Нельсон Демилль - При реках Вавилонских

• Название: При реках Вавилонских
• Автор: Нельсон Демилль
• Издательство: АСТ, ОАО «Люкс»
• Жанр: Триллер
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025008-8

Конференция по мировому урегулированию ближневосточного конфликта?

Но террористы-фанатики не хотят и не могут хотеть мира. Их новая мишень – два самолета, на которых отправляется на конференцию одна из делегаций…

Известие о том, что на борту заложены бомбы, приходит, когда оба самолета – УЖЕ В ВОЗДУХЕ. Но взрыва НЕЛЬЗЯ ДОПУСТИТЬ!..

---

– Да.

– В таком случае вы арестованы за сон на посту. И должен предупредить, что это тяжкое нарушение устава, миссис Бернштейн.

Мириам поднялась на ноги и выпрямилась на ветру. Волосы и одежда развевались, песок летел в лицо.

– Понимаю. – Она повернулась и посмотрела Бергу в глаза. – Конечно, я все прекрасно понимаю. Я подвергла опасности жизни остальных и должна сполна заплатить за это.

– Совершенно верно, – произнес Берг и повернулся к Хоснеру. – Не так ли?

Хоснер с трудом подавил желание сбросить Берга вниз, через заграждение. Опустил голову, взглянул на крепко спящую Эсфирь Аронсон, потом снова поднял глаза на Мириам. Его непопулярность, и прошлая, и настоящая, объяснялась приверженностью так называемой тевтонской дисциплине. Раньше это никогда не мешало Якову. В той цивилизации, где он существовал, всегда находились люди, умевшие смягчить его тиранию. Сейчас рядом с ним оказался человек, который либо блефовал, либо действительно намеревался пристрелить Мириам Бернштейн в качестве примера для остальных. Все это казалось абсолютно невероятным, но тем не менее такое могло случиться. Разве они не угрожали убить и его самого?

– Я не прав? – переспросил Берг. – Разве это не правильно, что Мириам Бернштейн должна заплатить за то, что подвергла страшной опасности жизни почти пятидесяти женщин и мужчин?

Хоснер вновь посмотрел на Мириам, с шарфом, закинутым ветром прямо в лицо, так похожую на потерянного ребенка.

– Да, – наконец произнес он, – мы должны судить ее… утром.

– Нет, сейчас, – возразил Берг. – Утра для нас может и не быть. Дисциплина на передовой обязана быть неукоснительной и суровой. Вот как это делается. Сейчас.

Хоснер придвинулся ближе к Бергу:

– Утром.

* * *

Генерал Добкин лежал на соломенной подстилке в глиняной хижине. Ветер пробивался сквозь закрытые ставни и закидывал его прекрасным чистым песком. Тусклая масляная лампа посылала вокруг нетвердый, но живой свет. Человек, лежащий рядом, пошевелился, а потом застонал. Добкин понял, что тот очнулся, и обратился к незнакомцу на сносном арабском:

– Кто вы?

– Кто вы? – словно эхо, переспросил тот.

Добкину сказали, что человека тоже вытащили из реки. Он оказался без рубашки и босиком, но в замызганных защитного цвета штанах. Старик, которого звали Шер-яшуб, спрашивал Добкина, еврей ли тот второй человек. Добкин соврал, сказав, что не знает. Он был почти уверен, что это ашбал, но утверждать опасался. Шер-яшуб, служивший раввином в старинном смысле этого слова, то есть не посвященный в сан учитель и советчик, поинтересовался, есть ли препятствия к тому, чтобы незнакомца тоже положили в хижину и ухаживали за ним. И Добкин ответил, что нет причин, по которым всего этого нельзя делать.

Сейчас, прежде чем заговорить, генерал долго и внимательно рассматривал незнакомца:

– Я рыбак. Моя лодка перевернулась на ветру. Меня ранило. А эти евреи нашли меня и спасли.

Мужчина лежал на боку лицом к Добкину. Масляная лампа тускло освещала лицо, и генерал едва сдержал вздох изумления, когда увидел его в первый раз. Уродство явно не было следствием недавних ранений, шрамы казались старыми. Генерал заметил, что ашбал – в этом он уже не сомневался – оценивающе разглядывает его: прическу, руки, лежащие поверх одеяла. Башмаки лежали в углу, в тени, и незнакомец их не видел, но и без того было ясно, что сказка насчет рыбака с Евфрата не выдержала испытания.

Человек осторожно перевернулся на спину:

– Да, рыбак. Это, конечно, здорово – быть обязанным этим евреям и своим спасением, и нынешним комфортом.

– Несчастье странным образом сводит людей, – согласился Добкин.

Он взглянул на незнакомца. Да, точно. Он видел его на линии укреплений. Тогда лицо промелькнуло неясным кошмаром, но сейчас оно стало реальностью.

– Как мне вас называть?

– Саид Талиб. А ваше имя?

Добкин колебался. Он с трудом подавил желание представиться как Бенджамин Добкин, генерал от инфантерии израильской армии.

– Зовите меня просто Рыбак.

