Дональд Гамильтон - Группа ликвидации

• Название: Группа ликвидации
• Автор: Дональд Гамильтон
• Жанр: Шпионский детектив

---

Как и предупреждала меня Лу, досадный недолив спиртного в преддверии ужина с лихвой был восполнен в процессе трапезы. Подали пиво и два сорта вина, пообещав позднее дать коньяк. Стол был накрыт с таким расчетом, чтобы сразить наповал простецкого нью-мексиканского фотографа, и я некоторое время украдкой посматривал по сторонам, чтобы понять, кто что ест - и чем. Передо мной развернулась такая панорама, в которой сориентироваться без сопроводительной инструкции мне было не под силу. Посему все мое участие в застольной беседе свелось к тому, что я с интересом внимал хозяйке, вызвавшейся разъяснять мне шведское искусство провозглашения тостов: вы должны смотреть прямо в глаза человеку, за которого поднимаете рюмку, а после того как вы выпиваете, вам надо вновь устремить свой взор на него и только потом поставить пустую рюмку на стол. Вам нельзя "тостовать" хозяина или хозяйку, но следует дождаться, пока самый старший и важный гость проявит инициативу, после чего вам надлежит вскоре удостоить его тостом; в то же время любая дама за столом, исключая хозяйку, может стать объектом вашего внимания. Раньше, как мне объяснили, дама не могла провозгласить тост - "сколь": это можно было счесть за недопустимую развязность поведения; также порицалась пьющая женщина, которая не имела для этого веского социального оправдания - так что какая-нибудь маловыразительная девица могла бы умереть от жажды, взирая на стоящий перед ней полный бокал вина.

Изучив всю эту премудрость, я решил тут же воспользоваться плодами просвещения. Я поднял свой бокал и отсалютовал девушке напротив меня.

- Сколь, кузина Элин!

Она посмотрела мне прямо в глаза, как того и требовал обычай, и с улыбкой сказала:

- Сколь, кузен... Мэттью? Это то же самое, что наше Матиас, да? Вы говорите хоть немного по-шведски?

Я покачал головой.

- В детстве я знал несколько слов, но с тех пор уж все забыл.

- Жаль, - сказала она. - Я говорю по-английски очень плохо.

- Ну что вы! - воскликнул я. - Хотел бы я, чтобы половина населения Америки говорила так же плохо по-английски, как вы. А как вы узнали о моем приезде в Стокгольм?

- Это очень просто. Вы же любите охоту, не так ли? В Стокгольме есть человек, который обычно устраивает выезды на охоту для иностранцев. Он позвонил старому "overste" Стьернхьелму в Торсетере - "overste" значит "полковник". Через неделю-другую в Торсетере будет Ale - охота. Торсетер - имение неподалеку от Упсалы - это один из двух наших университетских городов, в шестидесяти километрах к северу от Стокгольма, это около сорока английских миль. "Ale" - это наш шведский лось, не такой, правда, большой, как ваша канадская разновидность...

Пока она не сообщила мне ничего существенного.

- Кузина, - заметил я, - расскажите-ка мне все по порядку от начала и до конца. Если я не пойму какого-то слова, я вас остановлю.

Она рассмеялась.

- Ладно, но вы же сказали, что не понимаете по-шведски. Обычно в Торсетере во время охоты бывает не так-то много иностранцев. Эта охота - событие местного значения, но человек из Стокгольма сказал, что у него есть американский клиент, охотник и журналист, который хотел бы описать типичную шведскую охоту, и было бы очень мило, если бы полковник Стьернхьелм пригласил его в гости. Полковник не проявил к этой идее особого интереса, пока не узнал, что ваша фамилия Хелм. Он вспомнил, что его кузен много лет назад эмигрировал в Америку и укоротил свою фамилию. Еще он вспомнил, что у этого кузена там родился сын. Полковник, подобно многим старым отставникам, ужасно интересуется своей генеалогией. Удостоверившись по своим записям, что вы точно являетесь членом его клана, он попытался найти вас в Стокгольме, но вы уже уехали. Он знал, что я собираюсь сюда приехать, - вот он и позвонил мне и попросил с вами встретиться.

- Только встретиться? - ухмыльнулся я.

- Ну, он просто хотел, чтобы я ему рассказала, что вы за человек, - произнесла она, смущаясь. - Так что ведите себя прилично, коль скоро я вас изучаю, кузен Матиас, чтобы потом я смогла отправить благожелательный рапорт полковнику. Тогда он пригласит вас приехать поохотиться к нему. Я уверена.

- Ладно, - сказал я. - Я буду паинькой. А теперь расскажите, как это мы с вами оказались в родстве?

- Мы очень дальние родственники, - сказала она с улыбкой. - Это очень запутанная история, но, думаю, дело было так: еще в 1652 году два брата фон Хоффман приехали в Швецию из Германии. Один из них женился на девице Стьернхьелм, чей брат был вашим предком по прямой линии. Второй женился на другой шведской красавице и стал моим предком. По-моему, тут все ясно. Если не очень, то полковник Стьернхьелм с удовольствием объяснит вам все в подробностях, когда вы с ним увидитесь. У него в Торсетере масса всевозможных генеалогических таблиц.

