Иван Гончаров - Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том. 7

• Название: Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том. 7
• Автор: Иван Гончаров
• Жанр: Классическая проза

---

– Так подите сегодня в пять часов в беседку и скажите…

Она задумалась, что сказать. Потом взяла карандаш и написала те же две строки, которые сказала ему на словах, не прибавив ничего к прежде сказанным словам.

– Вот мой ответ! – заключила она, передавая ему незапечатанный листок, – отдайте ему и прибавьте, что хотите, если нужно будет: вы знаете всё…

Он спрятал листок в карман.

– Помните одно, – прибавила она поспешно, – что я не обвиняю его ни в чем… ни на что не жалуюсь… следовательно…

Она остановилась. Он ждал.

– Вашего бича с собой не берите!.. – договорила она тихо, почти в сторону.

– Поделом мне, – сказал он, сильно вздохнув.

– Виновата, – перебила она, подавая ему руку, – это не упрек, Боже сохрани! Память подсказала мне кстати. Мне легче этим одним словом выразить, а вам понять, чего я желаю и чего не желала бы в этом свидании…

– Тут обидно одно: вы думали, что я без этого слова не понял бы…

– Простите меня, больную…

Он пожал поданную ему руку.

XVI

Немного погодя воротилась Татьяна Марковна, пришел Райский. Татьяна Марковна и Тушин не без смущения встретились друг с другом. И им было неловко: он знал, что ей известно его объяснение с Верой, – а ей мучительно было, что он знает роман и «грех» Веры.

721

Из глаз его выглядывало уныние, в ее разговорах сквозило смущение за Веру и участие к нему самому. Они говорили даже о простых предметах как-то натянуто, но к обеду взаимная симпатия превозмогла, они оправились и глядели прямо друг другу в глаза, доверяя взаимным чувствам и характерам. Они даже будто сблизились между собой и в минуты молчания высказывали один другому глазами то, что могли бы сказать о происшедшем словами, если б это было нужно.

До обеда Вера оставалась с Татьяной Марковной, стараясь или, скорее, опасаясь узнать о мере, какую она могла принять, чтоб Марк не ожидал ее в беседке. Она решилась не отходить от нее и после обеда, чтоб она не поддалась желанию сама сойти с обрыва на свидание.

Но Татьяна Марковна до обеда не упомянула о вчерашнем разговоре, а после обеда, когда Райский ушел к себе, а Тушин, надев пальто, пошел куда-то «по делу», она заняла всю девичью чисткою серебряных чайников, кофейников, подносов и т. д., назначаемых в приданое Марфиньке.

Вера успокоилась с этой стороны и мысленно перенеслась с Тушиным в беседку, думая с тоской и с замиранием сердца от страха о том: «Не вышло бы чего-нибудь! Если б этим кончилось! Что там теперь делается!»

А там, без четверти в пять часов, пробирался к беседке Тушин. Он знал местность, но, видно, давно не был и забыл, потому что глядел направо, налево, брал то в ту, то в другую сторону, по едва заметной тропинке, и никак не мог найти беседки. Он остановился там, где кусты были чаще и гуще, припоминая, что беседка была где-то около этого места.

Он стоял, оглядываясь во все стороны, и с беспокойством смотрел на часы. Стрелка подвигалась к пяти часам, а он не видал ни беседки, ни Марка.

Вдруг издали до него дошел шум торопливых шагов, и между кустами сосняка и ельника являлась и пропадала фигура.

«Кажется, он!..» – думал Тушин и раза два дохнул всей грудью, как усталый конь, покачал взад и вперед стоящую рядом молодую ель, потом опустил обе руки в карманы пальто и стал как вкопанный.

722

Марк точно выпрыгнул из засады на это самое место, где был Тушин, и, оглядываясь с изумлением вокруг, заметил его и окаменел.

Они поглядели друг на друга с минуту, потом дотронулись до фуражек. Волохов всё озирался с недоумением вокруг.

– Где же беседка? – спросил он, наконец, вслух.

– Я тоже ее ищу и не знаю, в которой она стороне!

– Как «в которой стороне»! Мы стоим на ее месте: она еще вчера утром тут была…

Оба молчали, не зная, что сталось с беседкой. А с ней сталось вот что: Татьяна Марковна обещала Вере, что Марк не будет «ждать ее в беседке», и буквально исполнила обещание. Через час после разговора ее с Верой Савелий, взяв человек пять мужиков с топорами, спустился с обрыва, и они разнесли беседку часа в два, унеся с собой бревна и доски на плечах. А бабы и ребятишки, по ее же приказанию, растаскали и щепы.

На другой день утром сама барыня взяла садовника, да опять Савелья, и еще двоих людей, и велела место, где была беседка, поскорее сравнять, утоптать, закрыть дерном и пересадить туда несколько молодых сосен и елей.

