Юрий Никитин - Никитинский альманах. Фантастика. XXI век. Выпуск №1

• Название: Никитинский альманах. Фантастика. XXI век. Выпуск №1
• Автор: Юрий Никитин
• Издательство: Издательство: Кузнечик
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: ISBN 5-93142-006-1

Этим выпуском мы открываем новую серию «Никитинский альманах», в котором будут представлены самые разные жанры: фэнтези и мистика, фантасмагория и сатира, научная фантастика и героическая баллада. Серия предполагает самый широкий круг читателей.

СОДЕРЖАНИЕ:

Юрий Никитин. Предисловие к первому выпуску альманаха «Фантастика. XXI» – с.3-5.

Свенельд Железнов. Избушка на курьих ножках: [Рассказ] – с.6-22.

Антон Платов. Крысолов: [Рассказ] – c.23-34.

Георгий Сагайдачный. В одном из тысячи миров: [Рассказ] – с.35-45.

Дмитрий Казаков. Легенда о ловце ветра: [Рассказ] – с.46-49.

О`Сполох. Цепь: [Рассказ] – с.50-53.

О`Сполох. Глаза: [Рассказ] – с.53-54.

О`Сполох. Не те: [Рассказ] – с.55-56.

Владимир Егоров. Черная магия: [Рассказ] – с.57-61.

Владимир Егоров. Обреченный мстить: [Рассказ] – с.61-66.

Владимир Егоров. Последний рассказ о Конане: [Рассказ] – с.66-69.

Эдуард Мухутдинов. Кот, который хотел научиться летать: [Рассказ] – с.70-74.

Эдуард Мухутдинов. Снайпер: [Рассказ] – с.74-76.

Василий Купцов. Моцарт и Сальери, дубль два: [Рассказ] – с.77-80.

Василий Купцов. Предсказания Анны: [Рассказ] – с.80-85.

Василий Купцов. Подарок палачу: [Рассказ] – с.85-91.

Василий Купцов. Шарлатан: [Рассказ] – с.92-99.

Дмитрий Гаврилов. Власьева обитель: [Рассказ] – с.100-116.

Дмитрий Гаврилов. Смерть гоблина: [Рассказ] – с.116-120.

Дмитрий Гаврилов, Антон Баргель. Баллады. Песни. Стихи – с.121-129.

Константин Крылов. Волшебство и политика: миры фэнтэзи как новый общественный идеал: [Статья] – с.130-140.

Василий Купцов. Шуточка Генриха, или яйцерезка: [Статья] – с.141-155.

Василий Купцов. Трудно быть богом...: [Статья] – с.155-160.

Василий Купцов. Красивая все-таки это штука – северное сияние!: [Статья] – с.160-165.

Василий Купцов. Рожденный толстым летать не сможет!: [Статья] – с.165-180.

О`Сполох. Айшуки: [Статья] – с.181-185.

Владимир Егоров. Конец заклятия: [Статья] – с.186-189.

Есть такая виртуальная страна!: [Статья] – с.190-191.

---

Возросшая деятельность партизан делает невозможным проезд через сельскую местность отдельных солдат и мелких отрядов! — сообщал фельдмаршал в начале августа, седьмого числа. Спустя неделю под впечатлением отчаянных действий советских войск у Старой Руссы фон Лееб потребовал от Ставки Гитлера новых сил.

— Наша разведка, по меньшей мере, в полтора раза недооценила численность русских. Мы несем серьезные потери.

Фюрер приказал передать 16-ой армии танковый корпус из группы фон Бока, устремленной на Москву. Но видимо уже тогда Гитлеру сообщили о неодобрительных высказываниях фельдмаршалов Руденштедта и Лееба относительно похода на русскую столицу, военные предлагали остаться «на зимние квартиры» на Украине, что означало срыв молниеносной войны. Так что на Лееба у фюрера вырос зуб. Оценивая ситуацию, сложившуюся на фронте, умудренный опытом бесчисленных баталий фельдмаршал советовал закрепиться на месте и перезимовать. Гитлер требовал замкнуть блокаду вокруг Ленинграда, выйдя в тыл 7-ой армии Мерецкова, которая на реке Свирь удерживала финнов. В декабре 1941 года войска образованного Волховского фронта под командованием К.А. Мерецкова, перейдя в наступление, освободили город Тихвин, а части Северо-западного фронта под командованием П.А.

