Юрий Петухов - Громовержец. Битва титанов

• Название: Громовержец. Битва титанов
• Автор: Юрий Петухов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-85141-063-9

Герои и воины, ставшие богами. Они жили и любили самозабвенно, они бились за престол Олимпа яростно и вдохновенно. Они были русами. Крон, Зевс, Посейдон, Арес, Гера…

Увлекательный роман о наших предках русах, которые обитали в Средиземноморье в 4-3 тыс. до н.э. и которые заложили основы античной цивилизации. Могущественные и цивилизованные русы в глазах первобытных предков выглядели богами, героями и титанами, о них слагали легенды и мифы. Анализ мифологии Древнего Мира подтверждает, что первоосновой всех древнейших мифологий была Мифология русов. Язык русов был первоязыком нашей планеты - об этом неопровержимо свидетельствует лингвистика и топонимика.

Роман написан на основе новейших исторических открытий.

---

Дон нахмурился, сразу как-то постарев, набряк ликом. Еще не хватало, чтобы его выставили виновным в том, что Кроновы орды обложили город. Он и раньше говорил, кричал, доказывал — надо опередить отца, первыми пойти на Отрею, не дожидаться худшего. Но что толку теперь кулаками махать.

— Знаю! — признался глухо.

— А стругами кто правит? Дон замялся, выдавил нехотя:

— Промысла послал.

— Доверяешь сыну негодяя, предателя?!

За городскую стену Скил выбрался малым тайным лазом. Подождал, пока из расселины вылезут Прохн,

Свенд и Хотт с Оврием. Привалил камень. Темень стояла несусветная. Но Скил и на ощупь знал здесь каждую тропку. Времени было в обрез. Жив мог хватиться их в любую минуту, последние три ночи он вообще не спал.

Своим, окружавшим Олимп, слово тайное молвили, прошли. Дальше ползком добирались, в пыли, по колючкам и каменьям острым. Двух дозорных в ножи взяли. Третьего Свенд задушил — руки дрожали, из глаз слезы текли, все ж таки свой, а душил, покуда тело не обмякло. Как в стан Кронов пробрались, пошли в полный рост, не таясь, кутаясь в корзна багряные, подобно дружинникам княжеским. И все ж еще одного порешить пришлось, заподозрил странных воинов. В овраг его кинули, ночью не видно, не найдут. Большая часть рати осаждающей город спала. Но повсюду дотлевали костры походные, сидели неспящие, каждый своим делом занимался, кто доспех ладил, кто меч точил, кто просто глазел на догорающее пламя зачарованным взором — огонь притягивает, колдовская сила в нем.

Шли молча, не кучей, а россыпью, шли за Ски-лом. А он еще два дня назад, чистым ясным утром, присмотрел шатер рыжебородого Талана. Выглядел изменника, да и сказал, не подумавши, при княжичах. Те Скила враз в оборот взяли, не терпелось им с братцем посчитаться: еще недавно в одной темнице сидели, на одном струге бежали от гнева отцова, бились плечом к плечу, клялись до последнего стоять, а нынче он обратно к батюшке переметнулся, тысячу воев получил.

Свенд шел злой, полный решимости покончить с Таланом на месте. А коли удастся до Крона добраться, то и с ним. Прохн, коренастый, невысокий, втягивал голову в плечи, чтобы казаться еще меньше, чтобы не приметили. Он жалел, что отправился в эту ненужную, дикую вылазку. Хотт потирал больную, вечно ноющую руку, вспоминал женушку и обеих полонянок своих. В последние два месяца все время с ними, троими, проводил, отвык от ратного дела, от службы — раз в три дня у башни стоял, разве это служба! Но Хотта еще терзала память, еще не давала забыться обидой жгучей. Оврий думал об одном, только бы выбраться из стана вражеского живым, сами в ненасытную пасть Мары полезли.

— Вот он, — наконец прошептал Скил, остановил шедших легким взмахом руки, указывая на виднеющийся шагах в двадцати шатер, — точно, он!

