Рэй Бредбери - Октябрьская страна (The October Country), 1955

• Название: Октябрьская страна (The October Country), 1955
• Автор: Рэй Бредбери
• Жанр: Научная Фантастика

И вновь сборник «ужастиков» раннего Брэдбери, разбавленных поздними житейско-психологическими историями («Прикосновение пламени»). Из ранних своих запасов писатель извлёк на свет настоящие жемчужины: такие как «Озеро» и «Коса».

---

Игра возобновилась; шорох карт, шепот, тихая речь… Герб Томпсон поник в кресле с совершенно больным видом.

Зазвонил телефон. Томпсон подскочил, метнулся к аппарату, сорвал с вилки трубку.

– Герб! Я уже который раз звоню. Как там у вас, Герб?

– Ты о чем?

– Гости ушли?

– Черта с два, тут…

– Болтаете, смеетесь, играете в карты?

– Да-да, но при чем…

– И ты куришь свою десятицентовую сигару?

– Да, черт возьми, но…

– Здорово,- сказал голос в телефоне.- Ей-богу, здорово. Хотел бы я быть с вами. Эх, лучше бы мне не знать того, что я знаю. Хотел бы я… да-а, еще много чего хочется…

– У тебя все в порядке?

– Пока что держусь. Сижу на кухне. Ветер снес часть передней стены. Но я заранее подготовил отступление. Когда сдаст кухонная дверь, спущусь в подвал. Посчастливится, отсижусь там до утра. Чтобы добраться до меня, ему надо весь этот чертов дом разнести, а над подвалом прочное перекрытие. И у меня лопата есть, могу еще глубже зарыться…

Казалось, в телефоне звучит целый хор других голосов.

– Что это? – спросил Герб Томпсон, ощутив холодную дрожь.

– Это? – повторил голос в телефоне.- Это голоса двенадцати тысяч, убитых тайфуном, семи тысяч, уничтоженных ураганом, трех тысяч, истребленных бурей. Тебе не скучно меня слушать? Понимаешь, в этом вся суть ветра, его плоть, он – полчища погибших. Ветер их убил, взял себе их разум. Взял все голоса и слил в один. Голоса миллионов, убитых за последние десять тысяч лет, истязаемых, гонимых с материка на материк, поглощенных муссонами и смерчами. Боже мой, какую поэму можно написать!

В телефоне звучали, отдавались голоса, крики, вой.

– Герб, где ты там? – позвала жена от карточного стола.

– И ветер, что ни год, становится умнее, он все присваивает себе – тело за телом, жизнь за жизнью, смерть за смертью…

– Герб, мы ждем тебя! – крикнула жена.

– К черту! – чуть не рявкнул он, обернувшись.- Минуты подождать не можете! – И снова в телефон: – Аллин, если хочешь, чтобы я к тебе сейчас приехал, я готов! Я должен был раньше…

– Ни в коем случае. Борьба непримиримая, еще и тебя в нее ввязывать! Лучше я повешу трубку. Кухонная дверь поддается, пора в подвал уходить.

– Ты еще позвонишь?

– Возможно, _ если мне повезет. Да только вряд ли. Сколько раз удавалось спастись, ускользнуть, но теперь, похоже, он припер меня к стенке. Надеюсь, я тебе не очень помешал, Герб.

– Ты никому не помешал, ясно? Звони еще.

– Попытаюсь…

Герб Томпсон вернулся к картам. Жена пристально поглядела на него.

– Как твой приятель, этот Аллин? – спросила она.- Трезвый еще?

– Он в жизни капли спиртного не проглотил,- угрюмо произнес Томпсон, садясь.- Я должен был давно поехать к нему.

– Но ведь он вот уже шесть недель каждый вечер звонит тебе. Ты десять раз, не меньше, ночевал у него, и ничего не случилось.

– Ему нужно помочь. Он способен навредить себе.

– Ты только недавно был у него, два дня назад, что же – так и ходить за ним все время?

– Завтра же не откладывая отвезу его в лечебницу. А жаль человека, он вполне рассудительный…

В половине одиннадцатого был подан кофе. Герб Томпсон медленно пил, поглядывая на телефон, и думал: "Хотелось бы знать – перебрался он в подвал?"

Герб Томпсон прошел к телефону, вызвал междугородную, заказал номер.

– К сожалению,- ответили ему со станции,- связь с этим районом прервана. Как только починят линию, мы вас соединим.

– Значит, связь прервана! – воскликнул Томпсон. Он повесил трубку, повернулся, распахнул дверцы стенного шкафа, схватил пальто.

– Герб! – крикнула жена.

– Я должен ехать туда! – ответил он, надевая пальто. Что-то бережно, мягко коснулось двери снаружи. Все вздрогнули, выпрямились.

– Кто это? – спросила жена Герба. Снова что-то тихо коснулось двери снаружи. Томпсон поспешно пересек холл, вдруг остановился. Снаружи донесся чуть слышный смех.

– Чтоб мне провалиться,- сказал Герб. С внезапным чувством приятного облегчения он взялся за дверную ручку.

– Этот смех я везде узнаю. Это же Аллин. Приехал все-таки, сам приехал. Не мог дождаться утра, не терпится рассказать мне свои басни.- Томпсон чуть улыбнулся.- Наверно, друзей привез. Похоже, их там много…

Он отворил наружную дверь.

