Белва Плейн - Осколки судеб

• Название: Осколки судеб
• Автор: Белва Плейн
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-155-3

Действие семейной саги Белвы Плейн разворачивается в богатых пригородах Нью-Йорка и в Израиле в середине 1960-х годов. Герои связаны между собой причудливыми, идущими из прошлого отношениями, о чем многие даже не догадываются: дочь никогда не узнает, кто ее отец; богатый покровитель оказывается родным дедом.

---

– Понимаю. – Голос Тео звучал все так же мягко и вежливо, словно он думал про себя: «Господи, сжалься над ним, у него добрые намерения, у этого совсем выжившего из ума бедняги; он пытается сделать это ради дочери. Да-да, его стоит пожалеть».

Они распрощались, и Пол ушел, унося в бумажнике фотографии Стива.

– Как долго ты собираешься отсутствовать? – спросила Ильза.

– Если в течение месяца ничего не добьюсь, то вернусь домой.

– Ради Бога, береги себя, – взмолилась она и тут же, со свойственным ей веселым лукавством добавила: я все-таки новобрачная, не делай из меня, пожалуйста, вдовы так скоро после свадьбы, хорошо?

– Не волнуйся. Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.

Самолет, направлявшийся на запад, оставил внизу Миссисипи, которая, грохоча и извиваясь, несла свои свинцовые воды в Мексиканский залив, пролетел над Миссури, где поля напоминали собой спину черепахи в зеленых и коричневых пятнах, и повернул на юг – земля там была кирпично-красного теплого цвета. Когда самолет начал спуск, Пол увидел перед собой огромные пустынные пространства, где стояли одни лишь голые месы.[25] И само одиночество этой земли вызвало вдруг перемену в его настроении.

Это ни к чему не приведет, уныло подумал он, обращаясь к здравому смыслу, словно пытаясь таким образом смягчить удар, который неизбежно предстоит испытать, когда его постигнет неудача.

– Это ни к чему не приведет, – прошептал он вслух, так что сидевший рядом пассажир удивленно к нему повернулся.

И все же, когда самолет сел в Альбукерке, его вновь охватило радостное возбуждение. И оно росло по мере того, как шаг за шагом он претворял в жизнь намеченный им план: взять напрокат машину, доехать до Санта-Фе, куда он должен был добраться с наступлением сумерек, заночевать там, и на следующее утро отправиться в Таос. Там он обойдет все выставки картин и наверняка у кого-нибудь из художников выяснит, где живет Агнес Пауэрс.

Сам он знал только, что это было где-то в горах за Таосом. Что-то, он даже толком не мог объяснить себе что, подсказало ему не просить ее адреса у Мег. У него было ощущение, что лучше нагрянуть к Агнес неожиданно, без всякого предупреждения. Все же, устроившись в отеле в Санта-Фе, Пол решил ей позвонить, но все попытки узнать номер ее телефона через телефонную компанию оказались безуспешными. Очевидно, сказал он себе, у нее вообще нет телефона, но, зная Агнес, этому не приходится удивляться.

Но как-то, он пока еще не знал, как, он все равно ее разыщет. Вероятно, подумал он, внутренне усмехнувшись, не унаследуй я банковского бизнеса, из меня бы вышел неплохой сыщик.

Было раннее утро, когда Пол выехал из Санта-Фе. Индейские женщины из пуэбло[26] уже расстилали на тротуаре перед древним дворцом губернатора яркие коврики, раскладывая на них свои изделия из бирюзы и серебра. Воздух был необыкновенно чистым и бодрящим, небо – глубокого синего цвета, и когда, повернув, он поехал на север, справа засияли касавшиеся облаков белые пики гор Сангре де Кристо.

Простор! Бескрайний, безграничный простор! Как можно даже думать о том, чтобы что-то найти в такой беспредельности?

И, однако… и, однако, такое бывало.

Прибыв в Таос, где, казалось, в каждом доме была картинная галерея, он отправился бродить по переулкам и внутренним дворикам, расспрашивая всех и каждого об Агнес Пауэрс.

– Да, конечно, – сказали ему, – она приносит время от времени свои картины.

Но она жила отшельницей, видели ее редко, и ее дом был в пятнадцати милях или около того к северу от города. Он, вероятней всего, было сказано, никогда его не отыщет.

Тем не менее, получив в руки клочок бумаги с приблизительным планом, Пол двинулся в путь. По обе стороны дороги, среди бескрайнего пустынного пространства, поросшего кактусом и мелким кустарником, возвышались кирпично-красные утесы с ровными, как крышка стола, вершинами. Иногда, когда дорога поворачивала, прямо перед ним вырастали крутые горные склоны, густо поросшие зеленью. Время от времени он останавливался и выходил из машины, чтобы полюбоваться этим безбрежным простором, где не было и следа человека. Невольно у него мелькнула мысль, что никогда еще ему не доводилось слышать такой абсолютной тишины.

