Николас Эванс - Заклинатель

• Название: Заклинатель
• Автор: Николас Эванс
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000683-7

Уже давно что-то не ладится в отношениях между Энни, энергичной деловой женщиной, и ее дочкой Грейс. А когда в результате несчастного случая Грейс и ее лошадь становятся калеками, девочка и вовсе замыкается в себе. Энни не дает усыпить обезумевшее животное, понимая, что тогда в душе ее дочери навсегда умрет что-то, может быть, самое главное. Через всю Америку везет она их в Монтану к «шептарю», как в старой Англии называли знахарей, обладающих даром исцелять лошадей. Встреча с этим удивительным, мудрым, красивым человеком полностью меняет их отношение к жизни и друг к другу… И саму их жизнь…

---

…Они продвигались на запад, а достигнув Миссури, повернули на север – вдоль правого берега широкой темноводной реки. Потом пересекли границу Южной Дакоты в районе Су-Сити и снова взяли курс на запад, выбрав дорогу, ведущую прямо в Монтану. Проехав по северной части заповедника Бедлендс, они увидели прямо перед собой горы Блек-Хиллс, окрашенные пурпурным цветом заходящего солнца. В полном молчании миновали они горы, и неизбывная печаль, сковавшая их души, казалось, стала еще горше, впитав в себя множество людских бед, память о которых жила в этом суровом пустынном месте.

Ни у Лиз, ни у Гарри не было тут знакомых, и поэтому Энни заблаговременно заказала комнату в небольшой гостинице рядом с Маунт-Рашмор. Энни никогда не видела возведенный здесь памятник и давно собиралась как-нибудь приехать сюда с Грейс. Но теперь, подъехав в полной темноте к гостинице и выходя из автомобиля под дождем, Энни уже ничего не хотела и радовалась хотя бы тому, что ей не придется вести светскую беседу с хозяевами, которых никогда больше не увидит.

Все комнаты в гостинице носили имя какого-нибудь президента. Им достался номер Авраама Линкольна, на каждой стене были всем известные портреты со знаменитой бородой, а над телевизором висел в рамке отрывок из его геттисбергской речи, частично загороженный программкой с перечислением фильмов для взрослых. В номере стояли две широкие, сдвинутые вместе кровати, и Грейс тут же рухнула на ту, что была дальше от двери. Энни же снова вышла под дождь взглянуть, как там Пилигрим.

Конь, похоже, привык к путешествию. Заключенный в узкое стойло трейлера, он уже не бросался на Энни, когда та вступала в отгороженный закуток, а прижимался к стене и напряженно следил за ней из темноты. Бросая ему свежую охапку сена или заменяя ведра с едой и питьем, она всегда чувствовала на себе его взгляд. Он ни к чему не притрагивался, пока за ней не закрывалась дверь. Энни всем своим существом чувствовала исходящую от него угрозу, и эта открытая враждебность так пугала ее, что потом у нее еще долго колотилось сердце.

Когда Энни вернулась в номер, Грейс уже разделась и лежала в кровати спиной к стене – спит она или только притворяется, сказать было трудно.

– Грейс? – тихо позвала Энни. – Ты разве не будешь есть?

Никакой реакции. Энни хотела спуститься в ресторан одна, но у нее не было сил. Она долго сидела в горячей воде, надеясь, что ванна успокоит ее. Но сомнения все больше опутывали ее разум. Казалось, она впитывает их с паром, заполнившим ванную комнату. О чем она только думает, таща за собой с безумным энтузиазмом первых пионеров два измученных, искалеченных существа? Молчание Грейс и безжалостные, холодные просторы этой земли – все это заставило Энни вдруг почувствовать себя бесконечно одинокой. Чтобы прогнать эти мысли, она скорчилась и положила ладони меж бедер. Лаская себя, она стремилась вызвать хоть какой-то отзвук в своем безжизненном теле. Наконец лоно ее пронзила сладостная судорога, и она забылась.

Этой ночью Энни приснилось, что они с отцом в одной связке, как альпинисты, идут по снежной вершине – ничем таким они никогда не занимались. По обе стороны – отвесные обледеневшие каменные стены, ведущие в пропасть. Сами они оказались на нависшей над бездной огромной ледяной глыбе, и отец успокаивал ее, говоря, что здесь безопасно. Он шел впереди и, поворачиваясь к ней, улыбался точь-в-точь как на ее любимой фотографии – эта улыбка говорила ей, что отец рядом и всегда защитит ее. И когда он в очередной раз обернулся, Энни вдруг с ужасом увидела, что за его спиной – трещина, и она растет, все увеличиваясь… Ледяной край с хрустом обламывался и сползал в пропасть. Энни хотела закричать, но у нее перехватило горло. Отец увидел трещину в самый последний момент, когда ничего нельзя было сделать. Он полетел вниз, за ним скользила веревка, и Энни поняла, что единственная возможность для нее спасти себя и его – это резко отпрыгнуть в сторону. Она так и сделала, но веревка не дернулась и не натянулась – и она сама полетела в пропасть…

Энни проснулась поздним утром. На этот раз они спали долго. Дождь все еще лил, заметно усилившись. Маунт-Рашмор была затянута облаками, и увидеть высеченные в ней фигуры президентов было невозможно. Женщина-портье сказала, что в ближайшее время изменений в погоде не предвидится. Но поблизости есть еще гора со скульптурами – там они могут взглянуть на изваяние Безумного Коня.