Совсем рядом с шатром горели-догорали два кострища. Вокруг них спали кто как, внавалку, вой. Один дружинник в плоском шеломе ходил возле шатра. Скил змеей подполз к нему сзади, когда тот был далеко от спящих, за шатром, вскочил, набросил удавку на шею. Сам не заметил, как рядом оказался Свенд с острым ножом в руке.

— Погоди…

Скил опоздал. Лезвие ножа рассекло грубую кожу. Княжич просунул внутрь голову, замер на миг, а потом исчез из виду. Скил нырнул за ним, ослеп от кромешной тьмы. Ударил коротким мечом во что-то живое, наваливающееся на него. И услыхал странные звуки — будто кто-то перепиливал что-то, ломал с хрустом.

— Уходим, Сокол! — послышался из другого угла голос Свенда.

Он не сразу нащупал дыру, выполз. Побежал за княжичем. Упал рядом с ним. Луна, тусклая и холодная, вышла из-за туч, стало немного светлее. И оттого казалось, что все их видят, что все они как на ладони.

— Вот он! — Свенд поднял руку с чем-то округлым в ней.

Скил не сразу понял. Голова! Свенд держал за волосы голову, отрезанную голову. Но было ясно видно, что принадлежала она не Талану.

— Это же Строг! — прохрипел в ухо Скилу Хотт. — Советник Кронов!

Свенд тихо застонал, заскрипел зубами. Голова полетела в овраг.

До следующего шатра они шли поодиночке, не теряя друг друга из виду, шли почти в открытую, как ходят только свои. Даже присели у затухающих угольев, рядом со спящими воями. Скил глазами показал, чтобы никто ему не мешал. Встал, пошатываясь, подошел к стражу, будто желая что-то сказать ему, и вдруг навалился на него, прижался, не давая взмахнуть мечом, протыкая ножом грудь. Под полог шатра он ввалился вместе с мертвым телом. Выпустил его из объятий. И сам чуть не упал. Внутри было светло, тихо и тускло горела масляная лампа, стоящая на широченном медном блюде почти у входа. А дальше, в глубине шатра, с полуголой девицей на коленях, хмельной и оплывший сидел… Олен.

Скил лишился дара речи. И руки его обвисли. Быть бы ему убитьм. Но с воеводой, видно, творилось то же самое. — Олен раскрывал по-рыбьи рот, но ни звука не вырывалось из него. В голове у Скила вихрем пронеслось былое: долгие тяжкие дни неволи, работа без сна без отдыха, когда времени уже нет, а есть одна неизбывная вечная мука, смеющиеся глаза, узкие щелки, заплывшие жиром, побои, а потом выматывающая болезнь, жар, видения жуткие и сквозь них голос ленивый, равнодушный: «Выбросите этого дохляка на отхожий свал, нечего ему тут лежать, место занимать!» Как давно это было. Но ведь было!

Скил опомнился первым. Он прыгнул на вздымающегося медведем воеводу, сшиб его с ног. Ударил ножом. Но тот отбил удар голой рукой, застонал… Девица мышью сидела под ворохом шкур, со страху оцепенела, наверное. И это спасло Скила. Первым делом, чтобы не было шума, он рукоятью, наотмашь ударил Олена по горлу. Тот засипел, начал задыхаться. Но, видно, немалые силы таились в Олене. Он извернулся, навалился сверху многопудовым телом на Скила, зарычал в лицо, впился зубами в горло. Еще немного, и не видать бы парню белого света.

Свенд с Хоттом ворвались в шатер вовремя, сразу, в два меча обрушились на воеводу. Но били не сильно, боясь покалечить Скила. Наконец тот вырвался, выскользнул из-под тяжкого тела, набросился на Хотта с кулаками.

— Ты что! Я сам! Я са-ам!!