«Задним умом крепка! – упрекала она мысленно себя. – Если б я сломала беседку тотчас, когда Верочка сказала мне всё… тогда, может быть, злодей догадался бы и не писал ей проклятых писем!»

«Злодей» действительно догадался.

«Старуха узнала: – это она! – подумал он. – Вера поступила благонравно: всё открыла ей!»

Он обернулся к Тушину, кивнул ему и хотел идти, но заметил его пристальный, точно железный взгляд.

– Вы что тут делали, гуляли, что ли? – спросил он. – Что вы так смотрите на меня? Вы здесь в гостях наверху?

– Да, в гостях. Я не гулять пришел, а видеться с вами, – сказал Тушин сухо, но учтиво.

– Со мной! – оборотясь живо к нему, отозвался Волохов и вопросительно глядел на него. «Что это: не узнал ли и он? Он, кажется, претендент на Веру. Не драму ли затевает этот лесной Отелло: “крови”, “крови”, что ли, ему надо!» – успел подумать Марк.

– С вами, – повторил Тушин, – у меня есть поручение к вам.

723

– От кого? От старухи?

– От какой старухи?

– От Бережковой! От какой!

– Нет.

– Так от Веры? – почти с испугом спросил он.

– От Веры Васильевны, хотите вы сказать?

– Ну, пожалуй, Васильевны. Что она: здорова ли, – что велела передать мне?..

Тушин молча подал ему записку. Марк пробежал ее глазами, сунул небрежно в карман пальто, потом снял фуражку и начал пальцами драть голову, одолевая не то неловкость своего положения перед Тушиным, не то ощущение боли, огорчения или злой досады.

– Вы… всё знаете? – спросил он.

– Позвольте не отвечать на этот вопрос, а спросить вас: скажете вы что-нибудь в ответ?

«Стану я тебе давать ответ! – подумал Марк, – не дам!»

– Ничего не скажу, – холодно отвечал он вслух.

– Но исполните, конечно, ее просьбу: не тревожить ее больше, не напоминать о себе… не писать, не посещать этих мест…

– Вам что за дело? Вы объявлены ее женихом, что спрашиваете?..

– Для этого не нужно быть женихом, а просто другом, чтоб исполнить поручение.

– Если буду писать и посещать – тогда что? – запальчиво заговорил Волохов, как будто напрашиваясь на дерзость.

– Не знаю, как примет это Вера Васильевна. Если опять даст мне новое поручение, я опять сделаю, что ей будет нужно.

– Какой вы послушный и почтительный друг! – сказал с злой иронией Марк.

Тушин поглядел на него с минуту серьезно.

– Да, вы правы: я такой друг ей… Не забывайте, господин Волохов, – прибавил он, – что вы говорите не с Тушиным теперь, а с женщиной. Я стал в ее положение и не выйду из него, что бы вы ни сказали. Я думал, что и для вас довольно ее желания, чтобы вы не беспокоили ее больше. Она только что поправляется от серьезной болезни…

Марк молча ходил взад и вперед по лужайке и, при последних словах, подошел к Тушину.

724

– Что с ней было? – спросил он почти мягко.

Тушин молчал.

– Извините меня, я горячусь: знаю, что это глупо! Но ведь вы видите, что и я – как в горячке.

– Очень жалею; стало быть, вам самим нужен покой… Вы дадите какой-нибудь ответ на эту записку?

Марку не хотелось отвечать ему.

– Я сам отвечу, напишу…

– Она положительно отказывается от этого – и я могу дать вам слово, что она не может поступить иначе… Она больна – и ее здоровье требует покоя, а покой явится, когда вы… не будете напоминать о себе. Я передаю, что мне сказано, и говорю то, что видел сам…

– Послушайте: вы ей желаете добра? – начал Волохов.

– Конечно.

– Вы видите, что она меня любит, она вам сказала…

– Нет, этого я не вижу, и она мне не говорила о любви, а дала вот эту записку и просила подтвердить, что она не может и не желает более видеться с вами и получать писем.

– Какая нелепость – мучаться и мучать другого! – сказал Марк, вскапывая ногой свежую, нанесенную только утром землю около дерева. – Вы могли бы избавить ее от этой пытки, от нездоровья, от упадка сил… от всего – если вы… друг ей! Старуха сломала беседку, но не страсть: страсть сломает Веру… Вы же сами говорите, что она больна…

– Я не говорил, что она больна от страсти…

– От чего же она расстроена?

– От того, что вы пишете к ней, ждете в беседке, грозите прийти сами. Она не переносит этого – и только это поручила передать.

– Она только говорит так, а сама…

– Она говорит всегда правду.

– Почему она дала это поручение вам? – вдруг спросил Марк.

Тушин молчал.

– Она вам доверяет, стало быть, вы можете объяснить ей, как дико противиться счастью. Ведь она не найдет его там, у себя… Вы посоветовали бы ей не мучать себя и другого и постарались бы поколебать эту бабушкину мораль… Притом я предлагаю ей…