Альберто Виллолдо - Четыре направления - четыре ветра

• Название: Четыре направления - четыре ветра
• Автор: Альберто Виллолдо
• Издательство: София
• Жанр: Эзотерика
• Год: 1996

Автор этой книги — воин на Пути сердца. Родственная кастанедовской тематике, она отличается чем-то неуловимо важным и прекрасным. Это удивительная, прекрасная, потрясающая книга, и разочарованных читателей не будет.

Итак, путь шамана — это Путь знания, и чтобы стать «человеком знания», необходимо совершить путешествие Четырех Ветров, четырех сторон света. Первая сторона — Юг, это Путь змеи. Человек отправляется в этот путь, чтобы оставить свое прошлое, как змея оставляет свою старую кожу. Путь ягуара лежит на Запад. На этом пути избавляешься от страха и встречаешься со смертью лицом к лицу. Север — это Путь дракона, здесь ты открываешь мудрость древних и заключаешь союз с Божественным. И наконец, Путь орла — это Восток, полет к Солнцу и обратно к своему дому, где ты исполнишь свое видение в своей жизни и работе.

Немногие совершают этот путь посвящения. Большинство останавливается на середине пути и довольствуется ролью целителей. Еще кто-то попадает в ловушку силы, становясь могучим магом. Путь свободы не для всех.

---

Я обернулся в сторону деревни и закричал по-английски:

— Но как же ты, черт возьми, узнал!

А мой спутник сполз но стволу спиной и хохотал, сидя на земле. Я опустился на колени и присоединился к нему. Дело еще и в том, что в той аптеке, где я покупал губную номаду для Аниты, я приобрел себе баночку мази; она закончилась как раз днем раньше. Сыпь прошла, но забыть о ней я не мог.

— Эх вы, цивилизованные, — сказал Моралес, вытирая слезы. — Вы если не в речку писаете, то ядовитыми листьями зады подтираете!

— Ну хорошо, а как же теперь? — спросил я, когда мы поднялись и продолжили наш путь. — Как вы объясните то, что он знал?

— Как вы объясните… — машинально и задумчиво повторил Моралес.

Я тряс головой и беспорядочно махал руками:

— Нет, нет, только давайте не сбиваться на семантику и философские фантазии…

— Вы знаете, ваш вопрос как раз напомнил мне старую проблему определения окончательной истины, то есть той, которую можно узнать, но нельзя высказать.

Он достал из кармана кусочек коры коричного дерева и принялся его жевать.

— Существует знание, которое не может быть объяснено.

— Я это знаю, — сказал я. — Вы знаете… что я знаю… что вы знаете… что я это знаю.

— У меня нет такой уверенности, — сказал он. — Так что наберитесь немного терпения. Хесуса можно отнести к категории гадателей. Он не столько шаман, сколько техник.

— Техник?

— Rastreo de coca — его ремесло. Способ прорицания, подобный И-Цзин или системе таро. В данном случае он сочетается с неплохо развитыми способностями провидца.

— Анита тоже говорила об орле, который преследует меня.

— Правда? Может быть, это как-то связано с вашим пребыванием в джунглях.

Мы остановились возле нагромождения скал, над узким аггоуо, прорезавшим лес. Среди гранитных глыб звенел ручей. Моралес смочил, а затем наполнил водой bota из козлиной шкуры; он купил его в деревне, где жил Хесус.

— Гадание — любопытное искусство, — сказал он. — Оно пережило не одну тысячу лет.

— По крайней мере, 2000 лет до нашей эры, — сказал я. — Месопотамия. Там есть клинописные тексты, в которых изложена техника узнавания судьбы; они лили масло на воду, а также изучали форму дыма из благовонных кадильниц. Через тысячу лет китайцы пользовались И-Цзин.

— А что говорит ваша наука о смысле гадания? — спросил он.

— Я думаю, что все это связано с развитием неокортекса, — сказал я, стряхнул с плеч рюкзак и уселся на краю маленького итгоуо. — Лобные доли дали человеку предвидение, т. е. способность видеть или, по крайней мере, планировать заранее. Его интриговала, а возможно, и пугала неопределенность будущего. Рассматривая судьбу как последовательность случайных событий и придумывая способы узнавания их, он начал вносить порядок в будущее, сводя количество возможных исходов к одному или двум. Нетрудно догадаться, что те, у кого лучше были развиты лобные доли, становились пророками и предсказателями в своей общине, угадывали любовь, богатство, войну, болезни и т. д.

Я вскочил, возбужденный собственными мыслями:

— Но какая разница? Все это спекуляции. Масло на воде, дым, палочки, листья, карты таро — все это способы подойти к случайному будущему случайным путем. Случайные наборы.

— Эти наборы интерпретирует мозг, — сказал Моралес. Он закинул за плечо раздувшийся от воды bota. — Странно, почему современный человек так очарован возможностью подобных вещей и все же отвергает их как бессмысленные, суеверные игры. Но разве психологи не пользуются чернильными кляксами, чтобы проникнуть в сознание пациентов?

— Тест Роршаха, — сказал я.

— Именно. Теория гласит, что эти случайные образцы подскажут определенные вещи. Ваш думающий мозг может говорить вам, что это бессодержательные пятна чернил, но инстинктивно вы отвечаете «бабочка», или «дерево», или что-нибудь еще, что «пришло на ум». Но откуда приходят эти образы? Из бессознательного?