Через какое-то время показалась деревушка, кучка серых глинобитных хижин. В ответ на его расспросы индеец с суровым лицом сказал, что, да, он знает эту даму-художницу. Она покупает иногда у них в магазинчике продукты.

Следуя указаниям индейца, Пол Вернер продолжил путь. День уже клонился к вечеру, когда он, по изрытой колеями дороге, поднялся меж двух огромных гор к небольшому глинобитному домику, который, ничем не отличаясь от них по цвету, совершенно терялся на их фоне. Он открыл калитку и вошел во дворик, полный цветов. Двустворчатая дверь темно-коричневого дерева с резным индейским орнаментом была открыта.

Можно прожить здесь сколько угодно времени и даже умереть, и об этом никто не узнает, подумал Пол. Если кому-то требовалось укрыться…

– Пол! – услышал он голос Агнес. – Пол! Я не верю своим глазам!

Она стояла на пороге, босая, в индейском одеянии – черной кофте и юбке, схваченной на талии усыпанным бирюзой кожаным поясом, глядя на него в полном изумлении. Ее заплетенные в косу волосы густо посеребрила седина, хотя ей не было еще и сорока лет.

Вслед за ней он вошел в большую комнату, где на стенах висели индейские коврики, корзины и картины. В углу, рядом с небольшим камином, стоял мольберт, за которым она, очевидно, работала.

– Я все еще не могу поверить, – повторила она, когда они сели. – Что привело тебя в эти места?

Не готовый еще сообщить о цели своего приезда, он сказал лишь, что не был на Юго-Западе уже много лет и у него возникло желание побывать здесь снова.

– А как твои дела, Агнес? Тебе, наверное, здесь очень нравится?

– Конечно. Для меня это – вершина красоты. Я много работаю и гуляю. И у меня есть здесь несколько друзей, живущих в домах, подобных этому. Они стоят в таких местах, где ты их никогда не отыщешь.

– Сегодня я только и слышал, что никогда не отыщу тебя, – заметил Пол. Он все еще не знал, как приступить к своему делу. – Не покажешь мне свои работы? Мне хотелось бы взглянуть на них, раз уж я здесь.

– Разумеется.

Она повела его по комнате, показывая картины, расставленные в большинстве своем вдоль стен. Это были преимущественно пейзажи Юго-Запада: красные утесы и крупные, словно дышащие жаром, яркие подсолнухи.

– Я знаю, что я не Джорджия О'Кифф,[27] – проговорила Агнес с полной искренностью, – но я не собираюсь на этом останавливаться и со временем, думаю, сумею кое-чего достичь.

– Здорово! – В голосе Пола тоже звучала искренность, хотя, в общем-то, его не слишком интересовали подобные сюжеты. Неожиданно на заляпанном краской столе он заметил небольшую акварель, написанную в совершенно иной манере. Это было изображение золотой рыбки в чаше с водорослями, увиденной под каким-то странным углом.

– Мне это нравится, – сказал он. – Она продается?

– Не тебе. Тебе это подарок.

– Ну, нет. Заработал – получи. – И он выписал чек на сумму, которая вызвала у нее протест, полностью им проигнорированный. – Отправь ее мне домой, хорошо? И не спорь. Я сказал тебе, что она мне понравилась. Это бизнес.

– Ну хорошо. Тогда иди присядь где-нибудь, пока я соображу что-нибудь на ужин. Я собиралась потушить в печи цыпленка, долго, медленно. Ты просто пальчики оближешь.

Он встревожился.

– Агнес, я не могу задерживаться. Я никогда отсюда не выберусь в темноте.

– А кто об этом говорит? Разумеется, ты останешься здесь на ночь, или на столько ночей, сколько захочешь, если тебя устроит раскладушка в задней комнате, вместе с моими картинами. Несмотря на некоторый беспорядок, уверяю тебя, там чисто.

– Ну хорошо, я согласен. Остаюсь до утра.

Во время ужина они говорили обо всем: об искусстве, Италии и даже войне во Вьетнаме, которую, как выяснилось, оба не одобряли.

– Однажды в письме ко мне Тим кого-то процитировал: «Война – ад, и те, кто ее развязывает – преступники», – сказала Агнес.

– Все верно, беда только в том, что обычно бывает чрезвычайно трудно определить, кто ее развязал. И все же при всем этом нельзя оправдать те действия, к которым иногда прибегает антивоенное движение в стране.

– Ты имеешь в виду таких, как Тим?

– В общем-то, да, сказать по правде. – И так как Агнес ничего на это не ответила, он добавил: – Твоя мать… вся твоя семья, Том и сестры, все они сильно тревожатся за него, не зная, что происходит, где он может быть и…

– Ты хочешь, чтобы я тебе рассказала, что мне о нем известно? Для этого ты сюда и приехал?

– Я приехал не поэтому. Но, естественно, мне хотелось бы знать.

– ФБР тоже бы этого хотелось, не правда ли? Ты просишь, чтобы я предала собственного брата? Ты этого хочешь?

Итак, кое-что ей все-таки было известно.