Роберт Хайнлайн - Фрайдэй

• Название: Фрайдэй
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика

Фрайдэй — девушка непростая. Она с легкостью уходит от слежки, способна убивать голыми руками и выносить нечеловеческие пытки, а также обладает массой других достоинств. Она — агент могущественной тайной организации, сфера деятельности которой — вся Земля, а также другие планеты. А еще Фрайди отличается от окружающих своим происхождением — ведь «ее мать — пробирка, а отец — скальпель». Попросту говоря, она — искусственный человек, выращенный в лаборатории…

---

— Но я хочу разорять тебя не больше, чем Дженет. Послушай, мы можем попробовать мои карточки в Сан-Хосе; если это не сработает, я с радостью займу денег у тебя… и переведу их тебе назад, как только явлюсь к боссу.

(Или, может, Жорж захочет ради меня смошенничать с кредитной карточкой лейтенанта Дики? — женщине чертовски трудно получить наличные по карточке мужчины. Заплатить за что-то, засунув карточку в приемную щель, и получить наличные по этой карточке — это две большие разницы.)

— Почему ты говоришь об уплате долга? Когда я навечно у тебя в долгу?

Я решила быть непонятливой.

— По-твоему, ты действительно мне что-то должен? За прошлую ночь?

— Да. Ты была неплоха.

Я открыла рот.

— О!

Он ответил, не улыбнувшись:

— Ты бы предпочла, чтобы я сказал «плоха»?

Я смогла удержать рот закрытым.

— Жорж. Раздевайся. Я лягу с тобой в постель и там стану медленно тебя убивать. А в конце я сломаю тебе шею в трех местах. «Плоха». «Неплоха».

Он улыбнулся и начал раздеваться.

Я сказала:

— Не надо, лучше поцелуй меня! А потом мы поедем в Сан-Хосе. «Плоха». Какая я была?

Чтобы попасть из Беллингхэма в Сан-Хосе, нужно почти столько же времени, сколько на поездку из Виннипега в Ванкувер, но в этот раз мы сидели. На землю мы выехали в четырнадцать пятнадцать. Я с интересом оглядывалась вокруг, потому что раньше никогда не была в столице Калифорнии.

Первым, что я заметила, было огромное количество машин, которые прыгали повсюду, как блохи, и большую часть их составляли такси. Я не знаю другого современного города, в котором разрешают до такой степени засорять воздушное пространство. Улицы были заполнены кэбами, и вдоль каждой улицы шли тротуары; тем не менее эти механические паразиты были везде, как велосипеды в Кантоне.

Вторым, что я заметила, было чувство Сан-Хосе. Это был не город. Теперь я поняла классическое описание: «Тысяча деревень в поисках города».

Если бы не политика, смысла в существовании Сан-Хосе не было бы. Но Калифорния получает от политики больше, чем любая другая страна, о которой я знаю — абсолютная, наглая и неограниченная демократия. С демократией можно столкнуться в разных местах — в смягченной форме ее использует Новая Зеландия. Но только в Калифорнии можно найти чистую, стопроцентную, неразведенную демократию. Голосовать разрешают с того возраста, когда гражданин становится достаточно высоким, чтобы самостоятельно, без помощи няни, дотянуться до рычага, и регистраторы с неохотой удаляют из списков избирателей гражданина, у которого нет заверенного свидетельства о смерти.

Я не могла до конца оценить последнее, пока не узнала из репортажа о голосовании, что урны с останками в парке спокойствия «Прехода пайнз» составляли три избирательных участка, голосующих через зарегистрированных представителей («Смерть, не будь горда!»)

Я не стану высказывать свое мнение об этом, потому что я была уже взрослой женщиной, когда впервые столкнулась с демократией в ее самой мягкой, незлокачественной форме. Демократия, возможно, вещь хорошая, если использовать ее в умеренных дозах. Британские канадцы пользуются ею в разбавленном виде, и живут, похоже, нормально. Но только в Калифорнии все одновременно пьяны от нее. Кажется, не проходит и дня без того, чтобы где-то в Калифорнии не было выборов, и в каждом округе выборы, как мне сказали, проходят примерно раз в месяц.

Я думаю, они могут себе это позволить. У них мягкий климат, от Британской Канады до Мексиканского Королевства, и большая доля плодороднейших полей Земли. Их второй любимый вид спорта (секс) в своем исходном виде почти ничего не стоит; он повсюду доступен, как марихуана. Благодаря этому остается время на настоящий калифорнийский спорт: разговоры о политике.

Они выбирают всех, от мелкого районного чиновника до Вождя Конфедерации, или просто «Вождя». Но они отзывают их почти с такой же скоростью. Например, Вождь должен работать один шестилетний срок. Но из девяти последних вождей только двое отработали полные шесть лет; остальные были отозваны, кроме одного, которого линчевали. Зачастую чиновник не успевает принять присягу, когда появляется первое прошение об отзыве.