На крыльце не было ни души.

Но Томпсон не растерялся. На его лице появилось озорное, лукавое выражение, он рассмеялся.

– Аллин? Брось свои шутки! Где ты? – Он включил наружное освещение, посмотрел налево, направо.- Аллин! Выходи!

Прямо в лицо ему подул ветер. Томпсон минуту постоял, вдруг ему стало очень холодно. Он вышел на крыльцо. Тревожно и испытующе поглядел вокруг.

Порыв ветра подхватил, дернул полы его пальто, растрепал волосы. И ему почудилось, что он опять слышит смех. Ветер обогнул дом, внезапно давление воздуха стало невыносимым, но шквал длился всего мгновение, ветер тут же умчался дальше.

Он улетел, прошелестев в высоких кронах, понесся прочь, возвращаясь к морю, к Целебесу, к Берегу Слоновой Кости, Суматре, мысу Горн, к Корнуоллу и Филиппинам. Все тише, тише, тише…

Томпсон стоял на месте, оцепенев. Потом вошел в дом, затворил дверь и прислонился к ней – неподвижный, глаза закрыты.

– В чем дело? – спросила жена.

The Man Upstairs 1947( Жилец из верхней квартиры)

Переводчик: неизвестен

Он помнил, как бывало бабушка тщательно и любовно потрошила цыплят, извлекая из них удивительные вещи: мокрые, блестящие петли кишок, мускулистый комочек сердца, с целой коллекцией мелких камушков желудок. Как красиво и аккуратно делала бабушка надрез по животу, извлекая все эти сокровища, запуская туда свою маленькую, пухлую ручку. Потом все эти сокровища нужно было разделить, некоторые – в кастрюлю с водой, остальные – в бумагу, чтобы отдать соседским собакам. Затем бабушка набивала цыпленка размоченными сухарями и ловко зашивала большой блестящей иглой с белой ниткой.

Одиннадцатилетний Дуглас обожал присутствовать при этой операции. Он наперечет знал все двадцать ножей, которые хранились в ящиках кухонного стола и которые бабушка, седая старушка с добрым лицом, торжественно вынимала для своих чудодейств.

В такие минуты Дугласу разрешалось быть на кухне, если он вел себя тихо и не мешал. Вот и сейчас, он стоял у стола и внимательно наблюдал, как бабушка совершала ритуал потрошения.

– Бабуля, – наконец решился он прервать молчание. – А я внутри такой-же? – он указал на цыпленка.

– Да, – ответила бабушка, не отрываясь от работы. – Только порядка побольше, приличнее, а в общем все то же самое…

– И всего побольше! – добавил Дуглас, гордый своими внутренностями.

– Да, – согласилась бабушка. – Пожалуй, побольше.

– А у деда еще больше. У него такой живот, что он может на него локти положить.

Бабушка улыбнулась и покачала головой.

Дуглас продолжал:

– А у Люции Вильямс, с нашей улицы…

– Замолчи сейчас же, негодный мальчишка, – закричала бабушка.

– Но у нее…

– Не твое дело, что там у нее! Это же большая разница.

– А почему разница?

– Вот прилетит ведьма в ступе и закроет тебе рот, тогда узнаешь, – проворчала бабушка.

Дуглас помолчал, потом спросил:

– A откуда ты знаешь, что у меня внутри все такое же, а, бабуля?

– А ну, пошел прочь!

В прихожей зазвонил звонок. Дуглас подскочил к двери и, заглянул в глазок, увидел мужчину в шляпе. Звонок снова зазвонил, и Дуглас открыл дверь.

– Доброе утро, малыш. А где хозяйка дома?

На Дугласа смотрели холодные серые глаза.

Незнакомец был худой и высокий. В руках он держал портфель и чемодан. Дугласу бросились в глаза его дорогие серые перчатки на тонких пальцах и уродливая соломенная шляпа.

– Хозяйка занята, – сказал Дуглас, сделав шаг назад.

– Я увидел объявление, что она сдает комнату наверху, и хотел бы ее посмотреть.

– У нас десять жильцов, и все уже сдано. Уходите!

– Дуглас! – бабушка внезапно выросла у него за спиной. – Здравствуйте, – сказала она незнакомцу. – Не обращайте внимания на этого сорванца.

Бабушка повела незнакомца наверх, описывая ему все достоинства комнаты. Скоро она спустилась и приказала Дугласу отнести наверх белье.

Дуглас помедлил перед порогом комнаты. Она как-то странно изменилась, хотя незнакомец пробыл в ней лишь несколько минут. Соломенная шляпа, небрежно брошенная на кровать, казалась еще уродливее. Зонтик незнакомца, прислоненный к стене, напоминал большую летучую мышь со сложенными крыльями. Сам жилец стоял в центре комнаты спиной к двери, в которую вошел Дуглас.

– Эй, – сказал Дуглас, бросив стопку белья на кровать. – Мы едим ровно в полдень. И если вы опоздаете, суп остынет. И так будет каждый день!

Незнакомец обернулся, достал из кармана горсть медных центов, отсчитал 10 монет и опустил их в карман курточки Дугласа.