Курочкина разгромили южный фланг 16-ой армии группы «Север». — Я слишком стар, мой фюрер, и порой не выдерживаю напряжения… — писал Лееб, сопровождая этими словами просьбу об отставке.

* * *

— Что делать, Вальтер? Похоже, зима доконает нас раньше, чем русские «катюши».

Вначале все шло хорошо. Непроходимое бездорожье и распутицу сменил морозец. Мы быстро продвинулись вперед. Но когда у фельдшера лопнул термометр, показав тридцать пять ниже нуля — отказали не только моторы, но даже крестьянские лошади. — А паровозы, Курт? Паровозы! Неужели, в этой варварской стране нет паровозов? — удивился Вальтер, разглядывая совсем незнакомое обмороженное лицо университетского друга. — У них ненормальная колея, мой дорогой! Она на девяносто миллиметров шире обычной. Когда это выяснилось, наши кинулись перешивать, но в этих кошмарных условиях, как я уже сказал, сталь Круппа идет трешницами. Наши топки приспособлены под уголь — русским некуда девать лес- они топят дровами. В Новгороде Иваны вывели из строя весь подвижной состав. У нас нет горючего, глизантина для радиаторов, зимней смазки… Эх! — Курт обречено махнул рукой, — Если уж говорить начистоту- в ротах лишь каждый пятый солдат имеет зимнее обмундирование. — Я привез вам шнапс, шоколад и табак. — Спасибо, Вальтер! Это по-христиански! А то моральный дух истинных арийцев не на высшем уровне… — Что ты этим хочешь? — Не лови меня на слове! В вашем Штабе, там, наверху должны сознавать, наши превосходные солдаты, которым до сих пор была под силу любая задача, начали сомневаться в безупречности своего командующего. — Если ты обещаешь молчать, скажу по секрету — уже подписан приказ о его отставке.

— Кто же взамен? — Вроде бы Кюхлер. — Один черт! Мы сдохнем здесь раньше, чем сойдет снег. Порою мне кажется, что близок Рагнарек. — А Донар тебе не мерещится? Или его пасынок на лыжах — ведь, как говорил профессор Линдмарк, Улль из этих мест? — насмешливо спросил Вальтер. — Здесь и не такое привидится!

Страна Снежных Великанов. Кругом болота, промерзшие до дна, лесные дебри, а в дебрях этих — бандиты. — Ты имеешь в виду партизан? — Бандиты!

Дикари! Они взрывают мосты, полотно. Они убивают своих же по малейшему подозрению в сотрудничестве с нами. Нервы стали никуда. По коварству и жестокости русские превосходят даже сербов. И вообще, оставим этот разговор!

Лучше скажи, что нового в Берлине? — прервал излияния души Курт. — Трудно сказать, — Вальтер задумался, — Я ведь, выражаясь фронтовым языком — тыловая крыса. Да, все обычно. Пригляделось…

Картину смотрел, называется «Фридерикус». Король ходит полфильма в дырявых ботинках наверное, наших женщин готовят к кадрам об убитых сыновьях. Но, вообще, все уверены в конечной победе. — Я тоже уверен, ты не думай, Вальтер! Я тоже уверен. Вот, согреюсь стану совсем уверенным… — Курт отхлебнул из фляги, затем, закрыв ее, встряхнул, чтобы убедиться в достаточном количестве содержимого.

* * *

— Товарищ сержант! А, товарищ сержант! — белобрысый паренек вытер рукавом нос.

На его лице расцвела лучистая улыбка. — Обожди, Зинченко! Дай, дух перевести… — А всетаки, утекли! Утекли, товарищ сержант! — Тихо, весь лес разбудишь…

Автоматная очередь аккуратно прошила вату телогрейки на спине паренька. Зинченко рухнул в снег. — Гады!!! — заорал Василий, опустошив рожок трофейного шмайсера в березы. — Рус, здавайсь! — услышал он в ответ. — Как же! А это видали! — Василий рванулся через сугробы, петляя среди деревьев. Вслед засвистели пули. Он пару раз огрызнулся из винтовки, отбросив бесполезный теперь автомат. Занималась вьюга. Немцы, было рассыпавшиеся в цепь, приотстали… Оглянулся. Никого. Спасибо Матушке-Зиме! Сам-то он привычный. Все русские «А»- любят быструю езду. «Б» — поют с детства военные песни, и, наконец, «В»- не боятся мороза. Но на немца надейся — а сам не плошай. Взяв пригоршню снега, Василий надраил порядком покрасневший нос, дошла очередь и до ушей. Это заняло у него минуты две.