Но калифорнийцы не ограничиваются избранием, отзывом, обвинением и (иногда) линчеванием толп своих государственных служащих; они напрямую издают законы; во время каждого голосования в бюллетене больше законопроектов, чем кандидатов. Члены провинциальных и национальной палат представителей относятся к этому сдержанно — меня уверяли, что типичный калифорнийский законодатель отзовет законопроект, если ему доказать, что число «пи» не будет равно трем, сколько бы людей за это ни проголосовало. Но для законодательной инициативы со стороны простых людей такого ограничения не существует.

Например, три года назад простой экономист заметил, что выпускники колледжей зарабатывают в среднем на тридцать процентов больше, чем их сограждане, у которых нет степени бакалавра. Такое недемократическое состояние — проклятие для Калифорнийской Мечты, поэтому с огромной скоростью на следующее голосование был выдвинут законопроект, который был принят, и все выпускники калифорнийских школ и граждане Калифорнии, достигшие восемнадцати лет, получили степени бакалавров. Специальная статья вводила закон в действие задним числом, за восемь лет.

Эта мера сработала замечательно: обладатели степени бакалавра больше не имели никаких недемократических преимуществ. Во время следующих выборов действие закона было расширено еще на двенадцать лет назад, а сейчас раздаются голоса о предоставлении этой привилегии всем гражданам.

«Vox populi, vox Dei». По-моему, это совершенно нормально. Эта благотворительность ничего не стоит, но делает всех (кроме нескольких зануд) счастливей.

Примерно в пятнадцать часов мы с Жоржем шли вдоль южной стороны Нэшнал-плаза перед дворцом Вождя, направляясь в главный офис «Мастер Чардж». Жорж говорил мне, что он не видит ничего страшного в том, что я предложила зайти в «Бургер кингз», чтобы перекусить вместо обеда — что, по его мнению, этот гигантский бутерброд, должным образом приготовленный из высококачественного искусственного филея и шоколадного солода с минимумом мела, являлся единственным взносом Калифорнии в мировую haute cuisine.

Я соглашалась с ним, тихо отрыгивая. Группа мужчин и женщин, десять-двадцать человек, спускалась по огромной лестнице перед дворцом, и Жорж начал двигаться в сторону, чтобы обойти ее, когда я заметила на маленьком мужчине в середине группы головной убор из орлиных перьев, узнала так часто фотографируемое лицо под ним, и придержала Жоржа одной рукой.

И заметила что-то уголком глаза: фигуру, выходящую из-за колонны наверху лестницы.

Во мне что-то переключилось. Я толкнула Вождя на ступени, отбросив на ходу в сторону пару человек из его команды, потом бросилась к этой колонне.

Я не убила человека, который прятался за колонной, я просто сломала ему руку, в которой он держал оружие, потом ударила его ногой снизу вверх, когда он попытался бежать. Меня не торопили так, как вчера. Уменьшив размеры мишени, которую представлял из себя Вождь Конфедерации (ему не следовало надевать этот приметный головной убор), у меня появилось время, чтобы сообразить, что убийца, если его взять живым, может вывести на след банды, которая совершала эти бессмысленные убийства.

Но у меня не было времени сообразить, что еще я сделала, пока двое полицейских не схватили меня за руки. Только тогда я все поняла, и сразу помрачнела, представив себе насмешливый тон босса, каким он будет со мной разговаривать, когда мне придется признать, что я позволила себя арестовать. Какую-то долю секунды я даже думала о том, чтобы вырваться и исчезнуть за горизонтом — это было бы нетрудно, потому что у одного полицейского, несомненно, было высокое давление, а другой был немолодым мужчиной в очках.

Слишком поздно. Если бы я побежала, используя полный овердрайв, я бы почти наверняка удрала от них, и через пару кварталов смешалась бы с толпой и исчезла. Но эти неумехи могли бы сжечь десяток прохожих, пытаясь подстрелить меня. Непрофессионально! Почему эта дворцовая охрана не защищала своего вождя, а переложила эту работу на меня? Засада за колоннами, Боже ты мой! — такого не случалось со времени убийства Хьюи Лонга[10].

Почему я влезла в это дело и не дала убийце сжечь Вождя Конфедерации с его глупой шляпой? Потому что меня тренировали только для оборонительных действий, вот почему, и вследствие этого я дралась рефлекторно. Меня не интересуют драки, мне это не нравится, но так просто случается.

У меня не было времени рассмотреть целесообразность невмешательства в чужие дела, потому что Жорж вмешался в мое дело. Жорж говорит на чистом (разве что немного высокопарном) британско-канадском английском; сейчас он бессвязно тарахтел по-французски и пытался отодрать этих двух преторианцев от меня.