– Спасибо, – поблагодарила Энни. – Но один у нас уже есть.

Позавтракав и расплатившись, они двинулись в путь. Въехав в Вайоминг, они обогнули с юга Девилз-Тауэр и Тандер-Бейсин и, переправившись по мосту через Паудер-Ривер, направились к Шеридану, где дождь наконец перестал преследовать их.

Навстречу все чаще попадались пикапы и грузовики с водителями в ковбойских шляпах. Некоторые в знак приветствия подносили руку к полям или просто поднимали руку. В облаках брызг из луж над колесами вспыхивали радуги.

Границу Монтаны они пересекли под вечер. Энни при этом не испытала ни удовлетворения, ни облегчения. Она сопротивлялась изо всех сил, стараясь, чтобы молчание Грейс не доконало ее. Целый день она ловила по радио то одну, то другую станции – слушала библейские проповеди, советы животноводам и музыку в стиле кантри – она даже и не представляла, что существует столько ее направлений. Но ничего не приносило успокоения. Она прямо физически ощущала, как гибнет, зажатая между гнетущим молчанием дочери и своим собственным нарастающим гневом. Наконец, не в силах больше переносить это напряжение, Энни, проехав по Монтане миль сорок, свернула с шоссе на какую-то дорогу, не зная даже, куда та ведет.

Энни хотела где-нибудь остановиться, но не могла выбрать подходящее место. Они проехали казино – пылающая кровавым светом неоновая вывеска отвратительно мигала. Дорога пошла вверх, мимо кафе и разбросанных вдоль дороги маленьких магазинчиков с грязной парковкой. Два индейца с длинными черными волосами и перьями на ковбойских шляпах стояли рядом с обшарпанным пикапом и глазели на их «Лариат» с трясущимся сзади трейлером. Что-то в их взглядах насторожило Энни, и она поехала дальше, к правому повороту. И, уже свернув, остановилась. Она выключила мотор и некоторое время сидела неподвижно, чувствуя спиной недоумевающий взгляд Грейс. Наконец дочь, не выдержав, осторожно спросила:

– А чего, собственно, мы ждем?

– Что? – резко спросила Энни.

– Все закрыто. Взгляни сама.

Указатель у дороги гласил: НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАМЯТНИК. БИТВА У ЛИТЛ БИГХОРНА. Грейс была права. Музей, судя по указанным часам, закрылся час назад. То, что Грейс решила, будто Энни приехала сюда, чтобы побродить по музею, взбесило Энни еще больше. До такой степени ничего не понимать! Боясь, что лицо выдаст ее, Энни, не поворачиваясь, глубоко вздохнула и спросила:

– Грейс, сколько это будет еще продолжаться?

– Ты о чем?

– А то ты не знаешь. Так сколько?

В ответ – снова молчание. Энни видела, как по дороге, опережая собственную тень, катится к ним перекати-поле, вот оно задело за колесо, вот покатило дальше… Энни повернулась к дочери – та избегала ее взгляда и только передернула плечами.

– Ну и как? Ты опять за свое? – продолжала Энни. – Позади – около двух тысяч миль, и за весь путь ты и двух слов не сказала. Я бы хотела знать, чего мне ждать дальше. У нас что, теперь всегда будут такие отношения?

Грейс опустила глаза, крутя в руках свой «Уокмен». И снова пожала плечами:

– Не знаю.

– Может, ты хочешь, чтобы мы развернулись и поехали домой?

Грейс недоверчиво хмыкнула.

– Так что же? Хочешь?

Грейс подняла глаза, с показным интересом разглядывая окошко и изображая на лице полную беспечность, но Энни видела, что дочь борется со слезами. В трейлере задвигался Пилигрим – послышался его неуклюжий топот.

– Потому что, если ты действительно хочешь…

Неожиданно Грейс резко повернулась к матери – лицо ее было искажено злобой. Она не могла больше сдерживать слезы, они бежали по ее щекам, и то, что она не сумела справиться, еще больше усиливало ее ярость.

– Разве тебе интересно мое мнение? – взвизгнула она. – Ведь решаешь всегда ты! Всегда! Ты только притворяешься, будто тебя интересует мнение других, но на самом деле тебе плевать! Все это один треп!

– Грейс, – мягко произнесла Энни, протягивая к дочери руку. Но дочь отбросила ее руку в сторону:

– Не прикасайся ко мне! Оставь меня в покое!

Энни внимательно посмотрела на нее и, открыв дверцу, вышла наружу. Подставив лицо ветру, она шла сама не зная куда. Дорога поднималась к сосновой рощице и дальше – туда, где стояло низкое здание с автомобильной стоянкой перед ним. Энни шла, не останавливаясь. Она ступила на тропу, которая, извиваясь, вела на вершину холма, и та привела ее к кладбищу, огороженному железной решеткой. Венчал холм гранитный памятник – простой, без всяких ухищрений. Около него Энни остановилась.