— Так вы считаете, что rastreo de coca — это один из способов проникновения в бессознательное прорицателя, который им пользуется?

— Возможно, — улыбнулся он. — Это мысль.

— Но если интерпретация правильна, значит, информация уже была в бессознательном.

— Как вы сказали, это все спекуляции.

— Во всяком случае, Хесус ничего не сказал о будущем. Он только затронул эту тему с птицей, да еще он кое-что знает о том, что случилось со мной месяц назад.

— Память.

— В общем, да.

— Есть шаманы, которые скажут вам, что эта память содержится не в мозге, — это же в подобном случае относится и к самому сознанию, — а в теле и в энергетических полях, окружающих физическое тело. Они умеют не только видеть эти поля, но и прикасаться к ним собственными полями и видеть историю пациента, его настоящее, даже возможные варианты его будущего. Листья коки у сеньора Завалы — просто детский лепет по сравнению с этим.

— Так где же мы найдем такого шамана? — спросил я.

Традиции и фольклор — это хорошо, но мне не давала покоя настоящая теория. Моралес только улыбнулся и пожал плечами.

В этот день мы сделали привал рано. Оказалось, что наш скальный ручей сливается с другим подземным источником пятьюдесятью ярдами ниже, и мы шли вдоль расширяющегося ручья весь остаток дня. Ручей становился все полнее, это уже была целая речка шириной в десять футов. Мы разделись и выкупались в ее холодной сверкающей воде. В тот вечер Моралес приготовил бобы на нашем костре.

Я ничего не записал в дневнике, потому что уснул сразу после ужина. Мне приснился забавный сон. Мы с Моралесом играем в прятки: он прячет стручок мимозы с семенами, шести дюймов длиной, двух дюймов шириной, прячет его в лесу, а у меня глаза закрыты. Затем он предлагает мне найти его. Найти сразу, не глядя.

Утром мне показалось, что этот сон имеет какое-то отношение к нашим поискам hatun laika но имени Хикарам.

Проснувшись, я уже знал, что мы его никогда не найдем. Мы никогда не найдем шамана-мастера, волшебника, человека, «который уже умер».

Но мы нашли.

*9*

Ha солнце и на смерть нельзя смотреть пристально.

Ларошфуко

Было далеко за полдень, когда мы выбрались из долины, по которой шли с самого утра. Мы находились на краю altiplano, в том месте, где начинается склон высотою пять тысяч футов, ведущий к горным джунглям, похожим на зеленый мох, долинам в туманной дымке. Мы стояли, восхищенные тропическим пейзажем внизу, и в это время послышался кашель.

Их было трое. Трое мужчин. Двоим из них было лет по тридцать с лишком; оба в потертых, заплатанных джинсах; на одном была выгоревшая бейсбольная фуражка и что-то вроде охотничьего жилета с карманчиками и молниями, а на другом — мягкая фетровая шляпа с опущенными полями и полосатая шаль, повязанная крест-накрест на груди и заправленная в брюки. Он был обут в старые зашнурованные ботинки из потрескавшейся кожи и с рваными подошвами. Третий мужчина был постарше. Ему можно было дать и шестьдесят, и семьдесят; в этом климате, на этих высотах трудно не ошибиться. Худой и морщинистый, одежда мешковатая; пончо просто висел на его худых плечах. Широкополая шляпа из туго плетенной соломы, похожая на корону в форме купола, снабжена двумя тонкими тесемками.

Когда мы обернулись, старик сделал шаг вперед и снял шляпу. Вполоборота он глянул на своих спутников, и они послсдовали его примеру, после чего он снова повернулся лицом к нам и опустил глаза вниз.

— Tutacama, laytay, — сказал Моралес.

— Tutacama, — отвечал старик.

— Подождите меня, — сказал Моралес. — Это индейцы кечуа. Я поговорю с ними.

Я снял рюкзак, поставил его на землю, сел сам и прислонился к нему, а Моралес подошел к индейцам и заговорил со стариком. Они беседовали минуты три. Было в ндно, что старику что-то нужно, он был смущен и обеспокоен. Молодые люди в разговоре не участвовали, только переглядывались между собой да все посматривали на мой рюкзак. Старик тоже поднял голову и с уважением взглянул на меня через плечо Моралеса. Обернувшись назад, он показал рукой в сторону холмов; Моралес кивнул, что-то сказал и посмотрел на меня. Старик улыбнулся, и все трое приветствовали меня кивком головы. Профессор положил руку старику на плечо, затем обернулся и направился ко мне.

— Они из той деревни, за холмами. Мы миновали ее сегодня утром.

— Я не видел деревни, — сказал я.

— Там старая женщина. Белая женщина. Она умирает. Они видели, как мы проходили мимо, и просят нашей помощи.

— Тогда идем, — сказал я.

Деревня располагалась у подножия холма на расстоянии около мили от нашего маршрута. Она включала в себя массивные развалины сооружений времен инков. Гранитные блоки уцелевших стен были вырезаны такумело, что держались только на трении много столетий. В нишах, где когда-то стояли опорные столбы, теперь теснились растения. Во многих местах жители села укрепили стены необработанными камнями и саманом. К стенам лепились деревянные и саманные хижины, укрытые тростником. Часть хижин окружала выложенный камнем центральный двор, где находились две большие каменные ступы, врезанные прямо в скальный грунт. Мы прошли по селению уже около трехсот ярдов.