- Тысяча шестьсот пятьдесят второй, говорите? - недоверчиво переспросил я.

- Да, - улыбнулась она. - Я же сказала вам, мы отнюдь не близкие родственники.

Потом почему-то она чуть зарделась. Я и не помню, когда видел в последний раз покрасневшую девушку.

Глава 15

Когда нам пришла пора отправляться восвояси, наш хозяин с ужасом узнал, что мы с Лу приехали на машине и теперь намереваемся возвращаться в отель тем же способом. Похоже, шведские законы, карающие за управление автомобилем в нетрезвом состоянии, столь суровы, что никто здесь не отправляется на званый ужин без приятеля с машиной, которому предстоит воздержаться от участия в возлияниях. В противном случае вы не рискуете и просто берете такси. Мы были, конечно, вполне трезвы, и языки у нас не заплетались, согласился хозяин, но и я, и Лу приняли достаточное количество алкоголя, и нам не следовало подвергать себя риску. Такси доставит нас к отелю, а кто-нибудь подгонит нашу машину завтра утром.

Прибыв в отель, мы молча поднялись по лестнице и остановились у двери Лу.

- Не буду вас приглашать на рюмку, - сказала она. - Это было бы преступлением - заливать виски то чудесное вино и коньяк. К тому же, у меня уже глаза слипаются. Спокойной ночи, Мэтт.

- Спокойной ночи, - сказал я и отправился по коридору к своему номеру. Войдя, закрыл за собой дверь и расплылся в кривой ухмылке. Ясное дело: она решила попотчевать меня моим же собственным лекарством: у нее, как и у меня, отлично получилось это безразличие. Я зевнул, разделся и отправился в кровать.

Сон волной нахлынул на меня, и я уже терял последний контакт с окружающей реальностью, как вдруг неясный звук заставил меня очнуться. Где-то вдали скрипнула половица. Я навострил уши и услышал стук каблучков в коридоре. Лу вышла из номера. Что ж, может быть, она отправилась в общественный сортир. В ее номере, как и в моем, был крошечный отсек за занавеской, где стоял маленький шкафчик с эмалированным белым сосудом под крышкой - для экстренных случаев.

Я стал ожидать, но она не возвращалась. Я даже не помыслил о том, чтобы пойти следом за ней. Мы играли в слишком сложную игру, и тем не менее я полагал, что выиграть в ней сумеет игрок, способный на самые глупые ходы. Черт с ней и с ее полуночными путешествиями. Я знал кое-что, чего, по ее мнению, я знать не мог. И это знание равнялось одному очку в мою пользу. Ну, скажем, пусть будет пол-очка. Я повернулся на другой бок и закрыл глаза.

И ничего не случилось. Но вдруг меня охватило возбуждение, которое возникает после того, как примешь изрядную дозу алкоголя, частично нейтрализованного изрядной дозой кофе. Сон как рукой сняло. Я терпел, сколько мог, потом поднялся, обошел кровать, приблизился к окну и выглянул на улицу. Окно в моем номере было створчатое, без жалюзи, как и принято в этой стране. Неприятно и даже странновато было стоять у окна на втором этаже, на виду у чужих глаз. Ведь настолько привыкаешь смотреть на окружающий мир сквозь проволочную сетку, что, как только эту сетку убирают, сразу начинаешь ощущать себя голым и беззащитным.

Хотя была уже полночь, небо казалось куда светлее, чем, скажем, в Санта-Фе, штат Нью-Мексико: дома у нас ночное небо черно как смоль, с ослепительными точками звезд. А тут любоваться было нечем. Мое окно выходило на озеро. Я забыл его название, но оно должно было оканчиваться на "ярви", потому что "ярви" по-фински значит "озеро", и, как отметила Лу, финское влияние здесь, в сотне миль от границы, ощущалось довольно сильно. Стоя у окна, я прямо-таки кожей чувствовал, как география обволакивает меня - такого чувства никогда не испытываешь в родных краях. Но здесь я стоял на клинышке суши небольшой страны, Швеции, зажатой с обеих сторон двумя другими - Норвегией и Финляндией. А за Финляндией лежала Россия и арктический порт Мурманск...

Мое внимание привлек шорох в кустах под окном: на освещенном пятачке невдалеке появилась Лу Тейлор. Она, надо думать, оставила пальто в номере. В своем черном платье - да еще с темными волосами - она была почти неразличима во тьме. Когда я заметил ее, прятаться мне было поздно. Она уже устремила взгляд на окно, в котором моя рожа сверкала, точно вывеска на фоне темной комнаты. Она обернулась, чтобы предупредить своего спутника, но он не ожидал ее сигнала. Он вышел из кустов и выпрямился - я тут же узнал в этом похожем на футболиста здоровяке человека, которого встретил в ее гостиничном номере в Стокгольме: Джим Веллингтон.