Но было поздно, Олен лежал замертво. В приступе бешенства Скил вонзил в тело нож. Выругался. Его схватили с обеих сторон, зажали рот — в шатер в любую минуту могли ворваться вой. Повалили наземь, чуть не раздавив девицу. Но Скил успокоился очень быстро. Замотал лоскутом, выдранным из сброшенных одеяний, прокушенную шею. Поглядел сумрачно на бездыханного Олена. Не так мечтал он с ним расправиться, а в честном поединке, лицом к лицу… Что ж, они и были лицом к лицу.

— Пошли, — приказал Свенд, сверкнул светлым глазом. Погрозил перепуганной девице. Потом вдруг нагнулся над ней, приобнял, поцеловал. Та потянулась к нему губами в ответном поцелуе. Но Хотт уже тащил княжича за рукав из шатра.

Талана они нашли возле третьего шатра. Рыжебородый княжич спал, разметавшись, на огромной медвежьей шкуре, храпел, дергал запрокинутой головой, задыхался, видно, недоброе снилось изменнику. Рядом безмятежно спали два воя-охранителя, им ничего не снилось, тих и глубок был их сон. Все троих связали в одно мгновение, запихали кляпы во рты.

— Вот и конец тебе… — прошипел Свенд, занося нож над головой брата.

Но ударить не успел. Прохн резко толкнул его, завалил набок.

— Не смей! — выкрикнул немо, одними губами. — Мы его у себя казним, на стене повесим. Чтоб неповадно было!

Свенду мысль понравилась. Только до себя еще добраться надо.

— Доберемся, не бойтесь, — Прохн мотнул головой назад. Там, откуда они приползли совсем недавно, гомонили Кроновы люди. Наверное, девица разбудила спящих, а может, сами проснулись. — Вот что, браты, — продолжил Прохн, — там шумиха, это хорошо, мы сейчас с Оврием подадимся на левый край, пожжем пару становищ. А вы здесь выждите, как суета начнется, прямиком к лазу бегите, да этого гада волоките. Так меж двух огней, посередке и проскочите. Мы следом!

Свенд кивнул, идея хорошая. Полупридушенный Скил таращил глаза, вертел шеей, ему бы себя донести до стольного града. Разгулялись!

Талана, чтоб не брыкался, оглушили. Воев пожалели, заволокли в шатер, там и бросили. А потом такое пошло, что позабыли все, как кого зовут, Крепкие ноги выручили да кони краденные. Ускакали в шуме и гомоне. Чуть от стрел со своей стороны не погибли. В лаз лезли полуживые, а еще тело тащить надо было, Талан так в себя и не пришел.

За стеной крепостной, у башни, долго ждали княжича Прохна с сотником-сторуким Оврием. Да так и не дождались. Дорогой ценой за предателя заплатили.

Ябед вернулся под вечер. Ничего не сказал. Только руками развел. Крон все сам понял. Иного и не ждал: чего-чего, а гордыни у самозванца в избытке! От большого острова отказался, от Скрытая, изумруда Срединного моря! Руку протянутую отпихнул… Сын! А сын ли? Был бы сыном родньм, разве сбежала бы мать его, Рея-старшая? От своего законного мужа?! Нет! Сказывали будто был у нее с Севера захожий гость. От него и приблудила, небось, приблудыша. А ныне называй его сыном! Великим князем! Крон и верил и не верил в россказни про северянина пришлого, вспоминал все, до дня каждого, единого, не мог припомнить неверности Реиной. Неужели от того злосчастного предсказания у него в голове помутилось, страх да гнев над рассудком возобладали?! Но нет в Живе его черт — ни рыжинки в волосах, ни зелени ярой в зрачках, ни сухости отцовской… только стать особая, княжеская, спину держит, голову как отец. Да глаза глубоки больно, еще с той давней поры, когда испытывал его, глаза запомнились… А вот на княгинюшку покойную похож, ее кровь, тут и гадать нечего. Впрочем, сын — не сын, нынче не это важно, нынче без сечи дело не решить. Пора кончать с мальчишкой. Да новый Большой Поход ладить. Наказать кое-кого пред этим за предательство подлое, переметышей-перебежчиков — и в Поход!