Прислонившись к стволу высоченной сосны, он вслушивался в нарастающий вой, пытаясь различить скрип сапог. Попробуй, походи-ка Фриц по нашим-то по чащобам!

Достав из-за пояса рукавицы, он погрузил в них по пятерне, испытав несказанное удовольствие. До партизанской стоянки было километров десять-двенадцать. Снегу навалило, да еще вьюга. Затемно доберется. Жаль, правда, ребят. Но тут уж, как говорится, судьба. Ничего не попишешь… Фрицы, сволочи, для острастки по кустам стреляют. И надо же было Сашке высунуться. Их машина точно на мину шла, а он, дурак, возьми и покажись… А может, его и не заметили? Но так глупо — в самую грудь! Эх, Сашка! Только охнуть и успел. Немцы вылезли на дорогу и устроили такой салют, что если б не упал в ложбинку — крышка. Затем два часа преследования. Оторвались. Еще более нелепая смерть Зинченко. Как его… Мишка?

Ваня? Сева? Все звали по фамилии. Сержант обязан знать имя и отчество своих подчиненных. Завтра вернемся — похороним по-свойски. Не гоже человечьим мясом зверье кормить. И лежит теперь этот улыбчивый рядовой Зинченко, тупо уставившись в холодное небо. И нет ему больше дела до этой проклятой войны. Но не пройдет и дня, как напишет об нем комиссар — «ваш сын погиб смертью храбрых», и упадет мать, рыдая, сраженная скупыми строчками похоронки. А Зинченко лежит себе среди лесочка… Теперь, наверное, уж не лежит. А где-то там. Василий неопределенно посмотрел ввысь, но тут же одернул себя: «Ишь, засмотрелся! А ну, вперед!..Я всегда готов по приказу Рабоче-крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, и как воин, — тут он ускорил шаг, пряча щеки в кучерявый черный воротник-… и как воин Рабочекрестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу… Вон, брат отца. Умница.

Книжный человек. А двадцать лет отсидел ни за что… И чего он мог нарушить одному Богу известно». Впрочем, дядька Олег не любил распространяться на этот счет. И, что касается его срока — так это односельчане только подумали- не миновала, мол, Власова суровая кара советского закона. Ну, был мужик, да сгинул. А за что?

Куда? Деревенька маленькая. Худая. Всяк про соседа своего знает. Но про Олега никто ничего толком не ведал. Пропал дядька в двадцатом, Ваське тогда три годика было, а объявился лишь в тридцать восьмом. Вернулся, старый черт, ничуть не изменившись, будто под пятьдесят, хоть старше отца Васьки на пятнадцать лет, а тому уже к шестидесяти. Занял пустую избу у самого краю. Зарылся в тома книжек.

На расспросы отшучивался. Один раз из обкома заглянули, но как приехали, так и уехали. Мало ли заброшенных деревень на Святой Руси? «Что-то вьюга разыгралась?

Остановишься — помрешь. Нынче темнеет ранехонько. А уже часа три, три с половиною. Вперед, парень!

Не спи! Замерзнешь!.. Воспрещается оставлять поле боя для сопровождения раненых.

Каждый боец должен ненавидеть врага, хранить военную тайну, быть бдительным, выявлять шпионов и диверсантов, быть беспощадным ко всем изменникам и предателям Родины. Ничто, в том числе и угроза смерти — не может заставить бойца Красной армии сдаться в плен… Стоп!» — сквозь свист ветра ему почудился звук чьих-то шагов. Василий опустился на колено, присматриваясь. Нетронутый ни лыжней, ни звериным следом серебристый ковер ничем не выдал своей тайны. В тот же момент острая боль в плече напомнила об утренней шальной ране. На морозе-то он про нее совсем и забыл. Сдернув рукавицу, Василий сунул руку под полушубок. Так и есть…