Конечно, его арабский оставлял желать лучшего, но приходилось пользоваться им, чтобы Талиб имел повод поддерживать фарс. Каждый из них лишь ждал первой возможности вцепиться другому в глотку, и неловкое слово могло спровоцировать схватку. Интересно, видел ли Талиб его там, на холме, а если видел, то запомнил ли его лицо? Насколько серьезно ранен этот человек, спрашивал себя Добкин, и насколько серьезно ранен он сам? Генерал попытался напрячь под одеялом мышцы и глубоко вздохнул. Кажется, силы начали возвращаться к нему.

Масляная лампа, представлявшая собой глиняную миску с фитилем, плавающим в каком-то жире, отбрасывала тусклый свет на участок пола между ними. Добкин неспешно огляделся. Рядом ничего не было. Осторожно он провел рукой по телу. Нож исчез. Нужно где-то раздобыть нож. В нагрудном кармане генерал нащупал что-то твердое. Пазузу. Они вернули ему эту смешную фигурку.

Добкин и Талиб лежали, глядя друг на друга, прислушиваясь к вою ветра и наблюдая за мерцанием лампы.

– Так как улов, Рыбак?

– До вчерашнего дня был неплох. А чем вы занимаетесь?

– Перепродаю финики.

Время от времени маска дружелюбия слетала то с одного, то с другого, и тогда в глазах светились ненависть, страх и угроза.

– А как оказались в реке?

– Так же, как и вы.

Разговор иссяк, и долгое время оба лежали неподвижно. Добкин ощущал, как пересыхает у него во рту, как напрягаются и начинают подрагивать мышцы.

Неожиданно ветер распахнул ставню, лампа тут же погасла, и мужчины с диким криком вцепились друг в друга.

* * *

Дебора Гидеон лежала голая на кафельном полу в кабинете управляющего гостиницей. Длинные багровые рубцы – следы ударов хлыста – и множество ожогов от сигарет покрывали ее спину. На бедрах, ногах, ягодицах запеклась кровь от ран, нанесенных, казалось, каким-то животным.

Ахмед Риш вымыл руки и ополоснул лицо.

– Застрелите ее, – коротко бросил он Хаммади.

Хаммади немедленно подозвал дежурного, сидевшего за столом:

– Касым!

Риш вытер руки. Рассказ девчонки о численности израильских отрядов, укреплениях и диспозиции лишь подтверждал то, что он уже и так знал из других источников. Но теперь есть возможность продемонстрировать собственную информированность и укрепить авторитет.

– Мы можем оказаться на холме уже через час, Салем, если шержи останется с нами. Он буквально занесет людей на вершину и скроет передвижения и звуки.

Хаммади согласно кивнул. Аллах послал им ветер, потому что если бы не высшие силы, то наверняка и он сам, и Риш уже лежали бы мертвые, убитые своими собственными людьми. Странно, но казалось, что Риш этого не понимает.

– Я соберу людей.

– Хорошо.

Он посмотрел вниз, на Дебору Гидеон, потом на дежурного, который также разглядывал девушку.

– Да-да, Касым, можешь попользоваться ею. А потом застрели, сожги труп, а пепел развей над рекой. Не хочу вещественных доказательств. – Он повернулся к Хаммади: – Военные действия – одно. А пытки и убийство – совсем другое. Завтра мы должны вести с Израилем переговоры о заложниках.

Хаммади вновь кивнул в знак согласия. Риш строил изящные и бессмысленные логические цепочки, на которые способен лишь безумец. Если бы этот человек не предстал героем в глазах всего палестинского народа, Хаммади своими руками убил бы его уже давным-давно. Воспоминание о том, как Риш, стоя на четвереньках, кусал эту девчонку, едва не вызвало приступ тошноты. Ему самому приходилось пытать людей, но то, что только что вытворял Риш, представало чем-то абсолютно иным. Несомненно, удары хлыста и сигаретные ожоги ранили ее гораздо больнее, чем укусы, но именно ужас при виде этого сумасшедшего, рычащего, воющего и вгрызающегося в ее тело, заставил девчонку рассказать все, что он хотел узнать. Вряд ли ее можно винить. Единственное, хотелось бы надеяться, что люди на улице не понимают, что происходит здесь, в доме. Хаммади резко повернулся и вышел из комнаты через маленький коридор на веранду.

Последние из его людей, примерно пятьдесят женщин и мужчин, сидели, скрестив ноги, в открытых палатках, держа руками шесты, к которым крепились тенты. Хаммади дунул в свисток, и ашбалы бросили тенты и подошли к веранде. Они стояли на ветру, закутав рты шарфами и надвинув на глаза капюшоны. Хаммади поднял руку и попытался перекричать ветер.

– Аллах послал нам этот шержи! – начал он.

* * *

Хоснер стоял на крыле самолета и наблюдал, как люди, закутанные в разнообразные странные одежды, шагают, словно призраки, в пыли под порывами ветра, пробираясь при свете луны.

Он повернулся и вошел в кабину. Шум ветра и песок, шуршащий и стучащий по обшивке, делали все разговоры на борту невозможными. Отверстия, просверленные в крыше для вентиляции во время дневной жары, сейчас пропускали внутрь пыль, и потому на полу в проходах уже намело несколько кучек. Он прошел в конец кабины через дверь, ведущую в хвостовой отсек. Рядом с отсеком находилось небольшое багажное отделение, отгороженное сломанной переборкой. Здесь все еще слабо пахло керосином, расплавившейся пластмассой и сгоревшей одеждой.