенной. Конечно, это не так…

— Тогда почему я здесь? Почему? — Мирандо временами казалось, что он сходит с ума. — Неужели за те столь естественные и заурядные прегрешения, которые сам папа отпустил мне в Риме?